"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

Рука Келли, державшая это наивное и нежное послание, задрожала, и листок упал к ногам, девушки. Здесь же, на полу, лежала большая связка желто–коричневых конвертов, на каждом из которых было написано крупными буквами: «Келли». Почерк был знакомый, размашистый, с круглыми аккуратными буквами. «Подумать только, и такой почерк принадлежит убийце, — воскликнула про себя Келли, поднимая вырванную из школьной тетради страничку. — Надо немедленно все сжечь, сейчас же, немедленно, сию же минуту», — уговаривала она себя.

Эту связку конвертов, Келли получила по почте, с небольшой сопроводительной запиской от Джо: «Все эти письма я написал в тюрьме тебе. Но так и не осмелился их отправить. Ты можешь их сжечь, но прежде прочитай».

Пакет с письмами Келли положила вглубь шкафа, а сегодня вдруг достала его. Что‑то побудило ее развязать связку, вынуть аккуратно разлинованный листок…

Ночью на вилле сработала сигнальная система. Примчалась полиция, обысками весь сад. Никаких следов. Келли наблюдала за происходящим из окна своей спальни, видела, в каком бешенстве был отец. Он решил, что система безопасности работала плохо, и намеревался ее изменить.

С каждым днем Джо Перкинс все больше и больше чувствовал, как над ним сгущаются тучи. Он ощущал себя одиноким затравленным волком, который и держался только на поддержке матери и сестры. Он пытался помириться со своим отцом, но тщетно. Тот словно ослеп и оглох и стал какой‑то неприступной глыбой, к которой не подобраться ни с какой стороны. Джо в конечном счете с горечью вынужден был признать, что человек, давший ему жизнь, всегда будет находиться под влиянием общественного мнения, которое создают сильные мира сего. А по отношению к нему это общественное мнение было пропитано ядом и ставило своей целью сделать из него изгоя. Его даже однажды арестовали, явно по наводке семьи Кепфелл и под предлогом выяснения обстоятельств какого‑то темного преступления, к которому он, естественно, не имел никакого отношения, и поэтому его отпустили, впрочем, даже не извинившись. Выло абсолютно ясно, что его хотят озлобить, и молодой человек начинал уже опасаться, а не сломают ли его те удары, которые один за другим обрушивались на него, и не попадет ли он, словно зверь в канкан, в их ловушку. И кто проявлял сочувствие и относился лояльно к нему, так это таинственный Доменик и Аугуста Локридж, которых он знал недостаточно, но вынужден был им доверять, так как даже одичалый волк иногда испытывает нужду в компании. Кроме того, Джо Перкинс спешил. Он знал, что ему нужно опередить время, которое работает против него. В таком случае не будешь долго раздумывать над предложением, пусть даже очень рискованным, своего сторонника, который видит в исполнения его залог будущих отношений. Задание Доменика — проникнуть в виллу Кепфеллов — было тому примером. По мнению Джо, он его провалил, потому что смог вызвать только рев сирен. Хотя у Доменика на этот счет было другое мнение. «Нужно будет туда обязательно вернуться и обыскать комнату Ченнинга, — позвонил он ему через день. — Я проштудировал все журналы того времени. У меня был даже доступ к полицейскому досье. Что‑то в информации отсутствует, и это «что‑то» нужно найти, — настаивал голос, — найти обязательно…»

«Легко сказать…» — ломал голову Джо.

Визит Аугусты Локридж оказался тем толчком, который направил мысли молодого человека в нужное русло. Она неожиданно предложила ему место садовника у нее в доме. Поначалу слегка удивившись, Джо, однако, сразу же увидел несколько серьезных преимуществ этого предложения. Во–первых это все‑таки деньги, в которых У него была такая нужда; второе преимущество заключалось в том, что имение Аугусты вплотную примыкало к той самой вилле, которая так сильно интересовала его. Единственное, что вызывало в нем сомнения, была неясность мотивов Аугусты Локридж. Эта женщина вообще была загадкой для него. Как‑то раз ему даже пришло на ум, что Аугуста и Доменик были одним и тем же лицом. Такая гипотеза, может быть, и была фантастичной, но в одном он был совершенно уверен, что миссис Локридж действительно ненавидела Кепфеллов. А поскольку он считался тоже врагом ненавистного Аугусте семейства, то она могла отводить ему роль шпиона, которому было удобно лить воду на ее мельницу. Была и третья гипотеза: женщина еще не старая, Аугуста всего–навсего хотела переспать с ним. Может быть, из‑за его прекрасных глаз, может быть, из‑за ее привычки соблазнять. Он очень быстро убедился, что на этот счет, по крайней мере, он совершенно не ошибался.

