Помешанный на тебе (СИ) - Шагаева Наталья

У ее группы сегодня очередной урок.

— Вечером курсы. Приходи, — прошу я, так как мне что-то подсказывает, что она не придёт.

— Не могу. Мне не с кем оставить сына, — сообщает Аделина, смотря вдаль, словно боится снова посмотреть мне в глаза.

Я всего лишь снимал ее, но такое ощущение, что между нами уже все случилось и осталась вот эта гребаная неловкость.

— Приходи с сыном.

— Нет, ты что. Он станет мешать.

— Не станет. Будем учиться фотографировать непоседливых детей в движении, — усмехаюсь я. — Придёте? — пытаюсь поймать ее взгляд.

— Хорошо, — кивает. — Мне пора, — спешно убегает. От меня убегает, а не потому, что спешит…

Глава 8

Артур

В этот раз мой курс состоит из разношерстной публики: две гламурные барышни, цель которых — весело провести время, пофлиртовать и заодно научиться делать красивые фотки в соцсети; парнишка, который проходит курс как допуроки в портфолио, для поступления на оператора; и украшение моего курса — Аделина, у которой тоже свои мотивы. Она внимательна к деталям, старательная, но эти курсы для нее что-то вроде увлечения и хобби. Никогда не набираю большую группу, пять-шесть человек максимум. Иначе качество обучения снижается. От этого на мои курсы стоит годовая очередь. Аделина попала сюда, считай, по блату. Остальные были записаны еще в прошлом году.

Все собрались, гламурные подружки строят мне глазки и хихикают, перешептываясь. Парнишка, как всегда, зависает в телефоне, закрыв уши наушниками. Леся, мой администратор, бегает, подавая кофе, а я настраиваю камеру, не начиная урок, потому что Аделины нет.

Посматриваю на часы. Опаздывает.

Еще утром мне казалось, что она придёт. Я был в этом уверен. А теперь моя уверенность стремится к нулевой отметке.

Я перегнул? Напугал? Оттолкнул?

Что я сделал не так?

Да, в принципе, всё сделал не так. Но если отмотать время назад, я сделал бы точно так же. Даже больше. А потому что не могу с ней сдерживаться и что-то себе запрещать.

Но Аделины нет, и меня медленно, но верно накрывает разочарованием. Не в ней. Скорее, в себе. Что не смог убедить.

— Артур, — привлекает мое внимание блондинка. Совершенно не запомнил, как ее зовут. — Вы намеренно тянете время, чтобы подольше наслаждаться нашим обществом? — строит мне глазки, перекидывая ногу на ногу. — Мы жаждем вашего внимания, — призывно улыбается. За свои годы я тысячу раз видел такие улыбки и томные жесты в мою сторону. И меня уже давно это не цепляет. В какой-то момент, когда наелся, я чётко осознал, что хочется чего-то настоящего. Но моего настоящего нет…

— Сейчас начнем, пять минут, — не ведусь на флирт, снова уделяя время камере, натирая линзы, хотя они уже идеальные.

— А ты чего тянешь? — шёпотом интересуется у меня Леся.

— Не все собрались.

— Думаю, она уже не придёт, — грустно выдыхает Леся, словно разделяет мое разочарование. Нет, она, конечно, не посвящена во все детали моей одержимости. Но Леся умеет читать между строк.

— Сейчас начнём! — выходит агрессивно. Я не намеренно. Всё утро ради фотосессии я эмоционально расшатывал Аделину, а теперь она расшатала меня.

Беру себя в руки. Встаю, становясь перед группой, пытаясь отключиться от личного.

— Итак, прошу прощения за задержку… — и замолкаю на полуслове, потому что дверь открывается, и в студию вбегают Аделина с сыном. Мальчишка пытается что-то сказать, выходит громко, все на них оборачивается. Аделина неловко извиняется, а я улыбаюсь, как последний идиот.

Пришла.

— Еще раз прошу прощения за опоздание, — она подталкивает сына к креслу. Там место для одного, и Аделина пытается посадить ребенка себе на колени.

— Так вот, — продолжаю я, — мы задержались, потому что ждали нашу модель.

Аделина распахивает глаза и чуть заметно качает головой, полагая, что я про нее.

Нет, ты моя личная модель. Делиться тобой я ни с кем не буду.

