— Договорились, — улыбаюсь в ответ. Быстро иду к себе в кабинет. Вызываю Сэма. Даю ему поручение. Достать два билета. В первые ряды.
— Там нет уже ничего, — бурчит недовольно мой брат. — Ты поздно хватился, Алик.
— Что значит — нет? — поднимаю на него темный взгляд. — Я тебя не спрашивал, сколько билетов осталось. Я поставил задачу. Исполняй.
— Да ты рехнулся, братан, — бурчит Сэм. — Ну какого даешь поручения типа «пойди туда, не знаю куда»! Сам и ищи. А у меня полно дел по Абазову, — заявляет он и осекается. Машет руками, как ветряная мельница. Отворачивается.
Я эти номера знаю. По крови мне Сэм двоюродный. Мы и выросли вместе. Его отец погиб, когда мы еще в манеже ногами сучили. Поэтому родители и решили забрать к нам жить Катерину и Семку. С тех пор мы и жили вместе с братом в одной комнате, и ели из одной миски, и одну рубашку на двоих делили.
Родной мне Сэм. Только присматривать нужно. Ген пальцем не раздавишь. Папаша у него был лихой. Полез куда не надо и схлопотал пулю в лоб. И Семка такой же. Поэтому мы с отцом его на глазах держим, далеко от себя не отпускаем.
И Катю, тетку мою родную, я как вторую мать люблю. Сгинет Сэм, она до конца жизни не оправится. Я этого допустить не могу.
— Кстати, что там с Абазовым? — бросаю лениво. — Все по плану, или как всегда?
— Да что ты заладил! — в сердцах бросает Сэм. Усаживается за стол с другой стороны и смотрит, как глупый щенок. — Короче, получается, Антип прав, а не Абаз. Я документы поднял… Сейчас покажу, — подскакивает он с места. Хватает с полки какую-то папку, протягивает мне. — Вот смотри, братан, — торопливо листает документы. Тычет пальцем в какую-то справку. — Это я в РЖД официальный запрос сделал. Прикинулся шлангом. Говорю, мы тут работаем… Хотим узнать, кому именно изначально принадлежали товарные вагоны с определенными номерами. Письмо на бланке составил, между прочим. Ну и забашлял, конечно.
— Нормально, — усмехаюсь криво. По диагонали просматриваю ответ важного ведомства. — Выходит, вагоны изначально принадлежали Антипу? А Абаз их у него отжал…
— Ну да, — трет башку Сэм. — Выходит, что так…
— Ты с кем-нибудь перетирал эту тему? — давлю взглядом.
— Нет. А что? Да я только документы эти получил. Пока вы с паханом в полный бак бензин доливали, — усмехается он криво.
Но я не обращаю внимания на дурные подколки. Отец на моей стороне. Поможет. Будет моей Алена. А остальное неважно.
— Оставляй. Я подумаю, что с этим делать, — бросаю недовольно. — Билетами займись, братан. Лично мне надо.
— Да? С Мариной решил помириться? — хохочет Сэм. И осекается, наткнувшись на мой холодный взгляд. — Или… — глубокомысленно чешет бритую под ноль башку. Точно засекаю момент, когда до моего «мыслителя», наконец, доходит. — Да ладно! — вопит он на весь дом. — Ну ты даешь, братка! — Подскакивает с места. Бьет себя по ляжке, обтянутой черными джинсами.
— Понял. Исполняй, — улыбаюсь я.
— Так нет же ничего, — как маленькому втолковывает мне Сэм.
— Найди.
— Ну не могу! — Разводит он руками.
— Говно вопрос, — откидываюсь в кресле. — Я порешаю за сутки.
— Бьемся?
— Бьемся. На что?
— Нууу… — задумчиво тянет Сэм, уверенный в скорой победе. — Ты мне отдашь новые джинсы от Левайс.
— Не вопрос, — милостиво соглашаюсь. — Ты уверен в победе? — спрашиваю на всякий случай.
— На все сто! — фыркает победоносно Сэм. — Лара звонила знакомому барыге. Нет ничего, и уже не будет. Вот ты попал, братан! Вот попал!
— Хорошо. Тогда будет еще интереснее тебя натянуть, — улыбаюсь я. — Я деньгами возьму, братан. Если за двадцать четыре часа я достану билеты, то ты мне будешь торчать штуку баксов. Идет?
— Пфф… Идет, конечно, — надувает щеки брат. — Давай, гони джинсы… А то я в свои не влезаю.
— Меньше жрать надо и качаться, — кидаю в брата валяющийся на столе карандаш. В ответ в меня летит ежедневник. Перехватываю его на подлете и протягиваю руку Сэму. — Давай. Бьемся. Иди бабло пересчитывай, — подначиваю младшего и не замечаю, как ко мне в кабинет входит отец.
