Красавица Бешарам - Вейл Лилли

Не могу избавиться от мысли, что это должно было быть моим заданием. Разве Рио не собирался выбрать меня? Он одинаково посмотрел сначала на меня, затем на Самера и Яна… Как будто собирался остановиться на мне, но не хотел, чтобы это выглядело слишком очевидным.

Неужели Рио в курсе?

Кровь стынет. Все мышцы напрягаются.

Если Рио знает, то и его лучший друг, то есть Ян, тоже. Я ощущаю его взгляд физически.

Значит, мне стоит опасаться этой игры не меньше Вэл.

6

Кавья Джоши слишком требовательная

Я мало от чего стараюсь увильнуть в жизни и на вечеринках. Но есть одна вещь. И я уверена теперь, что Рио с Яном знают: я совсем не умею петь.

Это одно из требований в «Театре аниматоров Поппи», но я обхожусь подмяукиванием песням из переносных колонок. Именинницы никогда не замечают, что их любимая принцесса не выдает восхитительных нот.

Еще задолго до того, как я пришла устраиваться в театр, я пыталась пробиться в солистки хора, и Кейти, святой человек, занималась со мной, помогала взять каждую ноту, хотя мы обе знали, что мне никогда не дотянуть до ее безупречного сопрано. Она единственная хлопала, когда песня закончилась. Все остальные стояли с круглыми глазами или прикрывали ладонью хихиканье.

Преподавательница подождала немного и неопределенно сказала:

– Что ж, Кавья, спасибо. Будем иметь тебя в виду. Это было…

Она даже эпитета не смогла придумать. Или, может быть, не хотела врать мне в лицо.

В тот момент я и поняла, что ужасно пою. Без слуха и без души. Ужасно настолько, что мне даже в дэше петь нельзя. Я могу лишь двигать губами под «С днем рождения тебя». Музыкальный дар поющих, как в Болливуде, и играющих на ситаре и табле, прошел мимо меня.

Я не стала выбирать хор на факультатив ни в следующем семестре, ни потом. Но я думала, что, раз все это случилось в средней школе, мой стыд давно уже канул в Лету и никогда не всплывет. Оказалось – нет. Мое сердце сжалось, когда раскрасневшаяся от стараний Клавдия закончила песню и танец. Если бы не она, мне бы пришлось делать это. Сегодня ни в коем случае нельзя выбирать «действие», и не только сегодня, раз Рио и Ян знают обо мне такие постыдные вещи. У меня полно недругов, которым точно захочется использовать это против меня. Нет и еще раз нет, я ни за что не стану петь перед всеми этими людьми. В конце концов, нужно поддерживать репутацию: не показывать слабостей.

К счастью, проблемы нет. Потому что после Клавдии очередь идет дальше. А затем еще и еще, пока не доходит до Яна, и мое сердце взрывается брызгами конфетти, которые оседают у меня в животе тяжестью щебенки.

Он не может не выбрать меня, когда отыграет. Уже полкруга сыграло.

– Осмелишься на «действие»? – спрашивает выпускница, посылая Яну воздушный поцелуй.

Вэл морщится. Смотрит на часы и смиренно вздыхает.

– Должен разочаровать, – Он манерно указывает пальцем на собравшихся. – Но вы садисты.

Что… правда. Это же старшая школа.

Кейти уже пришлось рассказать, с кем она готова переспать, пожениться и кого могла бы убить (что кажется легким, только она слишком долго колебалась, потому что не хотела никого обидеть, и в итоге я попросила всех разрешить ей не отвечать).

Блэр пришлось вслух читать развратную сцену из длинного фанфика по «Дневникам вампира» с Бонни и Деймоном. Этот фанфик она пишет, и, учитывая, что после шести страниц вампирской саги пятеро человек попросили кинуть им ссылку, я бы сказала, это успех.

Рио только что вызвался проявить себя в третий раз, и в итоге у него два «действия» и одна «правда». Он рад, когда его выбирают, и всегда играет на публику. В настоящий момент он довольно потирает ладони, делая вид, что сейчас раскроет всем такую правду, что прямо-таки сокрушит непринужденность Яна.

– Так что, «правда»? – спрашивает Яна Клавдия, подняв округлую темную бровь.

Между ними пробегает невысказанная тревога. Он улыбается, но напряженно, и мне не нравится, что я это замечаю. Потому что у Яна ровно восемь улыбок, и вот эта появляется тогда, когда он изо всех сил старается вести себя как ни в чем не бывало. Уголки его губ растянуты, и щеки напряжены, тогда как его естественная улыбка – неровная, чуть приподнятая с правой стороны, где всегда появляется ямочка.

