Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э.

— Я рядом.

14-е апреля

— Кажется, я совершил ошибку. Надо было поступать в МПУ, — Грей вваливается в мою комнату. — Слушай, тамошние девчонки просто огонь, все до одной. О, угадай, что, — оживленно говорит он, плюхаясь на мою кровать. — Я встретил Джулианну и, к сожалению, Лэндона. Клянусь, он похож на серийного убийцу. От него прямо исходит такая аура... к слову, она в жизни так же горяча, как на фото, а подруги? — он одобрительно гудит. — Да, я определенно ошибся с выбором. Если бы не родители, я бы там учился, но сам понимаешь... Я рад, что не поступил туда. Я счастлив, что оказался здесь. Рад, что произошла та путаница с общежитием и заселился к вам.

Я устало выдыхаю, желая, чтобы Грей замолчал, чтобы он и все остальные оставили меня в покое. Но как бы ни хотелось выкрикнуть это, я не могу. Я остаюсь скрытым под одеялом, прикрываясь мычанием, чтобы дать знать, что еще дышу, что слышу его слова, хотя физически не могу ничего воспринять.

— Знаю, ты сейчас потерялся в собственной голове. Знаю, что ощущается это как гребаный лабиринт, да еще и темный, но ты найдешь выход. Ты найдешь его. Обещаю, найдешь. Тебе просто нужно продолжать идти. Следуй за чертовым светом, Дэниел. Мы будем ждать тебя в конце пути. Люблю тебя, чувак. Мы рядом.

16-е апреля

— У меня нет слов или чего-то еще, способного тебя утешить. Просто хочу, чтобы ты знал, я рядом. Все мы, — голос Ноа и его слова продолжают монотонно звучать в голове, пока не закрываю глаза и снова не проваливаюсь в сон.

17-е апреля

— Дэниел?

Глаза распахиваются, но я замираю, услышав знакомый голос. Я хочу пошевелиться, сделать что-то, кроме как неподвижно лежать, но не могу. Я боюсь услышать разочарование в голосе, как и увидеть его на лице.

Хотелось бы, чтобы его здесь не было. Надеюсь, мама не приехала. Я не хотел, чтобы они волновались. Они писали, спрашивали, почему я не играю. Я сказал, что потянул мышцу; именно это тренер сказал и всем остальным.

— Daniel, mijo¹¹⁸.

Я остаюсь скрытым в темном углу сознания, надеясь, что это сон или плод моего воображения. Но это не так. Я чувствую тяжесть его тела на кровати и тепло осторожной ладони на спине, лежащей поверх одеяла.

— Прости, — голос звучит хрупко и надтреснуто. — Пенелопа позвонила и... — он испускает разбитый вздох. — Прости. Мне так жаль.

Тело болезненно сжимается от его мучительных слов.

— Это не твоя вина. Я просто хочу побыть один.

— Нет, не нужно быть одному. Прости, если ты... — он откашливается. — не мог говорить со мной или мамой. Я не знал. Не знал, как с тобой говорить, и...

— No te preocupes¹¹⁹. Я в порядке. Я хожу к терапевту и...

— Ты не...

Я сбрасываю все с себя и сажусь, отталкивая руку. Печаль на его лице заставляет все во мне рухнуть. Я ненавижу, что даже спустя пять лет после Эдриана все еще причиняю ему боль, что я являюсь тому причиной. Бремя осознания, что раню его, сжигает меня заживо. Я не знаю, как перестать это делать.

— Тебе не нужно было приезжать! Я в порядке! Я в порядке! Я... — дыхание срывается, слезы застилают зрение. — Прости. Я не хотел тебя беспокоить. Я не хотел... — я задыхаюсь и пытаюсь сдержать рыдание, вырывающееся из горла.

Он заключает меня в сокрушающие объятия, качая головой и повторяя:

— Не извиняйся. Ты не сделал ничего плохого. Прости меня. Следовало поговорить с тобой раньше. Прости, что подвел тебя. Perdóname, Daniel¹²⁰.

— Это была моя вина, — я утыкаюсь лицом в его грудь, ненавидя, что слезы не перестают течь. — Я не должен был его отпускать. Прости, — я позволяю обнять себя, вместо того чтобы оттолкнуть отца, понимая, что больше нет сил бороться.

Рыдания сотрясают тело, заставляя его неконтролируемо дергаться в объятиях, но отец не отпускает. Он держит меня так же, как в детстве, когда ушибался или когда он обнимал меня просто так, и почему-то от этого я плачу еще сильнее.

Не знаю, как долго продолжаются объятия, но только когда всхлипы сходят на нет и дыхание становится рваным, я снова начинаю чувствовать крошечную частичку себя.

