Плохая фанатка - Бейли Тесса

– Я хочу вернуться в турнир.

– Не получится, – без колебаний ответил Бак. – Но ты меня заинтересовал. С чего это ты захотел вернуться? Чтобы опозориться снова? Не знаю, что случилось с тем Уэллсом Уитакером, которого я тренировал, но его уже давно нет.

Голова заболела, и в ушах зашумело.

Слушать это было унизительно. Хотелось одного: бросить трубку.

Единственное, что останавливало его, – это Джозефина. Ради него она собиралась ехать в Техас. Потому что он попросил. Потому что ей нужна была помощь, а она отказывалась принимать ее, не отработав.

– Да есть тут одна…

Девушка? Нет, слишком избито. Так Бак решит, что между ними с Джозефиной что-то есть, но ничего не было. Хотя он бы не отказался попробовать ее на вкус. Всего разок – чтобы удовлетворить любопытство.

– У меня новая кедди, – вместо этого сказал Уэллс, стараясь не думать о поцелуях с рыжей бестией. – Она так говорит о гольфе и моей игре, что я думаю, вдруг… вдруг с ней… – «Я снова смогу его полюбить», – у меня начнет получаться.

На этот раз пауза была такой долгой, что Уэллс проверил, не повесил ли Бак трубку.

Наконец тот нарушил молчание:

– Прости, давай-ка еще раз. Твой кедди – женщина?

Уэллс нахмурился.

– А что? Думаешь, ее не допустят?

Бак выдохнул.

– Допустят или нет, ты и так стал посмешищем. А теперь намереваешься вернуться с девчонкой на побегушках? Ты хоть подумал, как это будет смотреться, сынок? Будь на твоем месте другой игрок, его бы сочли прогрессивным. Но ты? Они просто решат, что ты решил поиздеваться над спортом.

Он говорил о Джозефине так, что хотелось бросить гантель в зеркало и разбить его вдребезги.

– Во-первых, Бак, ты забываешь, что мне абсолютно насрать, кто и что обо мне подумает. – «Потише на поворотах». Бывший наставник был его единственной надеждой. Если он наорет на него, то подставит не только себя, но и Джозефину. Он ведь с самого начала знал, что будет тяжело, так что тут поделать? – Во-вторых… это ради нее.

Он не собирался это говорить.

Но гордость не позволила просить за себя. Да, Уэллсу было плевать, что о нем думали другие, но в глубине души он до сих пор хотел, чтобы Бак им гордился. Но для этого нужно было сохранить собственную гордость. Да и Джозефина действительно была главной причиной, по которой он возвращался. Он не позволял себе мечтать о волшебном возвращении к былому, а потому решил придерживаться самой простой правды.

К тому же все равно их разговор не уйдет дальше председателей турнира.

– Магазин ее семьи пострадал в урагане, а она… хорошая. Просто хорошая, понимаешь? Добрая. Но свое дело знает. – Уголок губ Уэллса приподнялся в улыбке. – Она постоянно забрасывала меня советами из-за каната. Один раз даже поругалась с моим бывшим кедди…

– Так, так, так, погоди-ка. Ты о той фанатке, которая бегала за тобой с плакатами во Флориде?

– Она не просто фанатка. Она умная. Преданная. Ну… была, по крайней мере. – Глаза заболели сильнее. – Слушай, у нее проблемы. Если пару раз выиграю, смогу помочь ей финансово.

Он практически слышал, как крутятся шестеренки в голове Бака.

– Так, давай еще раз. Хочешь сказать, что ты возвращаешься в гольф… исключительно из благих побуждений. Потому что хочешь помочь фанатке восстановить магазин?

«Да».

«А еще благодаря ей мне хочется попытаться. В последний раз».

Вместо ответа Уэллс согласно буркнул.

Бак постучал пальцами по невидимой мебели.

– Вот что я тебе скажу. Только ты этого не слышал.

– Понял.

– В турнире сейчас затишье. Зрителей мало. Историй о Золушках не хватает – сам знаешь, как такие вещи проглатывают фанаты. В конце концов, ты и сам когда-то был местной Золушкой. – Он помолчал. – Ладно, смысла в этом нет, но я поговорю с руководством. Опозоренный гольфист возвращается ради благого дела… Неплохая история.

Уэллс потер пальцами ноющий лоб.

– Можешь сказать что угодно, лишь бы меня вернули в состав.

