Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Мони тоже написала свое и сложила бумажку:

– За кого ты проголосовал?

Я подмигнул ей:

– А вот не скажу.

– Ну это вообще нечестно.

Мимо прошла официантка с шляпой, и мы все бросили туда свои голосования.

Мони посмотрела наверх, на второй этаж «Цветка лотоса»:

– Надеюсь, Тин-Тин все еще хорошо проводит время.

Джо усмехнулась:

– Тин-Тин там сейчас свою мечту воплощает. Она уже почти разгадала эту чертову карту или что там у нее. Вот увидишь.

– Им вообще принесли туда еду?

– Я видела, как тетя Мин набирала тарелки и кому-то отдавала, потом показывала в сторону ее комнаты.

– Ладно. Отлично, – вздохнула Мони.

ДиДжей Хендрикс выключил музыку:

– Ну что, народ. Пора объявлять победителя. Кто же сегодня заберет с собой этот большой трофей?

Глава 36

Под кайфом от любви

Лэй

В воздухе стояли ароматы поджаренного мяса и дымных специй.

В итоге я взял себе вторую тарелку с ребрышками Бэнкса и с хрустящей свининой от шефа Фу.

Блять. Они оба реально умеют готовить.

Еда была настолько охуенной, что вокруг тут же начались горячие споры. Каждый вдруг превращался в кулинарного критика, обсуждая, у кого тоньше дымок у курицы с бурбоном или насколько идеально обжарены овощи у шефа Фу.

Споры разгорались все сильнее, люди всерьез начали отстаивать свои любимые блюда, будто речь шла о жизни и смерти. В какой-то момент я даже подумал, что сейчас кто-нибудь из банды Роу-стрит реально сцепится с кем-нибудь из «Четырех Тузов» прямо из-за этих обсуждений.

К счастью, до такого дело не дошло.

Один из моих парней заорал другому:

– Ты пробовал эти ребрышки?! Это же шедевр, Бэнкс точно должен победить!

– Эй, это же Восток, – покачал головой другой из моих парней. – Шеф Фу должен победить. Мы не можем отдать трофей кому-то с Юга.

– Но ведь должно быть по-честному.

– Не тогда, когда у нас синие жилы.

Третий встрял, размахивая вилкой с хрустящей свининой от шефа Фу:

– Нет, нет, свинина явно лучше. Тут вообще речь не про Восток или Юг. Смотрите на еду!

Я осмотрел остальные зоны.

Все уже вернулись к своим играм. Тетя Мин, похоже, начала испытывать какие-то трудности с Эйнштейном, но все равно явно продолжала выигрывать.

Через несколько минут я проверил наш стол и убедился, что все остальные судьи уже определились со своим фаворитом и написали имя на своих листках.

Хотя, конечно, Фен пришлось написать выбор за Чена, потому что тот, как оказалось, начал сочинять на своем листке стихотворение.

Чен раскачивался в такт песне September группы Earth, Wind & Fire, но явно не попадал в ритм, и повернулся к Фен:

– Ты уверена, что в стихотворении нет необходимости?

Фен с улыбкой кивнул:

– Думаю, не все готовы к такому.

– А мне вот кажется, стих добавил бы мероприятию культурного шарма.

Фен похлопала его по руке:

– Лучше прибереги этот стих для следующего раза.

Чен больше ничего не сказал. Он просто посмотрел на руку Фен, лежащую у него на плече, и на лице у него расползлась эта глупая улыбка:

– У тебя... очень мягкая рука.

– Спасибо, Чен.

Я перевел взгляд дальше по столу.

Диме поручили важную задачу, собрать и подсчитать наши голоса. Сейчас он как раз забрал последние листки у Хлои и тети Сьюзи, потом начал перебирать их в руках, как какой-нибудь опытный крупье.

Со стороны сцены раздался громкий смех.

Я повернулся в ту сторону.

Шеф Фу и Бэнкс уже пили по второму пиву и все еще продолжали болтать. Они стояли рядом со сценой, обсуждая что-то такое, от чего у обоих глаза буквально светились от удовольствия.

Хммм.

Я вспомнил, как Бэнкс извинялся на сцене раньше.

Честно говоря, мне все еще хотелось набить ему морду за тот бардак, что он устроил в начале, но я понимал, что Бэнкс сделал все это ради Мони.

И как раз в этот момент шеф Фу и Бэнкс чокнулись бутылками пива в знак уважения и о чем-то усмехнулись.