— По какому случаю веселье? — окидывает нас мрачным взглядом. И мы, два здоровых мужика, разменявшие тридцатник, притихаем.
— Как мама? — спрашиваю осторожно.
— Спит. Алена на нее действует положительно.
— Человек человеку лекарство, — вспоминаю фразу, услышанную по радио.
— Вот ты умный, — качает головой Сэм.
— А что вы тут ржете, как кони молодые? — хмурится отец.
— Да я поспорил с этим бакланом на штуку баксов, что достану билеты на Розенбаума, — киваю на брата.
— Ну, это легко, — пожимает плечами отец. — Ты зря ввязался в этот спор, — сурово одергивает Сэма. — Альберт у нас на пять ходов вперед думает…
— Но в этот раз я точно знаю. У него ничего не выйдет…
— Учись, стажер, — усмехаюсь я и звоню директору театра. Он к нам обращался по одной деликатной проблеме с антиквариатом и остался должен.
— Приветствую, Альберт Валерьевич, — басит он в трубку. — Чем могу, так сказать…
— Выручи меня, Сергей Константинович, — обращаюсь к нему в такой же дружеско-театральной манере. — Я тут девушку пригласил на концерт Розенбаума. А билетов оказывается уже нет. Протупил. Найди что-нибудь… Я не забуду.
— Так полный аншлаг, Альбертушка, — сокрушается он. — Все разобрали. Даже стульчики приставные.
— Ну, на стульчике мне с будущей женой сидеть не пристало, — обрываю дурной треп. — Ты мне, Серый, найди первый ряд. На крайняк — второй. Понял.
— Ну нет ничего! Мамой клянусь! Только в директорской ложе пара мест осталась. И то…
— Вот и хорошо. Забронируй за мной ложу, два места в первом ряду. А по деньгам не беспокойся. Сколько скажешь, завтра завезу.
— Лады. Пятьсот баксов. Устроит? — торопливо выдыхает Серега. И я словно наяву вижу его красную жадную морду. Ну да ничего. Я на его деле тоже наварился неслабо.
— Вполне, — завершаю я разговор и с триумфом поворачиваюсь к брату. — Мне сразу занеси половину. А вторую завтра в театре Сергею отдашь и возьмешь для меня билеты. Усек?
— Ну ты даешь, — восхищенно тянет брат. — А я подумал…
— Не ври, ты не умеешь, — обрывает его отец и рыкает недовольно. — Все. Поржали, и хватит. Что там у нас по делу Абаза?
— Вот Сэм нарыл, — передаю отцу папку.
Он трет башку. Читает. Потом еще раз перечитывает.
— Ты кому-нибудь сообщал? — испытующим взглядом давит Сэма.
— Нет, пап. Никому, — заикается он. — Это полностью меняет дело.
— Да. Есть риск проиграть. Эти сраные бумажки могут подорвать нашу репутацию. Альберт, подключайся. Нужно выкупить все документы в управе и уничтожить. Потом подчистить реестры. Ни одна собака не должна пронюхать. Ты понял?
— Да, конечно, — киваю я. — Завтра с утра подъеду к начальству. Порешаем.
— Но это же не по понятиям, — возмущенно заявляет Сэм.
— Ты абсолютно прав, сынок, — улыбается ему отец. — Судя по этим документам, выиграть спор должен Антип. Но платит нам Абаз. Вот и надо вынести решение в его пользу. И чтобы ни одна собака не пронюхала. Усек?
— Ну да, — печально вздыхает брат и поднимается с места. — Пойду. Пятьсот баксов принесу. Развел меня, как кролика… — смотрит на меня недовольно.
— Погоди, — мотает головой отец. — Лезет в карман пиджака. Достает потертое кожаное портмоне, оттуда вытягивает десять купюр по сто и передает их Сэму. — Держи. Заслужил. Молодец, сынок.
— Спасибо, — смущается брат и тут же придвигает деньги мне. — На вот… Сам поезжай за своими билетами. Нашелся тут бугор на ровном месте.
— Съезжу, — выбиваю пальцами дробь по столешнице. И чувствую себя пацаном. Как и когда-то в детстве, мир искрится от радости и простого неподдельного счастья.
Завтра выкуплю билеты. А в пятницу пойду с Аленкой в театр. Сейчас главное — приучить к себе девочку. Научить ее доверять мне безоговорочно и приходить ко мне со своими проблемами. А дальше дело техники.
Курсант даже не поймет, откуда прилетело. Его заставят жениться на потаскухе, а я заберу себе любимую. Отличная рокировка.
