Искалеченная судьба (ЛП) - Джеймс М.

Когда я вхожу в комнату, на лице Кейна не появляется удивления. Он поднимает голову, и его челюсть сжимается, когда он видит меня. Его лицо остаётся настолько бесстрастным, что я не могу определить, какие эмоции он испытывает, даже если бы попыталась. На нём нет ничего. Ни ярости. Ни обиды. Даже разочарования. Он не предлагает мне сесть, и я остаюсь стоять в нескольких футах от его стола, пока он смотрит на меня.

Его глаза холодны, как лёд, и я чувствую, как по моей спине пробегает дрожь.

— Валентина, — произносит он наконец, и я ощущаю боль в груди. Я так хочу снова услышать, как Константин произносит моё имя. Я не знаю, произнесёт ли он его когда-нибудь, так как не уверена, что переживу следующие несколько минут.

Каждое мгновение, начиная с этого момента, – это фортуна.

— Я уже начал думать, что ты не вернёшься, — говорит он спокойно, его голос такой же холодный, как и его глаза. — Я так понимаю, Абрамов жив.

Я с трудом сглатываю, опускаю глаза и делаю всё возможное, чтобы выглядеть виноватой и пристыженной. Как будто я потерпела неудачу и готова на всё, чтобы исправить свою ошибку.

— Я подвела тебя, — тихо говорю я. — Прости, Кейн. Я не смогла этого сделать. Я упустила момент…— Я поднимаю глаза и вижу, что его выражение лица не изменилось. Это почему-то пугает меня ещё больше. — Я совершила ошибку.

Он долго изучает меня. Я знаю, что он ищет подсказки, обман, любую слабину в моём поведении, которая могла бы показать, что я играю с ним. Я позволяю ему смотреть, сохраняя на лице подобающее выражение сдержанности и лёгкого отчаяния.

— Да, ты это сделала, — наконец соглашается он. — Очень дорогостоящая ошибка. Как я могу теперь доверять тебе, Валентина? Я говорил тебе, как важна для меня эта работа. Что я не доверяю её никому, кроме тебя. И ты подвела меня.

Я киваю, сжимая губы, на моём лице отражается смесь сожаления и стыда.

— Я хочу всё исправить, — тихо говорю я, поднимая на него глаза. — Я знаю, что Дженовезе и патриарх Слаков встречаются с Абрамовыми. Мне известно, что они стояли за другими попытками убийства. Позволь мне разобраться с ними вместо тебя. — В моём голосе слышится отчаяние, как будто сейчас я отчаянно нуждаюсь в его одобрении и милосердии. — Позволь мне доказать тебе, что я всё ещё предана тебе, и могу всё исправить.

Кейн остаётся неподвижным, его взгляд по-прежнему пронизывает меня.

— А что насчёт Абрамова? — Спрашивает он.

— Он всё ещё в моём поле зрения, — быстро лгу я. — Но мне нужно время, чтобы восстановить его доверие. Всё, что он знает, это то, что я ушла. Он будет думать, что я сбежавшая жена. Что я испугалась, будучи женой наследника Братвы. Я верну его расположение и закончу свою работу.

— Хм, — фыркает Кейн. — И почему я должен верить, что ты не допустишь ту же ошибку снова?

Моё сердце бешено колотится в груди.

— Это была всего лишь одна ошибка, — тихо говорю я. — Я сразу же пожалела о ней, как только сбежала. Я принадлежу тебе, Кейн. Я твоё оружие. Я всё исправлю.

Он пристально смотрит на меня, словно оценивая. Я вспоминаю моменты, когда мне казалось, что я вижу в его глазах проблеск отцовских чувств, когда я думала, что он может любить меня. Теперь я задаюсь вопросом: не играл ли он свою роль с самого начала? Испытывал ли он когда-либо что-то ко мне, к тому ребёнку, из которого вырастил женщину, превратив её в убийцу, или если он настолько расчётлив, что даже это было лишь способом заставить меня поверить, что я ему небезразлична? Или, возможно, его следующие слова вызваны тем, что где-то в глубине души он не может не испытывать какие-то чувства к приёмной дочери, которую он растил с тех пор, как ей исполнилось восемь лет?

— Убери Дженовезе и Слакова, — говорит он. — Перед встречей с Абрамовыми. Если ты сможешь это сделать, Валентина, я подумаю о том, чтобы дать тебе ещё один шанс с Константином. Но... — Он поднимает палец. — Это твой единственный шанс, Валентина. Другого не будет. Если ты снова подведёшь меня...

