Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

— Что? — Фастер раскрыла глаза. Ноги стали ватными, сердце пропустило удар.

— Или, может, ты мне в отместку решила развлечься с ним в нашей спальне? — Штайнер стал медленно подниматься наверх, все еще сказывалась головная боль. — Я это сожру, конечно, я же люблю тебя. Что мне еще остается? Ты свободная женщина. Интересно, падать со второго этажа — больно? — Он мерзко засмеялся себе под нос. — Твой врач тебе расскажет. И мне плевать, что это не честно, я тебя люблю, и не собираюсь терпеть вот это!!

— Нейтан, ты дурак? — Чуть-чуть дрожали губы. Оглушительно стучал пульс в висках. Все еще мокла от нервов спина, несмотря на то, что мужчина был не в лучшей форме из-за удара головы. Жути нагонял не меньше, чем обычно, и все еще казалось, что при желании мог схватить за руку и потащить в неизвестном направлении.

А она ничего не сможет ему сделать.

— Да, дурак, а по мне не видно? — Штайнер с усмешкой вскинул брови. — Просто клинический. Сперва я уничтожил свою личную жизнь, потом лез, хотя мне ясно дали понять, что я больше не сдался. Теперь, вот, любуюсь на свои рога. Думаю, смогу с ними в дверь пройти, или больше нет? — Раздался ядовитый, тяжелый смех. — Но ничего. Ради любимого человека можно пойти на жертвы, какое-то время потерплю рога. А твой друг какое-то время полетает со второго этажа.

Фастер чувствовала, как от волнения вздрагивали пальцы, а в горле снова распухал ком. Нейт был в бешенстве, решил, что гость, которого она в самом деле решила попытаться спрятать — её доктор. Кто это еще мог быть? У девушки не было друзей кроме него. Пытаться его остановить, переубедить, или соврать — все равно что пытаться заставить договориться быка с красной тряпкой.

Нельзя подставлять Элис. Она помогла, она тут не при чем. Просто нельзя, и все. А Штайнер, если увидит её, может спустить всех собак, потому что гостья его «сдала».

Эмма сжала кулаки. «Думай, тряпка, думай, сколько можно трястись?!»

— Нейт! — Крикнула девушка и стала подниматься следом. — Ты в своем уме?! Ты…

— Что, не хочешь, чтобы твоего доктора отправили в полет, да? — Мужчина прищурился. — Тогда поцелуй меня. Поцелуй, и попроси, чтоб я этого не делал. Затем скажи ему, чтобы убрался отсюда. — Взгляд становился жутким. — Видишь? Я даже даю тебе альтернативу, милая. Поцелуй меня, и я растаю, вздохну, и спущу тебе с рук такое унижение. Потому что я дурак. — Голос стихал. — Не дурак просто развернулся и ушел бы. А я — дурак. Пользуйся. Я привык.

— Что? — Слегка вздрагивал подбородок. Мокли глаза.

— Что? — Вздох. — Откуда такой удивленный вид? Посмотри на нашу с тобой жизнь со стороны. Кто я по-твоему? Умный человек, который знает себе цену, живет в отношениях с равным партнером? — Смех. — Нет, я — кухарка, прачка, дворецкий, кошелек. И меня все устраивает. — Он сжал в ладони поручень. — Мне не надо другой жизни. Мне все нравится. Если ты будешь меня обнимать, целовать, говорить, что любишь. Спать со мной. Я — дурак, и меня все устраивает. Но твой любовник будет летать отсюда до тех пор, пока я не куплю ружьё. И не обнесу дом забором с колючей проволокой.

— Ты шутишь что ли, Нейт? — Голос дрожал. — Ты в своем уме?

— Я же сказал, что нет. — Снова смех. Мужчина продолжил подниматься наверх. — Так что? Может, все же, решишься меня поцеловать? Если нет, это все равно будет лестно. В таком случае треснутые ребра твоего доктора для тебя значат меньше, чем поцелуй со мной.

— Я не буду тебя целовать. — Эмма вытаращила глаза и сжала кулаки. — Ни за что.

— Как хочешь. — Глухо ответил Штайнер, поднявшись наверх. Он быстро подошел к первой попавшейся двери и рванул её на себя. Пусто.

Фастер попятилась к кладовке в конце коридора, и заслонила её спиной, уставившись на сумасбродного хозяина.

— Нейт, тебе нервы лечить нужно. Ты невменяемый. — Зубы сжимались сами собой.

