Ченнинг Кепфелл–младший… Даже маисовое поле напомнило сейчас о нем. Поистине он повсюду стоял у Джо на пути. Перкинс прислонил велосипед к стене здания и только хотел осмотреть место, как сразу заметил девушку, которая быстро направлялась к своей машине, припаркованной чуть подальше. Сердце быстрее, чем глаза, сказало ему о том, что это была Келли. Джо окликнул ее. Девушка замедлила шаг и обернулась. Конечно, это была Келли, и Джо побежал к ней. Всем своим видом она показывала, что собирается уходить, но почему‑то медлила.
— Значит, ты расставил мне ловушку! Не подходи! — сердито крикнула она.
— Какую ловушку? — не понимал Джо. — Уверяю тебя, Келли, что нет. Мне сказали, что здесь продается лошадь–чистокровка, а здесь об этом никто даже не знает.
— Тебе не откажешь в изобретательности. Ловко же ты все придумал!
— Да нет же, совсем нет! Я получил телеграмму, в которой говорилось, чтобы я пришел сюда в 11.30.
Келли молча посмотрела на него, пожала плечами.
— Слушай, я ничего не понимаю, но в любом случае мне сказать нечего. До свидания, Джо!
— Келли, постой! Послушай меня. Эта наша встреча была кем‑то подстроена, но я здесь ни при чем. Если бы мне захотелось тебя увидеть, я бы нашел любой другой способ сделать это, но сейчас я хочу поговорить с тобой, Келли.
— Сколько можно говорить?
— Ты знаешь, что пытались поджечь дом моих родителей?
— Знаю. Это прискорбно, но обвинить в этом нас смешно.
— Да пойми ты меня, наконец! Я ищу правду, Келли! — сорвавшись, закричал Джо.
Напрасно он обещал себе быть спокойным, его нервы, как всегда, были на пределе, и он опять не выдержал.
— Не приближайся, Джо, или я сейчас уйду, — испуганно вскрикнула девушка.
— Извини, что напугал тебя, Келли. Не бойся. Я просто хочу сказать: я ищу правду а каким‑то людям в Санта–Барбаре это не нравится, и они делают все для того, чтобы я ее не нашел. И некоторые из этих людей очень близки к тебе.
— Это неправда, Джо. Ведь ты убил Ченнинга, и Кепфеллы не могут быть твоими друзьями.
— Я не убивал Ченнинга… Именно это я тебе пытаюсь объяснить. Когда я вошел в комнату, он был уже мертв.
— Я тебя видела! Видела с пистолетом.
— Пистолета этого так и не нашли.
— Джо, нельзя же вечно повторять этот бред. Ты отсидел свое, и мы квиты. Теперь ты свободный гражданин, и совершенно посторонний для меня. А как могло быть иначе?
Шелест маисовых стеблей прозвучал для Джо как какая‑то насмешливая музыка. Насмешкой ему показалось и лошадиное ржание, которое донеслось из‑за ворот конного завода. И в конце концов, сколько же можно оправдываться перед Келли, далекой, недоступной, с которой его разделяет пропасть. И ведь что самое‑то главное, она права. Даже если ему удастся доказать свою невиновность, как вернуть эти пять лет, сделавших их чужими? Как вычеркнуть из жизни Питера, за которого Келли скоро выйдет замуж? Джо не знал, как ответить на эти вопросы. У него не было никаких доводов. У него оставалось всего три слова, за которые он был уверен. И он сказал их, как волшебное заклинание:
— Я люблю тебя!
— Джо, я выхожу замуж. Потом мы с Питером переедем в Нью–Йорк и будем жить там. Не пытайся увидеть меня снова.
— В Нью–Йорк? Меня это удивляет.
— А почему?
— Ведь Питер женится на состоянии семьи Кепфеллов, а не на нью–йоркской богине.
— Вод ты начинаешь уже грубить. Да, ты несчастен, но кто в этом виноват?
Келли повернулась и, не столько возмущенная, сколько смущенная, поспешила к своей машине. Ведь Джо прав: Питер действительно не хотел ехать в Нью–Йорк. Всю обратную дорогу она думала об этом.
ГЛАВА 14
— Дама просит, чтобы вы приняли ее, господин Флинт.