Он гладит меня по спине, упираясь подбородком в макушку, и шепчет слова, которые я не различаю, пока дыхание не выравнивается.

— Это никогда не было твоей виной. Мне не следовало этого говорить. Не следовало так себя вести. Я был очень зол, очень несчастен, и ты попал под руку. Мне так жаль, что потребовалось все это, чтобы наконец с тобой заговорить. Я множество раз планировал это сделать, но не знал как. Не знал, как вернуть тебя, как исправить то, что сам и сломал. Прости. Следовало слушать твою маму, Пенелопу, Джози. Следовало поговорить с тобой. Perdóname¹²¹.

Свежие слезы наполняют мои глаза.

— Д-Джози сказала поговорить со мной?

— На игре. Следовало прислушаться. Я просто боялся, был расстроен, зол – не на тебя, но в итоге выместил все на тебе, потому что был глуп. Знаю, этого недостаточно, но я правда сожалею. Я не хочу, чтобы ты ненавидел меня. Пожалуйста, прости меня; не отталкивай.

— Я никогда тебя не ненавидел. Я думал, что это ты ненавидишь меня, поэтому просто старался не попадаться на глаза, — признаюсь я, прикусывая внутреннюю сторону щеки, пока металлический привкус не заполняет рот. — Ты смотрел на меня иначе после похорон Эдриана. Вообще не смотрел. Я чувствовал, что делаю недостаточно. И хочу быть достаточным. Хочу, чтобы вы с мамой гордились мной и были счастливы.

Он отстраняется, держа руки на плечах, и смотрит на меня. Его лицо такое же опухшее и красное, как, предполагаю, и мое. На губах появляется слабая улыбка.

— Nosotros siempre hemos estado orgullosos de ti¹²². Знаю, я не выказывал этого так, как мама, но всегда гордился тобой. Я записывал все игры по телевизору и сделал столько фотографий, что пришлось покупать дополнительную карту памяти для телефона. Прости, что показывал недостаточно или вообще не показывал, но клянусь, я всегда гордился тобой. Ты мог бы перестать играть, и я бы все равно гордился тобой.

Мои брови поднимаются от удивления.

— Но ты всегда говорил, что я выступил «нормально» или что могу стараться лучше.

Он краснеет.

— Это не оправдание, но ты знаешь, я никогда не был силен в словах. Всякий раз, когда мы оказывались рядом друг с другом, я чувствовал, как ты отдаляешься, будто не мог дождаться, чтобы уйти. Я не знал, что сказать. Прости.

Отец снова обнимает меня, и я позволяю тишине затянуться. Эмоции и проблески света, кружащиеся в голове, переполняют меня.

— Я думал, если уйду, тебе будет легче. Иногда... я думал, что всем будет легче, если меня... не станет, — объятия становятся крепче. — Я... я пытался несколько раз за эти годы, но никогда не мог довести начатое до конца. Не знаю почему. Но всегда себя ненавидел за то, что, в отличие от Эдриана, мог наслаждаться жизнью, и это было несправедливо. Хотел, чтобы на его месте оказался я. И сожалел об этом.

Я чувствую вину. Он навсегда остался пятнадцатилетним, а мне двадцать один. Это несправедливо. Просто несправедливо.

— Не извиняйся, — его дыхание срывается, и оглушительная тишина накрывает нас после признания.

До того вечера, когда напился и выставил себя идиотом, я никогда в этом не признавался, но он должен знать правду; я не могу больше держать это в себе. Чувство вины постоянно тянет на дно. Я не знаю, как от него избавиться.

— Ты, Пенелопа и мама – смысл моей жизни. Не знаю, что бы я без вас делал. Мне жаль, что стал причиной этим чувствам. Жаль, что ты видел в смерти выход. Ты нужен нам. Нужен в нашей жизни. Мы любим тебя.

Его слова одновременно освобождают и переполняют.

— Я не в порядке. Уже давно. Ну... — я прокашливаюсь, ком в горле мешает говорить. — Я был в порядке, состоя в отношениях с... Джози, — горячие бегут по лицу. — Она заставляла меня быть собой, но я чувствовал вину за собственное счастье. Чувствовал вину за то, что Эдриану никогда не доведется найти свою «Джози». Я ненавидел себя, потому что она... — воспоминания о ней проигрываются в голове. — была моей, и делала меня счастливым. Заставляла чувствовать себя так хорошо, что с нетерпением ждал будущего с ней. Я не думал об Эдриане и о том будущем, которого у него не будет. Насколько это эгоистично? Он погиб из-за меня, а я был счастлив, строя с ней планы на будущее? — я закрываю глаза, сосредотачиваясь на учащенном биении его сердца. — Я не в порядке, и устал притворяться, что это не так. Я больше не хочу так себя чувствовать, но не знаю, как перестать ощущать... пустоту.