Мелкая река (ЛП) - Карлтон Х.Д.

Чёрт. Нехорошо. Я понятия не имею, куда он мог меня отвезти. А если не знаю я, то и никто другой не узнает.

Пришло холодное осознание того, что я действительно одинока. Я всегда была, блядь, одинока. Никто и никогда не спасал меня.

И никто, блядь, не спасёт меня сейчас.

Мако не знает, где меня искать. И даже если бы Барби знала, она бы не заботилась обо мне настолько, чтобы рисковать своей жизнью и кому-то рассказывать. Только не когда речь идет о Билли.

Теперь я нахожу время, чтобы осмотреться. Я нахожусь в подвале. Старый и ветхий, с паутиной, разбросанной по всем углам и щелям, с мускусным запахом. Этот подвал определенно пережил за свои годы не одно и не два наводнения. Открытые деревянные балки нарушают открытую концепцию подвала, а в центре комнаты горит лампочка, светящая ярко и тускло. И, конечно, есть только один путь к спасению - шаткие ступеньки, ведущие к двери с висячим замком.

Кроме меня и моих демонов, единственного деревянного стула и тонкого ватного матраса, на котором я лежу, здесь больше ничего нет.

Даже камер нет, что меня удивляет. Билли довольно старой закалки, но не настолько, чтобы не идти в ногу со временем. Он очень любит наблюдать. Его паранойя никогда бы не позволила ему не следить за всеми своими операциями в любое время. Может быть, за дверью наверху стоит один из его козлов. Если там вообще кто-то остался.

То, что он привел меня сюда, не было заранее спланировано. Он выбрал это место в последнюю минуту. Может быть, он даже решил похитить меня в последнюю минуту.

Я устраиваюсь поудобнее на матрасе, пока не убеждаюсь, что чувствую, как холодный пол упирается мне в лопатки, и жду, когда появится Билли.

Время становится размытым. Я провалилась в беспокойный сон, когда услышала хлопок двери. Мое тело просыпается. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить на ноги. Если Билли не убьет меня первым, то приступ боли от такого поступка точно будет.

Я приоткрываю веки, и на меня падает приглушенный свет. Даже при мягком сиянии в голове вспыхивают пронзительные разряды боли.

— Ты проснулась, - холодно говорит он. Деревянная лестница скрипит под его весом. Каждый скрип отдается в моем черепе и сопровождается такой острой пронзительной болью, что я уверена, что мой мозг разлетается на куски. Ублюдок устроил мне сотрясение мозга.

— Ни хрена себе, - простонала я, мое горло пересохло и жгло от обезвоживания. В тот момент, когда слова покидают мой рот, я готовлюсь к его кулаку. Билли никогда не любил, когда я говорила в ответ.

— Осторожнее, - огрызается он. К счастью, на этот раз он держит руки при себе. Когда я набираюсь смелости посмотреть на него, он стоит надо мной, расставив ноги и засунув руки в карманы. С пустым лицом и как всегда хорошо одетый, как будто он привык похищать девушек в костюме-тройке от Армани.

Так и есть. Так и есть.

— Что ты собираешься со мной делать? - спрашиваю я с покорным вздохом. Не то чтобы меня совсем не пугала перспектива того, как Билли собирается меня убить, просто я уже давно смирилась с этой участью, и теперь, когда она наступила, это почти облегчение. Больше не нужно оглядываться через плечо, надеясь, что за спиной не стоит дьявол.

Я устала и утомилась от этой жизни. Я не совсем огорчена тем, что она вот вот оборвется.

— Я еще не решил, - пробормотал он едва слышно. Он вздыхает, ставит деревянный стул прямо передо мной и садится, шаткое дерево опасно скрипит под его весом. Ненавижу, что я вздрагиваю, когда он поднимает руку к моему лицу, смахивая с глаз прядку волос. Он подхватывает выбившийся локон и натягивает его, пока тот не выпрямится. Его глаза перебирают пряди, завороженные моими природными кудрями.

Билли всегда нравились мои кудрявые волосы.

— Знаешь, почему мне всегда нравились твои волосы? - спрашивает он, уловив мои мысли.

Мне, в общем-то, все равно, почему. Но я бы предпочла, чтобы Билли разговаривал со мной, а не мучил или насиловал меня.