И хотя внутренний голос подсказывал, что он об этом еще пожалеет, Уэллс постарался его не слушать.

Ранним утром вторника Джозефина поставила чемодан на крыльцо родительского дома, взяла себя в руки и нажала кнопку звонка. Ей нужно было многое им рассказать – хотя они наверняка не поверят, пока не увидят ее по телевизору во время прямой трансляции с Открытого чемпионата Техаса, который состоится в Сан-Антонио через два дня.

С тех пор как Уэллс Уитакер вновь ворвался в ее жизнь, потенциально изменив ее навсегда, прошла неделя. Обычным людям сложно получить должность кедди в крупном турнире. В мире гольфа устроиться к профессиональному спортсмену – все равно что найти горшок с золотом на конце радуги. Гольфисты зарабатывали, выражаясь научным языком, хренову тучу денег. За победу в крупном турнире, к которым относился «Мастерс», выплачивали два с половиной миллиона долларов. Черт, да за сороковое место можно было получить тридцать тысяч!

А кедди помимо зарплаты получали десять процентов от выигрыша.

Всю неделю, ложась спать, она долго не могла уснуть из-за безумных фантазий, лезущих в голову. А вдруг она действительно поможет Уэллсу вернуть потерянный удар? Вдруг он пару раз окажется наверху турнирной таблицы? Тогда она не просто сможет отстроить «Золотую лунку», но и перестанет выпрашивать у эндокринолога бесплатные рецепты. Ей больше не придется выбирать между продуктами и арендой.

Этот неожиданный поворот может изменить ее жизнь.

С другой стороны, отъезд из Палм-Бич, когда нужно искать реальное решение семейных и личных проблем, может сделать ситуацию значительно хуже. Она доверилась Уэллсу, и это доверие могло стоить немало сил и драгоценного времени.

Но, видимо, в глубине души Джозефина все же верила в Уэллса. В глубине души она никогда не теряла надежды и не сбрасывала его со счетов, хотя могла бы, ведь вера в него всегда была связана с большим риском. К тому же она безумно хотела снова увидеть его на пьедестале, и эта возможность манила ее, как шоколадный батончик с орешками. И вроде она понимала, что сахар в крови взбунтуется, если она его съест, но предвкушение удовольствия было таким приятным, что рука тянулась сама собой.

Дверь открыла мама с розовым полотенцем на голове.

– Крошка Ру, а ты чего приехала? – Эвелин Дойл склонила голову набок. – Это что, чемодан? Ты к нам в гости? У меня есть печенье без сахара.

Она поцеловала мать в щеку.

– Я ненадолго. – Джозефина подхватила чемодан и прошла в дом вслед за мамой. – Но от печенья не откажусь.

– У меня оно всегда под рукой! – воскликнула Эвелин, пробираясь через совершенно флоридскую гостиную в сторону кухни. Весь дом был оформлен в различных оттенках желтого и зеленого, повсюду стояли комнатные растения, а на потолках лениво жужжали вентиляторы. Мгновение спустя из кухни появилась мама, потрясая бело-голубой коробкой. – Вкуснятина!

Хохотнув, Джозефина взяла коробку, но пока не открыла.

– Папа дома?

– На заднем дворе. Дорогой! – крикнула мама. Прислушалась. – Дорогой! Джоуи приехала! Иди сюда! Совсем уже глухим стал, клянусь.

– Я прекрасно все слышу, – пробурчал Джим, проходя в гостиную с газетой под мышкой. – Привет, милая.

Поцеловав ее в щеку, папа указал сложенной газетой на чемодан.

– А это что?

– У меня для вас новости. – И это мягко сказано. Родители обожали гольф и прекрасно знали о ее былой любви к Уэллсу Уитакеру. Джозефина бы не удивилась, если бы они рухнули в обморок. – Лучше присядьте.

Переглянулись, Эвелин с Джимом опустились на закрытый пленкой диван. Они уже улыбались – верили, что она пришла к ним с хорошими новостями. Они всегда готовы были ее поддержать.

Знали бы они, как сильно Джозефина их подвела.

В горле запершило, и она постаралась собраться с мыслями.

Она просрочила страховку на «Золотую лунку». Не позаботилась о своем здоровье, хотя клялась и божилась.

А теперь пыталась исправить ситуацию самым сомнительным способом. Только получится ли?