Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга

— И ты сдалась, — утвердительно перебила я, потому что было неприятно слушать подобные откровения.

— Нет, я больше с ним не спала до этого лета. И через день сбежала в долину, записавшись на летний интенсив, и вот…

Она положила руки на живот и погладила, а потом замерла на боку и пощекотала двумя пальцами.

— А Стив сказал, что ты продолжала спать с Майком, — робко вставила я.

— Это, наверное, Майк ему говорил, чтобы не признаваться, что проиграл. Ну это парни, мужское самолюбие и всё такое, кто ж признается… Но ты-то мне веришь?

Я кивнула. Почему бы не поверить в то, что в общем-то не имело сейчас особого значения.

— В тот вечер от скуки я согласилась пойти с ними в кино. Мы с Майком пересекались только у Стива. В школе, когда он меня достал окончательно, я сказала ему, что мне нравятся девочки. Он посмеялся и не воспринял всерьёз. Тогда я сказала это Стиву, думая, что если Майк услышит подобное из уст друга, то поверит. Но не получилось. Тогда…

Аманда замерла на миг, и я боялась вздохнуть, чтобы она не прервала свой рассказ. Не то чтобы мне было очень интересно, что у неё произошло с Майком, просто мне казалось, что ей надо выговориться, чтобы накопившиеся в душе негативные эмоции, которые она держала под замком полгода, оставили её. Нет, конечно, я вру, на самом деле я сгорала от любопытства.

— Ты действительно хочешь это услышать?

Я кивнула, боясь, что голос прозвучит как-нибудь не так и заставит Аманду замолчать.

— Слушай, ты думаешь, небось, что мне надо было просто найти другого парня, и Майк сам бы ушёл, но… Я ведь даже на встречи ходила, но меня ни к кому не тянуло, а пойти второй раз на отношения без чувств я не решилась. И вот я попросила одну из своих знакомых, с которой занималась в детстве танцами, разыграть перед парнями влюблённых девушек. Не знаю, как Майк, но Стив поверил и до сих пор верит…

Она замолчала и смотрела прямо на меня, а я понимала, что начинаю краснеть, и проклинала верхний свет, который мы включили вместо ночника, хотя уже было десять вечера.

— Тебе жарко? Сними джемпер.

Я отрицательно мотнула головой, потому что под ним у меня не было майки. Аманда опёрлась рукой об пол и, подтянув под себя ноги, встала сначала на колени, а затем и в полный рост. Она шагнула к кровати, на которой я сидела, и протянула ко мне руки. Глаза её горели как-то странно, словно она рассматривала меня как модель, и у меня даже побежали по спине мурашки. Я почему-то подняла руки, и Аманда стянула с меня джемпер. Я вздрогнула, когда её пальцы случайно легонько прошлись по моим рёбрам, и Аманда тут же закрутила джемпер вокруг своих рук, словно желая согреть их.

— Я думала, ты в футболке, — сказала она, не сводя взгляда с топорщащейся ткани бюстгальтера. — Залезай под одеяло.

Но сначала надо было снять джинсы. Я опустила руку на пуговицу и поняла, что сидя её не расстегнуть. Аманда стояла совсем рядом, и мне казалось, что я, если поднимусь с кровати, обязательно коснусь её живота, который вновь стал таким огромным, что складки кофты над ним разгладились. Тогда я подвинулась чуть в сторону, встала и смогла спустить джинсы, а потом села и стянула их с ног. Носки снимать я не стала, потому что чувствовала, что ноги у меня ледяные. К тому же, после вечера в «уггах» они не совсем приятно пахли, и я постаралась быстрее юркнуть под одеяло и отвести ноги как можно дальше от того места, куда присела Аманда, продолжая сжимать в руках мой джемпер.

— Так что про кино? — спросила я, поправляя под спиной подушку.

Казалось, Аманда забыла, о чём говорила до этого, и смотрела вниз, на свои руки, укутанные в джемпер. Прошла минута, может, даже две, в течение которых я боялась нарушить тишину и поток её воспоминаний. Наверное, слишком болезненных, чтобы их можно было так легко облечь в слова.

— Дай мне руку.

Аманда откинула мой джемпер в сторону и, закинув на кровать ноги, прилегла рядом на бок. Я без вопросов вложила руку в протянутую ладонь.