Питер посмотрел на часы. Наверняка это не Келли, обычно в это время она еще в постели. Сам он вставал очень рано, эта привычка выработалась у него еще с тех пор, как он преподавал в школе. Когда, припарковав свою «мазератти», он входил в отель, работала еще ночная смена. Громадное здание было погружено в сон, и, проходя по совершенно пустым коридорам и свой кабинет, который располагался на первом этаже, он любил представлять себя капитаном большого корабля, на котором только он нес пахту. Этим мечтаниям способствовали картины с морскими пейзажами, развешанные по стенам, а также отсутствие настоящего объема работы. Сегодняшнее утро было испорчено неожиданным приходом какой‑то дамы. И все же Питер считал, что должен быть доступным в любое время, поэтому он позвонил в приемную:
— Эта дама не мадемуазель Кепфелл?
— Нет, нет, господин Флинт. Мне кажется, что это миссис Локридж.
— Значит, вы не полностью в этом уверены?
Вот уж на самом деле эта секретарша не отличалась смышленостью.
— Она не назвала своего имени, господин Флинт. Просто мне показалось, что я ее узнала. Вот и все. Я ей показала, где находится ваш кабинет.
Действительно, в дверь постучали, и вошла Аугуста Локридж. Питер был изумлен. С того самого момента, когда он предпринял попытку войти в лагерь Кепфеллов, он делал все, чтобы избегать Аугусты. То, что в одно прекрасное утро она появилась в отеле, принадлежавшем Кепфеллам, показалось Питеру чудовищным анахронизмом в очень строго регламентированной социальной жизни Санта–Барбары. Впрочем, учитывая характер Аугусты, это могло быть и настоящей провокацией. Питер хотел было уже, сославшись на нехватку времени, более или менее вежливо выпроводить ее из кабинета, но подумав, решил, что лучше ее выслушать. Он указал ей на стул.
— А у вас хороший кабинет, Питер, или вас нужно называть господин директор?
— Можно Питер, Аугуста. Вас ведь не нужно величать госпожа Локридж?
— Я вижу, вы за словом в карман не лезете, Питер. Ведь мы довольно давно знакомы.
— Совершенно верно, Аугуста, но очень плохо знаем друг друга.
— С того времени, когда вы были любимым учителем моего дорогого Уорена, вы прошли хороший путь. Я слышала, вы собираетесь жениться на дочке Кепфелла.
— Да, на Келли Кепфелл. Чем же я обязан честью…
— О! Хочу напомнить вам старую историю Келли Кепфелл. Некий Джо Перкинс… Вы знаете его?
— Говорят, вы взяли его садовником. Еще говорят…
— Совершенно верно.
— Что верно?
Величественным жестом Аугуста стащила с рук перчатки и положила их прямо на стол перед Питером. Она поудобнее устроилась в низком кресле, закинула ногу на ногу, а надо сказать, что ноги у нее были великолепные.
— Так вот, я отдаю вам ого.
— Но зачем он мне?
— Я хотела сказать, что я избавлю вас от него.
Этого Питер не ожидал. В городе всем было известно, что Аугуста Локридж бросила спасательный круг этому маленькому проходимцу, который убил сына Кепфелла. Конечно, ни для кого не было тайной, что она любит красивых юношей, но в данном случае причину такого поведения Аугусты видели в другом. Зная, как она любит ссоры с соседями, все справедливо полагали, что основной ее целью было доставить неприятность Кепфеллам. Этого мнения придерживались и сами Кепфеллы. И вот оказывается, что спасательный круг, который она бросила Джо, совершенно не держит его на воде. «Если Аугуста выступила с таким предложением, — стал размышлять Питер, — значит, у нее появилась срочная нужда в чем‑то. Уж ие хочет ли она восстановить альянс с Кепфеллами?» Питер краем уха слышал о возможной тяжбе между его тестем и Локриджами по поводу участка земли. Если дело именно в этом, подарок в виде Джо Перкинса немного великоват. Возможно, то расследование, которое проводил парень, каким‑то образом мешало Аугусте Локридж. Но почему? И в таком случае зачем ей было приходить сюда, она и сама могла бы найти способ отдалиться от Джо. В конце концов Питер предположил самый гнусный вариант: Аугуста испытывала нужду; в деньгах. Вопрос, который он задал сидящей перед ним женщине, прозвучал как пощечина:
— Сколько?
Ответ вернулся к нему словно быстрый мячик, которым играют в пинг–понг.
