Развод на новый год (СИ) - Тэсс Лена

Ну теперь у него будет как минимум один.

Один - не от меня. А со мной еще далеко не все ясно.

К удивлению именно эта мысль наконец-то успокоила мои нервы. Виски перестало сдавливать, гул стих, а дыхание пришло в норму. Я расслабилась и решила, что буду отдыхать, гулять и наслаждаться выходными.

Оставшиеся дни я почти ни с кем не разговаривала. Разве что снова звонила мама, да пара приятелей, которые запоздало вспомнили, что у них в социальных сетях и мессенджерах остались те, кому они не отправили открытки на стену или поздравительный прикол в личные сообщения. Титов тоже больше не беспокоил меня внезапными появлениями на пороге или полуночными звонками.

Но каникулы закончились так же быстро как и начались, и мне пришлось вновь вспоминать про свои обязанности не только как юриста, но и сотрудника фирмы, владельцем которой был мой бывший муж.

Первые две недели пролетели почти незаметно - в делах и заботах о клиентах. Токсикоз меня почти не беспокоил и единственное что пришлось поменять - исключить из завтрака апельсины. К цитрусовым у меня появилась строгая неприязнь.

Я считала дни, складывала их в недели. По всему выходило, что эмбриону было около двух месяцев. Мне было страшно называть его малышом, человеком, ребенком. В книгах, которые я так любила, писали, что на этом сроке его размер и вес соответствует одной ягодке малины. Думаю по хрупкости он был таким же - беззащитный и ранимый. Да и в такой враждебной среде, как моя матка - ему совсем непросто.

Я все еще не строила никаких планов и не собиралась вставать на учет раньше, чем через месяц. Максу тоже говорить не собиралась. Это было эгоистично, но в прошлый раз он не разделил со мной горе, я же не могла сейчас делить с ним вообще ничего.

Титов чувствовал это, обходил меня стороной, а на работе мы общались исключительно в деловой переписке. Почти не взаимодействовали. Оставалось лишь одно общее дело - Удальцовых, которые расстались громко и некрасиво после пятнадцати лет брака. Делили имущество, практически не думали про троих детей, младшему из которых было чуть больше трех лет. Печальный исход с демонстрацией грязного белья. По крайней мере у Титова было понимание, как разводиться не стоит.

Тридцатое января не задалось с самого утра. Достав из шкафа чулки поставила на них стрелку. На блузку пролила кофе, после чего к перспективе надевать шпильки отнеслась с опаской, заменив их на удобные туфли “мери джейн”. Завтрак в принципе не продержался во мне и пятнадцати минут. Я никак не могла найти флешку с рабочими документами, потом поняла, что не взяла зарядку от телефона, а в машине почти закончлся бензин. Пришлось срочно вызывать такси, чтобы не опоздать на совещание.

К моему удивлению я приехала вовремя и пройдя через турникет, направилась к лифтам.

Фирма занимала три последних этажа из шестнадцати. Стильная бетонно-стеклянная конструкция походила на огромный овал, в центре которой и находилось несколько подъемных механизмов. Я ждала около двух минут, притопывая ногой и с жадностью следила за тем как на табло цифры сменяют одна другую в обратном порядке. Наконец-то показалась долгожданная единица, створки открылись и несколько человек поспешили выйти в холл, торопясь по своим делам.

Я вошла внутрь и нажала на цифру пятнадцать, когда услышала за своей спиной слишком знакомый голос.

- Подождите! Пожалуйста, подождите меня!

Мой палец словно прилип к красному металлическому кругляшку, все сильнее и сильнее вдавливая его внутрь. Вот только сам механизм ускорить никак было нельзя.

И Люба успела протиснуться в самый последний момент. Она запыхалась. Её щеки порозовели, темные кудри рассыпались по плечам. А из-под расстегнутого пальто-тедди прямо мне в глаза бросился обтянутый шерстяным платьем едва округлившийся живот.

Прежде чем я успела сбежать створки дверей за ней закрылись.

***

Сплетни очень похожи на туман.