Ладно, Бэнкс. Я принимаю твои извинения. Просто веди себя с уважением дальше.

Я глянул на стол его матери и заметил, как Марсело несколько секунд смотрел на Мони, а потом снова опустил взгляд на свои карты.

Но вот с тобой-то мне что делать?

Мони не хотела, чтобы я убивал Марсело, а мне тяжело было врать ей в глаза. Все это ставило меня в дерьмовое положение, если бы я реально решил сделать ход против него и против Юга. Если бы мне все-таки удалось убрать Марсело, она пришла бы ко мне и прямо спросила, имел ли я к этому отношение, и... я вообще не уверен, смог бы тогда скрыть ложь на своем лице.

В груди нарастало давление.

А я не могу ее потерять. Как бы сильно мне ни хотелось прикончить этого ублюдка.

Так что я дал себе слово держать свои порывы под контролем.

Пока что...

Отбросив мысли о насилии, я снова сосредоточился на происходящем и вернул внимание к Диме.

Он открыл первый листок и посмотрел, какое имя там было написано.

На его лице появилась та самая любопытная ухмылка.

Потом он сделал пометку в своем блокноте.

Чье же там было имя?

Дима развернул второй листок с той самой понимающей улыбкой и кивнул.

И в этот момент из ниоткуда мелькнула белая лапа, пытаясь сбить у Димы из рук ручку.

Дима улыбнулся Барбаре Уискерс, которая уставилась прямо на его ручку.

Роуз рассмеялась.

Проявляя терпение, о котором я даже не подозревал, Дима аккуратно отодвинул лапу Барбары свободной рукой и вернулся к тому, чтобы записывать результат.

Но Барбара не отставала.

Когда он сделал следующий взмах ручкой, Барбара снова прыгнула, и в этот раз ее лапа задела его руку как раз так, что по бумаге пошла кривоватая линия.

Дима нахмурился, глядя на нее:

– Ты что, тоже хочешь проголосовать?

Ее хвост дернулся с такой энергией, как будто она уже готовилась к следующему раунду схватки с ручкой.

Дима попытался в третий раз.

Барбара снова прыгнула, неуклюже ударив лапой по его ручке.

Он усмехнулся, отложил ручку рядом с листом для подсчетов и провел пальцами по усам Барбары, легко ее дразня:

– Ты проверяешь мои подсчеты или просто охотишься за ручкой?

Кошка мяукнула, ее хвост дернулся от возбуждения.

Через секунду она уже металась взглядом то на пальцы Димы, то на упавшую рядом ручку.

Дима продолжил подыгрывать ей и посмотрел на Роуз:

– Все, я сдаюсь.

Улыбаясь, Роуз забрала у него ручку и блокнот:

– Давай, я сама допишу, а ты пока поиграй с ней.

Как раз в тот момент, когда я собирался посмотреть, над чем там хихикали Мони и Джо, Чен вдруг заговорил слишком уж громко:

– Знаешь, Фен, в этом ярком, всепоглощающем гобелене сегодняшнего прекрасного вечера, сотканном Богом и черт знает кем еще, твое присутствие, твое прекрасное присутствие – это как сверкающая нить. Золотая. Неповторимая. Яркая. Это моя... любимая нить в этом... гобелене.

Что он вообще сейчас только что сказал?

Я прищурился, глядя на них.

– Ну... – Фен покраснела. – Спасибо... тебе...

Чен моргнул с ужасом в глазах:

– Это вообще имело смысл?

Фен кивнула:

– Да. Это было... круто.

– Ты уверена?

– Ты правда видишь вещи по-своему, совсем иначе, чем все.

Чен улыбнулся:

– Значит, поэзия все-таки уместна сегодня вечером?

Фен снова кивнула:

– Уместна. Особенно, когда она такая искренняя, как у тебя.

– Хорошо, – Чен снова посмотрел на ее руку у себя на руке.

Она смутилась и убрала ее:

– Прости.

– Мне понравилось, что твоя рука была там. Тебе не обязательно было ее убирать. Ну, если только ты сама не хотела... Но вообще мне бы понравилось, если бы твоя рука была где угодно... нет... так говорить нельзя, но... ну... – Чен сглотнул. – Ты бы... может быть... позволила мне пригласить тебя на свидание? Без всякого давления, просто я бы хотел провести с тобой время, где мог бы тебя баловать... под звездами, конечно... с изысканным ужином... ты бы надела что-нибудь шикарное, а я бы сказал тебе, что ты потрясающе красива...