Последний раз я видела эту улыбку, когда мы с ним танцевали прощальный танец после восьмого класса. Не по моей воле. Наши мамы вызвались помогать на празднике и, наблюдая одним глазом за пуншем, вместе придумали застыдить нас на всю школу. Я неловко топталась у стены с друзьями, вдруг миссис Джун начала активно жестикулировать в мою сторону, а мама – смотреть на меня. Затем ко мне, волоча ноги, подошел красный как помидор Ян.

– Потанцуем? – спросил он, покусывая губу, не решаясь взглянуть в глаза. Вне всяких сомнений, ему о-о-о-очень не хотелось меня приглашать. Но меня это лишь подстегнуло. Черт побери, танец со мной должен ему понравиться. Что удивительно, вызвать его улыбку не потребовало много времени и усилий.

Как это было? Улыбка № 4. Губы в пяти сантиметрах от моего лица подпевают песне Firework Кэти Перри, но трек неожиданно переключается на медляк, и мы отскакиваем друг от друга так резко, что Кейти до сих пор уверяет, будто услышала тогда звук застежки-липучки.

Кидаю осторожный взгляд на Рио, который поглаживает воображаемую бородку.

– «Правда», – выбирает Ян, вскинув средний палец.

Рио расплывается в злодейской улыбке.

– Бесподобно. Что ж, мне не терпится узнать, почему ты ни с кем не встречаешься с тех пор, как расстался с Эрин Хэтчет в первый год старшей школы.

– Никому это не интересно, – морщится Ян, потирая нос.

Ему тут же возражает хор «нам интересно»; любопытные голоса отказываются спускать его с крючка.

После стольких лет дружбы и вражды я знаю, что тон Яна выдает его в первую очередь. Пусть я чуть было не довела его на статистике, да еще и так дерзко, но в эту минуту я вижу, что ему некомфортно на минус десять.

Как и мне. Живот стягивает, я неловко ежусь, желая, чтобы мы с ним вернулись к тому, на чем когда-то остановились.

Сходили бы за замороженным йогуртом на набережную или за бабл-ти в «Колд-брю бро» рядом со «Святыми гогоги»…

Рио не отступает:

– Ладно, другой вопрос. Есть ли здесь, на этой вечеринке, кто-то, кто тебе нравится? – Он произносит это так, будто уже знает ответ.

– Если я отвечу «да», ты сменишь тему? – злится Ян.

Рио соглашается, но остальные – не факт. Когда Ян в свою очередь выбирает девушку из нашей параллели и задает ей щадящий вопрос, она, ответив, не упускает шанса снова вернуться к горячей теме.

– Ее имя начинается с «Э»? – с хитрецой спрашивает она.

– Какой тонкий намек, Эбби, – шепчет Кейти слишком громко.

– Нет, – отвечает Ян. К несчастью для него, образ крутого парня ползет трещинами, как и голос, и этого всем хватает, чтобы продолжить экзекуцию.

Мне его не жалко. Наконец-то всеобщее внимание приковано к кому-то, кроме меня.

Каждый в игре возвращает ему вопрос, одноклассники все дальше продвигаются по алфавиту. Но уже на букве «В» Ян понял, чего они добиваются. На «Е» его раздражение переходит в неприязнь, которую он неплохо скрывает, хотя изо всех сил старается выглядеть как ни в чем не бывало.

Он смотрит на меня и закусывает губу.

Теперь уже я жалею его, но заставляю сердце твердеть, как у метапода [17]. Забавно, что из всех моих друзей только он понял бы отсылку – моим лунным девчонкам покемоны абсолютно до лампочки.

Подношу ко рту забытый стакан и делаю глоток вишневой колы, но почти не ощущаю любимого вкуса. Даже когда кола заканчивается, а язык пощипывает, держу стакан у рта, чтобы делать вид, будто мне не интересно происходящее.

Разумеется, некоторым девушкам нравится его взгляд – будто ты единственная в комнате, но меня аж передергивает. Когда он устремлен на меня – это как оказаться на лодке в шторм без весел и парусов и без знаний морской навигации. Однако в последнее время я ловлю этот взгляд все чаще. Наверное, дело в том, что скоро конец учебного года, и Джун понимает, что у него всего неделя, чтобы меня достать.