Вернувшись в Санта–Барбару, Сантана Ангрейд первым делом направилась к Кепфеллам. Филипп напрасно пытался объяснить ей, что господин очень занят, что он по–прежнему бьется над неразрешимой проблемой пожара на нефтяной скважине, она все‑таки сумела добраться до его кабинета.

Ченнинг Кепфелл вместе со своей секретаршей Вероникой были буквально привязаны к телефонным аппаратам. Когда она появилась в проеме двери, секретарша мило улыбнулась ей, что укрепило ее в решении добиться своего во что бы то ни стало. Она уселась в одно из двух кресел для посетителей, несмотря на то, что Кепфелл всем своим видом показывал занятость и, избегая встретиться взглядом с Сантаной, хватался за телефонный аппарат, как за спасательный круг.

В телефонном разговоре, насколько она могла понять по обрывочным фразам, речь шла о том, чтобы найти человека по имени Круз. В этом человеке Кепфелл видел спасение своих нефтяных скважин. Но Круз будто сквозь землю провалился. И когда уже, игнорировать присутствие молодой женщины стало неприлично, Кепфелл поднял на нее свои голубые глаза.

— Сантана, кто тебе сказал… — начал он. Она перебила его, направляя тем самым разговор в нужное ей русло:

— Доктор Рамирес, господин Кепфелл.

Ченнинг перевел встревоженный взгляд в сторону Вероники, но умная секретарша, казалось, полностью была поглощена телефонным разговором. Умел же Кепфелл подбирать себе людей.

— Понимаешь, Сантана, — продолжал упрямиться Ченнинг. — У меня действительно очень серьезная ситуация. Может быть, завтра зайдешь?

— Я не могу откладывать, господин Кепфелл, — твердо сказала Сантана.

И Кепфелл уступил.

— Согласен. Пойдем в салон. — И обернулся к своей замечательной секретарше: — Вероника, держите Бостон на связи. Если появится что‑то новое, сразу же дайте мне знать. Я буду в салоне.

— Да, я думаю, надо попытаться выяснить дело с Жираром из Филадельфии. У него недавно там были какие‑то проблемы. Может быть, Круз Кастилио…

Последних слов Вероники они уже не слышали, так как Кепфелл плотно закрыл дверь в салон.

— Значит, ты видела Рамиреса, — без всяких предисловий начал Ченнинг–старший.

— Совершенно верно, и он все мне рассказал.

— Ну так что?

— То, что вы украли моего ребенка,

Ченнинг–старший поморщился.

— Надо выбирать более удачные слова.

— Выбирайте. Я знаю: вы сразу же приехали за мальчиком, как только я оттуда ушла. Зачем?

— Для того, чтобы способствовать усыновлению.

— Вы уверены в этом?

— Ну в конце концов я должен же был поручить его заботам кого‑либо.

Молодая женщина медленно опустилась в кресло. Мало того, что это дело было неясным само по себе, она только что получила подтверждение того, что вообще‑то ее ребенок не совсем был усыновлен. Он был просто кому‑то «поручен». Иначе говоря, несмотря на ее письменное отречение, се ребенок был все еще ее ребенком. Оставалось выяснить: где, как и с кем он живет. Значит, в конце концов, путешествие в Акапулько было не бесполезным.

— И кто же заботится о моем ребенке? — осторожно спросила она.

— Я не могу тебе сказать. Прошло уже пять лет, Сантана.

Интуиция подсказывала Сантане, что не следует сейчас обострять ситуацию, она и так уже близка к своей цели. Теперь, главное, не сбиться с пути, не наделать ошибок. Каждый неосторожный шаг может дорого ей стоить.

— Господин Кепфелл, я очень хорошо знаю, что я действовала как безответственная девчонка. Помнится, я даже подписала бумагу. И я признаю, что с моей стороны не совсем разумно, спустя пять лет, строить из себя оскорбленную мать. Однако мне действительно хотелось бы увидеть своего ребенка. Не могла ли я, по крайней мере, хотя бы взглянуть на него, узнать, как он живет. В конце концов, просто посмотреть его фотографию. Разумеется, чтобы это не помешало его жизни.