Он появляется вследствие скопления в воздухе мельчайших частичек воды, а они из-за вопросов, на которые люди твоего ближайшего окружения не могут получить прямые ответы. Рождаются внезапно в голове одного человека, который делится домыслами с кем-то. Тот второй еще с двумя, эти двое, каждый, с еще группой людей и потом, спустя неделю весь офис гадает по какой причине руководитель отправил своего личного помощника на “удаленку” и почему на совещаниях больше не присутствует его правая рука.

То есть жена. То есть - я.

Мы так хотели разойтись тихо, но утаить такое событие в офисном улье, который воспитывает и поддерживает свой моральный дух за счет обсуждения чьей-то личной жизнь - фактически невозможно.

Я не слышала напрямую, но знала, что новость о нашем с Максом разводе вызвала однозначную реакцию у всех коллег - это плохо. А то, что одновременно с этим Люба Фролова перенесла рабочее место домой - повесило на ее спину мишень для обвинений.

Но вот она оказалась здесь. Впервые увидела ее перед собой так близко с того дня, когда мы столкнулись у суда.

В руках у нее была сумка, на вид довольно нагруженная. Наверно принесла очень срочные документы.

Она тяжело дышала. Лифт дернулся и начал медленно ползти вверх.

Я повернулась боком, зацепившись взглядом за инструкцию, которая всегда есть внутри лифтовой кабины, но которую никто не читает ровно до тех пор пока…

Лифт замер. Свет внутри мигнул раз, другой. Довольно жутко, прямо как в дешевом ужастике. К счастью он не погас, но движение так и не продолжилось. Цифра на табло замерла на отметке десять.

- Мы застряли! - не вопрос, а утверждение.

- Великолепное наблюдение!

Я сделала шаг к щитку, где было написано на какую кнопку нажать, чтобы связаться с диспетчером. Пришлось ждать около минуты, чтобы мне ответили.

- Скакнуло напряжение, механик на вызове в соседнем здании. Придется подождать минут двадцать, - проговорили в микрофон, даже не выслушав вопрос.

Двадцать минут? Теперь гипервентиляция требовалась мне. Сделав несколько глубоких вдохов, я почувствовала, что Люба отмерла и зашевелилась. Она снимала свое пальто и неловко оттягивала ворот платья от шеи, пытаясь обмахиваться ладонью. Папка с бумагами оказалась на полу, как и её сумочка.

Мы молчали, но напряжение становилось таким ощутимым, а вздохи женщины рядом со мной такими тяжелыми, что я поняла - долго это не продлится.

- Софья Николаевна, я… нам… - Люба начала неловко, хотя у нее была прекрасно поставлена речь. Я сама ее этому научила - уверенности и грамотности построения предложений, без запинок и с нужными интонациями. - Я хочу сказать, что ничего из случившегося не планировала.

- Замолчи, пожалуйста.

- Но как же… я тоже не могу так, зная, что из-за меня, что теперь вы… Максим Александрович хороший человек, он добрый, щедрый, справедливый руководитель. Я всегда смотрела на него и восхищалась, но чтобы пойти как-то дальше. Этого…

- Люба, - я не смотрела на нее, и без того зная, что увижу перед собой виноватую гримасу, которая ничего не исправит, - остановись.

- Этого не должно было быть. Просто так вышло!

Последнее слово долетело до меня как пуля, внутри разорвалась шрапнелью, задев все и сразу.

- Вышло? Что вышло, Люба? То, что ты улучила момент и затащила на себя моего пьяного мужа? То, что вы оба были настолько увлечены прелюдией, забыв про гондоны или возможность не спускать весь детородный потенциал Титова внутрь. Экстренную контрацепцию? Подмыться могла, в конце концов! - Голос наполнился гневом, нервом и истерикой. То, что я не успела высказать Максу, теперь могла вывалить на его любовницу.

- Мне жаль.

- Заткнись, Люб. Ненавижу когда мне лгут в лицо.

- Но мне правда жаль.

- Да пошла ты!

Я сделала шаг к двери и громко стукнула по ней кулаком. Развернулась лицом к панели с кнопками и снова попыталась вызвать диспетчера, но больше мне никто не отвечал.

- Софья Николаевна, не надо, нас скоро выпустят и…

Дальше я ничего не слышала, кроме сливающегося в один монотонный звук шума. Перед глазами заплясали белые пятна. Я приложила лоб к холодной металлической поверхности стены, но даже её прохлада не унимала волны бесконтрольной паники и тревоги.