Любовь, которую ты вспомнишь (СИ) - Сивая Рина

Это кольцо осталось в России. Я не привозила его сюда, даже мысли такой не возникло. А кольцо Диего я не видела и того дольше – в нашей новой жизни он никогда его не надевал.

Сейчас же оба золотых обруча с рисунком в виде морских волн лежали передо мной на бархатной подложке. Я ни секунды не сомневалась, что это именно наши кольца, а не реплики, сделанные по памяти. Я это чувствовала.

– Я спросил у твоей мамы, осталось ли оно, – кинув взгляд на коробку, пояснил Диего, сразу же поднимая глаза обратно к моему лицу. – И забрал его, когда приезжал за твоими родителями.

Он подумал об этом заранее – несколько недель назад. Тогда, когда между нами вообще не было ничего, кроме неопределенности.

Он уже тогда верил, что все будет хорошо. А я, кажется, окончательно понимала это только сейчас.

– Мне не нужна свадьба или клятвы, – вновь заговорил Диего, не дождавшись никакого ответа от меня, – лишь твое согласие. Что ты готова провести со мной оставшуюся жизнь. Снова.

Моим слезам будто только этих слов и не хватало, чтобы побежать по щекам с новой силой. Но я старательно стерла их ладошкой и улыбнулась мужу.

– Согласна, Ди. Я всегда была согласна.

Я протянула ему дрожащую руку. Солер взял ее с такой нежностью, словно держал хрустальную туфельку, а не мои мокрые пальцы. Его прикосновение было твердым и уверенным, когда он медленно, с каким-то почти священным трепетом, надел кольцо на мой безымянный палец. Оно село идеально, как будто и не снималось все эти годы. Как будто это место ждало его возвращения.

Затем я взяла из коробки кольцо побольше. Я подняла глаза на своего мужчину и повторила то, что он делал совсем недавно. В тот момент, когда украшение заняло место на руке Диего, внутри что-то щелкнуло, какая-то последняя шестеренка встала на свое место. Словно Вселенная с облегчением выдохнула, и я вместе с ней.

Мы стояли, сцепив руки. Наши обручальные кольца сверкали в лучах горячего испанского солнца, отражая один и тот же свет. Мы не целовались. Мы просто смотрели друг на друга, и в этом взгляде было все: прощение, обещание, надежда и та безумная, всепоглощающая любовь, что прошла через амнезию, расстояние, предательство и страх, и выжила. Стала только сильнее.

Диего держал мою руку, его палец нежно проводил по ободку кольца, заново ощупывая каждую гравировку, каждый знакомый изгиб.

– Знаешь, – его голос прозвучал тихо, только для меня, несмотря на окружающую нас суматоху любящих сердец. – Есть воспоминания, которые стираются. Как тот туман над морем утром. А есть те, что живут здесь. – Он приложил наши сцепленные ладони к своей груди, туда, где билось его сердце. – Не в голове. А здесь. И их не забыть. Их можно только… вспомнить. Заново. Сердцем.

Ди посмотрел на меня, и в его взгляде было столько безграничной нежности и уверенности, что перехватило дыхание.

– Это та любовь, – прошептал он, – которую ты вспомнишь. Даже если все остальное забудешь. Потому что она – часть тебя. Как дыхание. Как биение сердца.

И я поняла, что он прав. Это было больше, чем память. Это было знание. Потаенное, неоспоримое, высеченное в самой глубине души. Любовь, которую не стирают ни травмы, ни расстояние, ни время. Любовь, которую ты носишь в себе всегда. И которую всегда вспомнишь. Стоит только прислушаться к себе.

Я прижалась к своему мужу, закрыв глаза, и позволила этому знанию заполнить меня целиком – тихой, непоколебимой уверенностью, что на этот раз у нас все сложится так, как мы мечтали долгие пять лет назад.

Мы наконец-то будем жить долго и счастливо. Вместе. Не позволяя никаким бурям и штормам разрушить наш семейный корабль.

[1] Спасибо. Боже, родная, спасибо! (исп.)

___

Это последняя глава книги, нам останется только эпилог - он выйдет в субботу, 13 сентября.