— Сегодня мы будем учиться снимать детей, — поясняю всем, но смотрю только на нее. И Аделина это знает, начиная смущаться. А меня приводит в восторг ее внутренняя девочка.

— А если у нас нет детей? И как бы не планируются, — встревает одна из гламурных дам, капризно надувая губы.

— Смотрите глубже. Это съемка не ребёнка, а умение фиксировать кадры в динамике и добиться результата от человека, который не умеет выдавать эмоцию наигранно.

— О, а это интересно, — соглашается со мной блондинка.

— Можно тебя? — протягиваю руку мальчишке. Тот распахивает глаза, оглядываясь с сомнением на Аделину. Подхожу к ребенку ближе. — Хочешь поиграть с этим аппаратом? — показываю ему камеру. Глаза мальчишки загораются. Он очень похож на маму. И мне нравится наблюдать за Аделиной в роли матери. Как она поправляет ему футболку, как закусывает губы, ловя реакцию сына, как волнуется, когда мальчик на меня реагирует. И мне снова хочется фотографировать только ее. — Я Артур, — по-мужски протягиваю пацану руку. — А тебя как зовут?

И ребенок снова оглядывается на мать в ожидании ее разрешения. Обычно дети в его возрасте очень контактные. Я, как человек, который провел сотни семейных фотосессий, это знаю.

Аделина кивает ему, но как-то волнительно посматривает на меня.

— Дюша, — представляется мальчишка. — Ой! — закрывает рот ладошкой, словно сказал что-то не то.

Что происходит в их семье? Они все словно выдрессированные.

Прищуриваюсь, заглядывая в глаза Аделине.

— Андрей, — быстро поправляется пацан, пожимая мою ладонь. Не отпуская его руки, тяну к себе. Оторвём тебя от контролирующей матери.

— Дюша мне нравится больше, — подмигиваю ему. — Ну что, научим их всех снимать правильно? Поможешь мне? — улыбаюсь мальчику, и тот охотно кивает.

Найти общий язык с ребенком оказалось намного проще, чем с его матерью. Мальчишка оказался очень живым и контактным, как только я оторвал его от матери и втянул в процесс.

Краем глаза наблюдаю за Аделиной. Она нервничает. Теребит ремешок сумки, постоянно поправляет волосы. Её взгляд мечется между мной и сыном, словно она боится нашего контакта.

Что за жизнь-то у вас, отчего вы шарахаетесь от людей?

— Смотри, Дюха, — показываю пацану, как правильно держать камеру. — Видишь эту кнопку? Нажимаешь, когда готов сделать снимок.

Он кивает с таким серьёзным видом, что я не могу сдержать усмешку. Ребёнок явно не избалован вниманием.

— А теперь давай попробуем снять твою маму, — помогаю ему, наводя камеру.

Аделина напрягается, но не может отказать сыну. Она неловко улыбается, и я вижу, как она пытается контролировать каждое своё движение. Словно боится сделать что-то не так. Опять зажалась. Хоть не отпускай ее.

Дальше все-таки отрываюсь от Аделины и веду свой курс, используя мальчишку, который рад вниманию. Нормальный живой ребенок.

В конце, когда он снова увлекается моей камерой, а я объясняю блондинке, что такое оптическая стабилизация, Дюха почти роняет мою камеру, не удерживая увесистый аппарат. Но я ловлю его за миллисекунду до падения. Но вот всхлипываю от этого не я, а Аделина, пугая ребёнка, который тут же от меня отходит. Выгибаю брови, посматривая на нее с вопросом.

— Камера очень дорогая, — тихо поясняет она.

— Это всего лишь вещь. И какая бы она ни была дорогая, не стоит ничего, — подмигиваю ей.

Все расходятся. Аделина тоже собирается. Но я намеренно затягиваю общение с ребёнком, чтобы ее задержать.

Это дно — пользоваться ребенком для того, чтобы подкатить к его маме.

Ну а какие у меня варианты? Она же сейчас опять сбежит. А я останусь загибаться без нее в квартире, где полно ее фотографий.

Мальчишка постоянно посматривает на шоколадные батончики в вазочке на стойке. Это мои. Не всегда получается поесть, а батончики с орехами отлично утоляют голод.

Беру один, протягивая пацану.

А тот только облизывается, но отрицательно качает головой.

— Не хочешь?