— Почему? - спрашиваю я, морщась от сухости в горле. Он не делает ни малейшего движения, чтобы решить мою проблему.

— Твои волосы всегда были символом твоей стойкости. Ты отскакиваешь назад. Неважно, что я с тобой делал. Я растягивал тебя, и как бы сильно я ни старался, ты всегда отскакивала назад. Было интересно наблюдать, как ты растешь. Мне хотелось еще сильнее попытаться сломить тебя, но я так и не смог этого сделать.

А разве нет? Я почти спорю с этим. Я полагаю, что по версии Билли сломать кого-то - значит довести его до того, чтобы он покончил с собой. Я отказывалась убивать себя, хотя часто обдумывала эту идею, как будто решала, что буду есть на ужин.

Я ничего не отвечаю. Уверена, что психопат ожидает от меня похвалы и благодарности, но, открыв рот, я могу вместо этого плюнуть в него.

Он вздыхает и опускает локон, как горящий уголь, похоже, разочарованный тем, что я никак не реагирую. Нарцисс не любит, когда его комплименты остаются неоцененными. Его рука возвращается к моему лицу, нежно поглаживая кожу. Дрожь отвращения пробегает по позвоночнику, и я не пытаюсь скрыть эту реакцию.

— Мне следовало убить тебя, когда ты была молода, - тихо размышляет он.

— Надо было, - соглашаюсь я.

Он делает паузу, и когда он это делает, кажется, что и весь мир тоже. Земля перестает вращаться вокруг своей оси, и на мгновение время замирает. В следующую секунду его рука пробирается к моим волосам и грубо сдергивает меня с койки. Из моего горла вырывается испуганный вскрик. Страх разливается по венам, как яд, когда он тащит меня по грязному полу на середину комнаты. Моя рука обвивается вокруг его запястья, отчаянно пытаясь подтянуться, чтобы унять острую боль, распространяющуюся по коже головы.

— Неблагодарная сука, - прошипел он, отталкивая мою голову. Я ударяюсь виском о цементный пол. В глазах вспыхивают звезды, оставляя за собой черные следы. Одной рукой он вдавливает мое лицо в землю, а другой рвет на мне штаны.

— Что я действительно должен был сделать, - начинает он, его дыхание сбивается от усилия стянуть мои штаны с бьющихся ног. — Это столкнуть твою мать с гребаной лестницы, когда она забеременела тобой.

— Да? - кричу я, истерика начинает овладевать моим телом. — Я бы тоже этого хотела, Билли! Я хотела бы, чтоб так и было. По крайней мере, тогда бы я никогда не узнала такого мерзкого, жалкого человека, как ты!

— Заткнись! - рычит он, останавливаясь, чтобы ударить меня по затылку. Перед глазами замелькали искры, и без моего разрешения мое тело обмякло. Как только я это делаю, Билли наконец-то спускает с меня штаны. Прохладные волосы падают мне на спину, и что-то в этом ощущении заставляет мою кожу покрываться мурашками. В детстве я всегда знала, что все будет плохо. Как только я почувствовала, что штаны сползают с моих ног, моя защита исчезла, и то, что последовало за этим, всегда причиняло боль.

Борьба во мне ожила, я изо всех сил извиваюсь, выгибаюсь, но безрезультатно. Его вес обрушивается на меня сверху, прижимая к земле. Я чувствую, как его твердый член упирается в обнаженную задницу, а молния больно трется о кожу.

Он просовывает руку между нашими телами и в считанные секунды расстегивает и снимает брюки. Я задыхаюсь, когда чувствую его плоть на себе.

— Ты мой отец, и ты собираешься меня изнасиловать?! - кричу я, возмущенная и обеспокоенная отсутствием у него морали.

Я все еще не хочу верить, что он мой отец. Но в глубине души я знаю, что Барби и он не врут. В голове мелькают обрывки воспоминаний. Барби плюнула на меня, когда я улыбнулась своему потрепанному плюшевому медвежонку, сказав, что я улыбаюсь так же, как Билли. Или когда я оттолкнула другого ребенка за то, что он засунул руку мне под платье, и он расшиб себе голову, после чего Барби ехидно заметила, что я такая же, как мой отец. Комментарии, которые в то время не имели достаточного веса, но сейчас вдруг стали ощущаться как тонна кирпичей.