Любовь, которую ты вспомнишь (СИ) - Сивая Рина

– Каком ребенке?

Мужчина чуть печально улыбнулся.

– Вы беременны, гражданка Солер. Шесть-семь недель. Не буду скрывать, угроза прерывания все еще имеется, и она высока, поэтому мне очень нужна ваша помощь, чтобы сохранить эту маленькую жизнь.

Глава 12.

Я могла только смотреть на доктора и хлопать глазами. Беременна? Я? Разве это возможно?

А где-то глубоко внутри тихий голос соглашался, конечно, возможно. Диего хотел детей. Минимум двоих – мальчика и девочку, а лучше четверых, как в его семье. Я не была против, поэтому и позволила уговорить себя не работать, когда обустроилась в Барселоне. «Я обеспечу тебя всем, – говорил тогда Ди. – Ни ты, ни наши дети ни в чем не будут нуждаться. Да и зачем нам лишние сложности? Сейчас выйдешь, потом уходить в декрет. Наслаждайся морем и солнцем, милая. Все остальное дам тебе я».

И он действительно давал. Деньги, походы в театр или ресторан, прогулки на яхте по морю. Мы успели побывать на Ибице, Майорке, Тенерифе. Объехали половину Каталонии! Посетили Мадрид, Валенсию, Севилью. Диего ни в чем меня не ограничивал, он готов был исполнять все мои желания. Разве могла я ему отказать в желании стать родителями?

Мы не предохранялись последние несколько месяцев. Я пыталась высчитывать дни и следить за циклом, но Ди лишь посмеялся.

– Все придет само, родная. Не забивай себе голову.

Я и не забивала. Просто жила, просто наслаждалась.

А потом мой мир рухнул. Развалился на части, изрезал осколками и теперь умирал вместе с каждым моим вздохом.

И вдруг – ребенок. Рука непроизвольно скользнула на живот, словно ища подтверждение словам стоящего неподалеку мужчины. Разве такое возможно? Потерять смысл жизни, потерять само желание жить, и вдруг – маленькое создание, живущее во мне?

– Я не знала, – одними губами прошептала самой себе, пытаясь принять эту мысль.

Внутри меня – еще одна жизнь. Жизнь, которую мне подарил Диего, маленькая частица его тела и души. Ребенок, которого мой муж так хотел.

Имею ли я право на него? На этот кусочек чужой мечты. Я сейчас совсем не в том состоянии, чтобы о ком-то заботиться – не была уверена, что мне хватит сил позаботиться хотя бы о себе. А тут другой человек, и не просто кто-то абстрактный, а малыш, чье существование целиком и полностью зависело от меня. Смогу ли я дать ему жизнь, если саму себя не в состоянии заставить существовать?

Я чувствовала, как по щекам текли слезы, и это были вовсе не слезы счастья. Это были горькие слезы порушенных надежд и желаний, в которых у нас с Диего была большая, крепкая и дружная семья – как он и хотел. Мы и наши дети. А теперь я осталась одна, и словно в насмешку судьба совала мне в руки ребенка от любимого мужчины, которого рядом больше никогда не будет. Разве это справедливо?

– Анна Леонидовна, – ворвался в мое горе чужой голос, а после его обладатель опустился на край больничной постели. – Я понимаю ваше состояние и знаю, как вам тяжело. Я сам воспитываю дочь в одиночку. Но поверьте мне, как бы ни было трудно, как бы ни было больно, это ваш ребенок. Он уже живет, он уже есть, даже если пока вы его не видите и не ощущаете. Он заслуживает права увидеть этот мир вместе с вами.

Я лишь покачала головой.

– Он никогда не узнает своего отца.

Эта правда разрывала мне сердце на части. У меня была полная семья – папа, мама и сестренка. У Ди – и того больше, младшие брат и две сестры, не считая кузин. Да, сеньор Солер давно умер, но он успел вырастить своих детей. А Диего…

– Зато у него есть мать, которая будет любить за двоих, – улыбнулся врач, но его уверенность так и не передалась мне.

Какое-то время мы еще провели в тишине, пока я честно пыталась понять, что мне делать дальше, но кроме желания опустить руки и не ломать будущую жизнь маленькому человеку я ничего не ощутила. Я уже собиралась озвучит доктору, что хочу сделать аборт, как мужчина неожиданно поднялся.