Ему не нужно заканчивать свою угрозу. Я понимаю его без слов и киваю в ответ.

— Я понимаю. Я сделаю это.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но меня останавливает голос Кейна, который окликает меня сзади.

— Валентина?

Я останавливаюсь как вкопанная и медленно поворачиваюсь к нему.

— Да?

— Не в моём характере прощать. Помни об этом, когда будешь делать свой выбор с этого момента.

Я медленно киваю.

— Спасибо, — тихо говорю я и выхожу из его кабинета.

Когда я выхожу в коридор, меня охватывает дрожь. Я прилагаю усилия, чтобы сдержать свои эмоции, но это даётся мне с большим трудом. Как же мне хочется разорвать его на части, чтобы от человека, которого я считала своим единственным отцом, не осталось и следа!

В ту ночь я плохо спала. Я вернулась в свою комнату, о которой когда-то мечтала, но теперь всё кажется мне каким-то неправильным. Я скучаю по Константину, по его присутствию рядом, по его древесному, солоноватому, мускусному запаху, по звуку его дыхания, по ощущению его тёплого, крепкого тела в постели. Я никогда не думала, что можно так сильно скучать по кому-то, но я скучаю по нему: по его голосу, смеху, остроумию. Я скучаю по тому, как он заставлял меня чувствовать себя в безопасности, даже когда я знала, что для него я совсем не представляю опасности.

Он - единственный человек, который когда-либо по-настоящему понимал меня. Он знал, как дать мне то, в чём я нуждалась. Он понимал, что именно нужно сделать для меня, когда раскрылась правда о моей семье.

Каким-то образом я нашла равного, партнёра, в самой неожиданной ситуации, мужчину, который мог бы стать моей второй половинкой. И теперь я не знаю, будет ли у меня когда-нибудь шанс сказать ему об этом. Если у нас когда-нибудь будет шанс узнать, что могло бы быть.

Собрать информацию о Дженовезе и Слакове не займёт много времени. Я не склонна к ложной скромности, я настолько хороша, насколько Кейн обо мне думает, настолько хороша, какой он меня создал. Моя неудача с Константином произошла из-за чувств к нему, из-за моей личной слабости, но такой слабости нет, когда речь идёт об этих двух других мужчинах. И они пытались убить Константина. Это немного облегчает задачу. Это убийство я воспринимаю просто, без вопросов, без моральных устоев, без сомнений. После нескольких недель, наполненных смятением и беспокойством из-за Константина, я чувствую себя почти как в убежище, когда возвращаюсь к своей прежней жизни и выполняю задачу, о которой не сожалею.

Цели должны быть уничтожены в одну и ту же ночь, как можно ближе друг к другу, чтобы вторая цель не узнала о гибели первой. Я выбираю Слакова в ресторане, где он ужинает в одиночестве на террасе, откуда хорошо видна крыша здания напротив. У меня есть время, и я жду на краю здания, наблюдая за ним через свой снайперский прицел в ожидании подходящего момента.

Пуля пробивает стол, и он падает, оставляя на белой скатерти след крови. Я слышу крики, но уже собираю вещи и покидаю место преступления, невидимая в темноте в своём чёрном тактическом снаряжении.

Затем я направляюсь к особняку Дженовезе, где меня ожидает ещё один снайперский выстрел. Мой объектив обшаривает окна, пока я не замечаю его в кабинете. С ним рядом находится женщина - Элия. Сжав челюсти, я принимаю решение за долю секунды.

Две пули разрывают тишину. Первая с треском пробивает окно, заставляя Дженовезе упасть на землю. Прежде чем Элия успевает среагировать, вторая пуля пробивает окно, и она исчезает из виду рядом с ним.

Вернувшись к Кейну, я приношу фотографии тела в ресторане и пулевых отверстий в окне.

— Готово, — говорю я ему, всё ещё одетая, и бросаю снимки на стол.

— Абрамов? — Спрашивает он.

— Пока нет. — Он спокойно смотрит на меня, прищурившись. — Ты молодец. Я рад, Валентина. Но я хочу, чтобы ты подождала. Не приближайся к Абрамову. Я хочу убедиться, что ты сможешь следовать моим указаниям, и что ты способна быть терпеливой.