— Я читала книгу одного профессора из Нового Орлеана, который преподавал в местном универе что-то там про сексуальность. Когда он доходил до темы прикосновений, он вызывал на кафедру двух парней, и просил одного ласкать пальцами ладонь другого.

— Почему парней? — спросила я, вздрогнув, когда Аманда провела указательным пальцем по моей ладони.

— Из-за врождённой гомофобии. Парни старались просто чесать руку. А когда профессор просил разнообразить движения, то те, продолжая механически водить пальцем по ладони, отвечали, что стараются. Но некоторые всё же делали движения более медленными и тогда…

Аманда замолчала и стала медленно, едва касаясь кожи подушечкой пальца, чертить овал в самом центре моей ладони. Медленно-медленно, штрих за штрихом, то замедляя, то ускоряя движения. Моя ладонь словно зажглась огнём. Я чувствовала, как тепло растекается по пальцам, проникая в самые кончики, чтобы перелиться через край коротких ногтей. Тепло проникло и внутрь меня, чтобы жгутом скрутить низ живота, и я тут же вырвала руку, словно отдёрнула от раскалённой сковороды.

— И те парни тоже отдёргивали руку и, смущаясь, говорили, что у них нет контакта.

Я спрятала обе руки под одеяло и даже подтянула под себя ноги, словно черепаха, спасающаяся в панцире. Я в который раз прокляла желтоватый свет, заливающий комнату и высвечивающий моё раскрасневшееся лицо, и Аманда, будто читая мои мысли, сползла с кровати и прошла к двери, чтобы опустить кнопку выключателя вниз и погрузить комнату в серо-чёрный мрак, сквозь который я увидела, как она медленно поднимает руки, чтобы стянуть свою футболку, а потом, так же, как я до этого, садится на кровать, чтобы освободить ноги от вельветовых штанов. Только я ещё увидела, как на пол полетел её бюстгальтер, освобождая две половинки граната. Она поймала в темноте мой взгляд и сказала:

— Я не привыкла носить лифчики, и сейчас жду вечера, чтобы наконец вздохнуть свободно. Я даже не хочу надевать пижаму, чтобы насладиться свободой по полной. Знаешь, в Древней Греции не было в домах никакого отопления, и угль жгли только в богатых домах, а так все согревались под одеялами, прижимаясь друг к другу.

Я ещё сильнее натянула на себя одеяло, а Аманда поднялась с кровати и вытащила из шкафа второе.

— Я не против того, чтобы спать под одним, — торопливо сказала я, расстроившись, что она не правильно истолковала мой жест, ведь мы всегда спали под одним одеялом, и летом тоже без пижамы.

Аманда медленно обернулась, и даже в темноте я видела, что она улыбается. Только одеяло она не положила обратно, а вернулась с ним к кровати и легла на самый край, укрывшись им.

— Я знаю, что ты почувствовала, и понимаю твой страх. В этом и была суть демонстрации того профессора, никак не могу вспомнить его имя. У меня было то же самое, когда моя подруга обняла меня совсем не по-дружески, а так если бы она была парнем. У меня всё сжалось внутри — так сильно и так необычно. Ничего подобного я не испытывала с Майком. Тогда я сидела на диване в гостиной у Стива и проклинала свою дурацкую идею, но подруга не видела моего замешательства и продолжала воплощать в жизнь придуманный мною план. В тонкой футболке и без лифчика, когда её рука скользнула мне под волосы, я ни от кого не смогла утаить своего возбуждения. А когда она поцеловала меня, я забыла, что она женщина. Мне казалось…

Аманда замолчала, и я даже подумала, что она уснула, потому что теперь часто засыпала вот так, неожиданно, на полуслове, но по нервно дёргающимся плечам, на которые она не натянула одеяло, я поняла, что Аманда не спит, а просто смотрит в темноту на дверь шкафа, словно призывает скелеты покинуть его.

— Ты не думай, что мы вот так сидели на диване и вдруг начали при них целоваться. Нет, я послала парней на кухню за тортиком, и оттуда они должны были увидеть её руку на моей спине и лёгкий поцелуй. В общем-то так и было, только моё тело сыграло со мной предательскую шутку, и мне было тогда до ужаса стыдно перед подругой, которая тоже не ожидала от меня подобного.