– Я знаю, что вам нужно, – заявил он и скрылся за дверью, но уже через пару минут вернулся с инвалидным креслом. – Давайте прокатимся кое-куда.

У меня было так мало сил, что врачу пришлось поднимать меня с постели на руках, как маленького ребенка, и усаживать в каталку. А после был недолгий заезд по коридорам и небольшая заминка перед кабинетом с надписью «УЗИ».

Я догадалась, что собирался делать мой лечащий доктор, но еще до того, как оказалась внутри, поняла, что меня не переубедить. Шесть-семь недель – это сколько? Совсем ничего. В моем животе даже не эмбрион – так, пара клеток непонятной формы. Сложно воспринимать их ребенком и будущим человеком. Поэтому, пока врач водил по моему животу аппаратом, размазывая гель и тыча пальцем в экран, я не испытала ничего. Ни умиления, ни радости. Только сожаление, что мне придется задержаться на какое-то время в больничных стенах, чтобы все это прекратить.

– А сейчас давайте послушаем сердечко, – стоя за спиной врача ультразвуковой диагностики, говорил знакомый мне мужчина. Я даже не успела уточнить, зачем нам слушать мое сердце, ведь оно стучало спокойно и устало, как вдруг по кабинету расплылось громкое «тук-тук-тук-тук-тук».

Это точно было не мое сердце. Мое билось медленнее, будто через силу, а это звучало уверенно, пусть и поспешно. Это сердце отбивало ритм четко, утвердительно, словно говоря: «Я есть, я здесь, я буду. Слушайте все меня!».

– Это ваш малыш, Аня, – улыбаясь, объяснял мне мой будущий лечащий врач, Виктор Геннадьевич. – Так звучит сердцебиение вашего ребенка.

А я не могла в это поверить. Шесть недель. Меньше сантиметра, а сердце – уже бьется. Не просто набор клеток, а уже жизнь.

Наверное, только в тот момент я действительно приняла тот факт, что внутри меня есть кто-то еще. Кто-то очень маленький, совсем незаметный, но готовый преодолевать трудности. Ведь уже сейчас, несмотря на свои размеры и ничтожный срок, он заставлял свое сердечко стучать так, словно чужое мнение его не интересовало.

Маленький человек. Очень-очень маленький, но уже человек. Мой.

Я еще долго ревела прямо там, на кушетке. Виктор Геннадьевич вместе со вторым врачом успокаивали меня и объясняли, что будет тяжело, но оно того стоит. Что предстоит много работы, что сейчас мой организм не готов к нагрузкам, которые повлечет за собой беременность, но, если я готова постараться, они мне помогут.

– Так как, Анна Леонидовна? Поможем этому малышу увидеть свет?

Беременность протекала куда сложнее, чем я ожидала, хотя с самого начала морально была готова к трудностям. Увы, нервный срыв, который я перенесла на ранних сроках, плюс общее истощение плохо сказались и на мне, и на малыше, поэтому большую часть положенного срока я провела в больнице с небольшими перерывами на побывку дома. Разумеется, ни о какой работе речи не шло, и вся забота обо мне упала на родительские плечи.

Они ни словом, ни взглядом ни разу меня не попрекнули. Мама и папа были рады стать бабушкой и дедушкой и с нетерпением ждали момента, когда смогут взять внука на руки. Даже нашу бывшую с Леркой комнату готовы были переделать в детскую, но я отказалась. У меня была договоренность с квартиросъемщиками на один год, и, когда он вышел, продлевать договор мы не стали. Пусть с родителями было проще, а деньги за съем были хоть небольшим, но стабильным доходом, я все же хотела жить со своим ребенком в собственном доме. Это, конечно, не вилла на берегу моря с панорамными окнами в два этажа, а всего лишь двухкомнатная квартирка в центре Екатеринбурга, но зато там мы могли быть по-настоящему счастливы.

Я соврала бы, сказав, что не думала о Диего. Порой мне казалось, что я не забывала о нем ни на минуту, и каждый раз, положив руку на росший живот, я представляла, как бы это делал Ди. Разумеется, я срывалась. Плакала, выла в подушку, жалела себя. Но каждый раз я позволяла себе пережить этот момент слабости, а после вытирала глаза и заявляла, что мой ребенок будет самым счастливым. Потому что у него есть мама, которая будет любить больше жизни, и папа, который станет его ангелом-хранителем.