— Да что ты говоришь. Мало того, что дурак, так еще и невменяемый, ну ладно. Когда-то ты меня таким любила. — Два лиловых глаза жутко таращились в пол. — Поэтому у нас не все потеряно. Похоже, тебе нравятся невменяемые дураки. Тогда у меня есть шанс. — Он резко развернулся и двинулся на девушку. Резким движением отставил её в сторону, отпер кладовку, заглядывая внутрь.

— Любила. — Прошипела Фастер. — Только ты не ценил это. — Она резко толкнула Штайнера внутрь, и тут же захлопнула дверь, заперев её.

Через щель послышался разъяренный рык.

— Эмма, милая, вот ты как? — Раздался скрежет. — Думаешь выиграть ему пару минут? — В тот же момент девушка отскочила от двери, потому что на неё рухнул тяжелый, глухой удар. — Это мой дом, родная. Здесь каждая дверная петель моя, так что... — Вновь удар. Скрип.

— Нейт, ты обезумел!! — Закричала Фастер, судорожно набирая СМС сидящей в швейной гостье. — Я тут, я не иду прятать никакого любовника, потому что тут нет любовника!!! У тебя съехала крыша! Я тебя боюсь, и не стану говорить, пока ты не возьмешь себя в руки!!

— Незачем бояться. Я тебя люблю, и никогда не причиню тебе вреда. — Раздался притворно-мягкий голос, вновь удар, и петли заскрипели. Судя по всему, «пленник» со всего размаха бил по ним ногами.

Ванэйк высунулась в коридор, с нескрываемым ужасом уставившись на кладовку, но тут же на цыпочках засеменила вниз по лестнице, прямо ко входу.

Эмма набрала побольше воздуха в легкие, в очередной раз сжала кулаки. Тряпке пора посмотреть своему быку в глаза, что бы там ни было. Тряпке пора заставить себя уважать. Она отперла дверь, уверенно глядя на человека, который вот-вот снес бы её с петель.

— Невменяемый истерик. Что это за цирк?! Опять забыл принять успокоительное?! — В воздухе раздался звон тяжелой пощечины. — Ты меня просто достал. Эти сцены ревности уже в печенках сидят!!! Хоть каждый сантиметр в доме обнюхай, тут никого нет!!! Даже если бы был, это не твое гребанное дело, но тут никого нет!!! Я никогда не опущусь до того, чтоб устраивать свиданки в общем доме. Я никогда не опущусь до тебя, Нейтан Штайнер!!! Твою мать, еще утром мне было тебя жалко. И вот опять ты пробиваешь дно, сколько можно?!! — Голос вздрагивал, глаза вновь намокали. Она едва сдерживала нервный тремор, но продолжала стоять, пересилив страх. Даже если мужчина сейчас схватит её за шкирку, даже если вновь поставит на колени. Морально больше не поставит, все. Достаточно. Хватит.

— Спасибо, что сохранила нам дверь в кладовую. — Прохрипел Нейт, прищурившись от пощечины. Затем тяжело вздохнул, и сгреб девушку в объятия, зарывшись носом в волосы. Он часто, рвано дышал, пытался взять себя в руки. Получалось. — Упокойся, не нужно кричать, все хорошо. Успокойся. Не нервничай.

Та попыталась выставить руки вперед, отрицательно замотала головой и зажмурилась, но, все же, выдохнула, прикрыв глаза. Теплые руки согревали кожу сквозь сарафан. Еще одна сцена ревности, где Фастер не могла понять, что чувствовала. Сердце бешено колотилось внутри от страха, шока, по спине ползли мурашки. Нейт плохо держал эмоции в узде, а Эмма только сейчас об этом узнавала. Плохо держал в узде ревность, обиду, печаль и похоть. Прямо сейчас, казалось, он немного успокаивался, пока нюхал её голову. Ощущалась то ли неловкость, то ли конфуз, то ли… что-то еще. Что с ним делать? Он такой. Бедовый Штайнер. Злобный отщепенец, но заботливый, настолько, что подташнивало. Услужливый, мягкий, как теплый воск, но твердый и холодный, как гранитная скала. Одновременно.

— Прости. Я люблю тебя. — Бубнил Нейт. — Не смотри на меня как на монстра. Меня… иногда заносит. Не бойся так, все хорошо. Я никогда, ни за что не сделаю тебе больно. Но не проси меня быть вежливым с твоими ухажерами, это выше моих сил. Мне показалось, что… в доме кто-то есть. Если эти выводы были поспешными — прости меня. Меньше всего я хочу трепать тебе нервы или доставлять неудобства. — Нажим объятий усиливался. — Я тебя люблю, и однажды ты вернешься ко мне.

— Ты приехал один? — Фастер притворно прислушалась, словно что-то странное происходило внизу.