Я очень рада, что вы дочитали "Любовь, которую ты вспомнишь", до конца. Спасибо вам!

Вместе с эпилогом вас ждет старт новой истории, где главными героями выступят те, кто встречался на страницах данного романа - вы можете попытаться угадать их в комментариях.

А пока я приглашаю вас в свою историю об итальянской мафии и, конечно же, любви:

Эпилог.

– Что на этот раз?

Я обняла Диего со спины, прижимаясь щекой к его широкой спине. Мой муж вздрогнул, выныривая из воспоминаний, и накрыл своей ладошкой мою, замершую на его животе.

– Твое свадебное платье, – тихо, с улыбкой произнес Ди. – Мы порвали его, когда я пытался занести тебя в спальню, а подол зацепился за дверную ручку.

Сцены из нашего прошлого приходили к нему внезапно, без какой-либо системности или стабильности. Первый раз это случилось в аэропорту, когда мы провожали моих родителей после новостей о беременности: Диего замер посреди зала, его взгляд остекленел, и на вопросы муж отреагировал далеко не сразу, напугав меня до полусмерти. А затем, с трудом сфокусировав взгляд, вдруг произнес:

– Ты запретила провожать тебя в аэропорт, когда улетала. Но просилась проводить меня, когда улетал я. Правда?

Я разрыдалась, подтверждая каждое слово. И потом плакала каждый раз, когда Ди что-то воспоминал. После родов стало легче, но даже сейчас, получая напоминания о наших общих моментах счастья от мужа, я улыбалась и испытывала невероятный прилив нежности и гордости.

Он сражался каждый день, мой герой. Сражался сам с собой. И пусть медленно, но побеждал амнезию.

Теперь Ди даже не спрашивал, правдивы его видения или нет – он просто их озвучивал, не требуя подтверждений. Он в них верил.

– Мам, пап, дядя Хави подарил мне приставку!

Александр, загорелый и счастливый, подлетел к нам всего на секунду, чтобы продемонстрировать коробку, а после улетел обратно, навстречу не менее довольному родственнику.

Сегодня нашему мальчику исполнилось семь. Уже год он ходил в испанскую школу, радуя родителей успехами во многих предметах, но особенно – в языках. Скорость, с которой Алекс освоил каталонский, до сих пор оставалась для меня немыслимой, но факт оставался фактом: за те два года, что мы живем в Барселоне, наш сын почти полностью избавился от акцента. В отличие от меня – Ди все еще периодически шутил на эту тему.

В прочем, акцент никак не мешал мне в работе: что я, что меня прекрасно понимали, поэтому дела у нашей с Пашей фирмы шли замечательно – а полгода назад Миронов сделал меня официальным партнером. Наверняка к этому руку снова приложил мой муж, но на все вопросы что Павел, что Диего упорно отмалчивались, поэтому спрашивать я перестала.

Барселонский филиал мы все-таки открыли. Ди предлагал дождаться родов, чтобы минимизировать стресс, но я куда больше нервничала, оставаясь дома одна, когда муж уходил на работу, а сын – на подготовительные курсы. Мне нужно было занятие, и я его нашла. Было тяжело, особенно на последних сроках, когда я больше походила на бегемота, чем на человека, но мы справились. А Диего, хоть и ворчал недовольно, помогал больше всех, за что я ему до сих пор безмерно благодарна.

Наша дочь родилась в середине марта и сразу показала, кто в доме главный: в отличие от своего брата, София любила покричать и поплакать, если ей хоть что-то не нравилось. Она предпочитала быть в центре внимания (и совершенно не выносила одиночества), обожала Александра (услышав его с другого конца комнаты, кричала и сжимала кулаки, пока брат не подойдет к ней поздороваться), но самым любимым ее местом в доме стали отцовские руки (с которых дочь не слезала до сих пор).

Диего был прекрасным отцом, который никогда не отлынивал от ухода за младенцем. Переодеть, покачать, поменять подгузник – все это он делал без споров и лишних напоминаний, а порой первым вставал среди ночи, чтобы принести мне малышку для кормления. При этом он с такой нежностью смотрел на Софию, что мое сердце сжималось. От счастья.