Токсичные желания (ЛП) - Брекель Надя

Я смеюсь, и в то же время рыдание подкатывает к моему горлу.

— Да, я знаю, ты думаешь, что это выдумка, но это не так. Такова реальность. Моя реальность.

Ветер дует мне в лицо, распуская локоны за спиной, пока я представляю, что сказал бы Блейк.

— Да, черт с ними, они мне не нужны, и именно поэтому вместо того, чтобы отмечать свадьбу в наш двадцать второй день рождения, я подумываю о том, чтобы сделать что-нибудь столь же безумное. — Улыбка тронула мои губы. — Ты ее не знаешь, но ее зовут Мелани. Мы зовем ее Мел. Со временем она стала моим другом, вместе с Джошем, одним из детей твоего отца, который появился на свет. Он сказал, что знал о тебе, но никогда не встречал.

Я откусываю еще кусочек печенья с арахисовым маслом, стараясь не думать о калориях. Я сказала себе, что съем печенье и буду думать о том, какое оно вкусное. Как обычно советовал мне Блейк:

— Отец Мел знает многих продюсеров и режиссеров, поскольку он занимается этим видом бизнеса. — Я смотрю, как мимо проезжают машины. — Я нашла твой дневник, Блейк, и твой компакт-диск. У меня не хватило смелости включить его, но я включу его сегодня вечером, поскольку это еще один мой подарок от тебя на день рождения. Но я пришла сюда сегодня, чтобы сказать тебе, что сделаю тебя звездой. — Я закрыла глаза, пытаясь представить его лицо, и притворится, что его реакция прямо передо мной. — Миру нужно услышать твою музыку. Почувствовать твои слова, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы они это сделали, собрав альбом, который ты так и не успел записать, «Токсичные желания». Кстати, мне нравится это название. Я и забыла, насколько ты невероятно талантлив. Ты всегда был рок-звездой в моих глазах, Блейк. Я бы хотела, чтобы ты задержался здесь достаточно долго, чтобы весь мир увидел то, что я видела с тех пор, как мы встретились. — Я помню, как впервые увидела, как он играет на гитаре, и как меня заворожило то, как двигались его пальцы, и его длинные волосы. Которые закрывали его лицо. — Ты всегда будешь моим единственным желанием, которое так и не сбылось. Но твой папа прав. Что хуже несбывшегося желания, так это сожаление. Итак, я обещаю создать лучший альбом, чтобы представить лучшие песни продюсерам и музыкальным агентам. На этот раз я постараюсь следовать своей мечте. Возможно, так и будет. Это лучшее, что я могу сделать для себя, несмотря на всю эту боль. Самое лучшее в музыке — когда она поражает тебя, ты не чувствуешь боли, верно? Одно из наших любимых высказываний Боба Марли.

Я смотрю на свои ноги, прежде чем встать.

— Обещаю не ждать так долго, чтобы посетить наше место в следующий раз. А до тех пор, надеюсь, ты будешь играть на своей гитаре и передавать привет Уитни Хьюстон, потому что она никогда не стареет, — говорю я в облака, щуря глаза от яркого солнца.

По дороге домой я решила заскочить к себе домой, чтобы забрать оставшуюся одежду, поскольку скоро уезжаю. Я знаю, что это случайное решение, но я должна его принять. Мне нужен перерыв. Мел права, пребывание в Лос-Анджелесе было лучшим. Я буду скучать по своей сестре и племяннице, но я сказала ей, что она может навещать меня в любое время. Я должна была это сделать. И кто знает, может быть, мне не суждено было закончить медицинскую школу. Все, что я знаю сейчас, это то, что мне нужно было уехать из этого города, который не принес мне ничего, кроме душевной боли и плохих воспоминаний.

Добравшись до родительского дома, я вытащила ключи, чтобы отпереть дверь, но заметила, что она приоткрыта. Я медленно открыла дверь, заглянула внутрь и обнаружила, что там пусто, поэтому открыла ее полностью и никого не обнаружила в гостиной. Я мысленно поблагодарила бога и направилась в свою комнату. У меня в шкафу остался старый чемодан, поэтому я вытащила его и начала складывать в него одежду. Я старалась торопиться, запихивая как можно больше. В этот момент для меня больше ничего не значило. За исключением одной фотографии, где мы с сестрой были маленькими, я схватила ее и спрятала под всю свою одежду, когда услышала его.

— Только посмотрите, кто это, — говорит Майкл.

Я замираю, мои руки крепче сжимают рубашку, когда он стоит в дверях.

— У тебя хватает наглости появляться здесь после того, как ты расстроила свою мать. — Я оборачиваюсь и вижу Майкла, прислонившегося одной рукой к стене. В другой руке он держит бокал. Его глаза выглядели злыми, даже больше, чем обычно.

— Я просто забираю свою одежду, — говорю я ему.

— Одежду? Ты забыла обо всем хорошем, что я для тебя сделал, как только узнала, что мы солгали о том, каким хреновым способом ты попала в этот мир.

— Я не хочу неприятностей. Я забираю свои вещи и ухожу. После этого ты меня никогда не увидишь.

Он усмехается.

— Это обещание? — Он отпивает из своего бокала. Я предполагаю, что это виски, поскольку он ведет себя как осел больше, чем обычно.

Я продолжаю торопливо запихивать оставшуюся одежду в чемодан, теперь, когда он следит за каждым моим движением. Я застегиваю чемодан и начинаю выкатывать его из своей спальни.

Когда я прохожу мимо него, он говорит:

— Ты идешь в дом своего футболиста? Какие трюки ты использовала, чтобы заполучить его?

Я продолжаю идти.

— Должен сказать — весьма впечатлен. Они всегда говорят, что уродки умеют сосать член.

Я останавливаюсь как вкопанная.

— Иди к черту. О, подожди, я уверена, ты уже там.

Через несколько секунд он прижимает меня к стене.

— Ты маленькая дрянь. Такая неблагодарная.

Он так близко, что я чувствую запах алкоголя в его дыхании.

— Мне не нужно было растить тебя как свою собственную. Вместо того, чтобы жалеть себя из-за того, что ты узнала, что родилась в результате насилия, почему бы тебе не проявить ко мне уважение, которого я заслуживаю. Потому что, если бы это зависело от меня, ты бы вообще не появилась на свет.

Его глаза были налиты кровью, и я могла сказать, что он изрядно выпил перед моим приходом. Но я не позволю ему напугать меня, не в этот раз. Я сохраняю спокойствие.

— Почему вы меня оставили? Почему ты просто не отдал меня на удочерение? Я уверена, что у меня была бы лучшая жизнь, если бы ты это сделал. Может быть, у меня могли бы быть родители, которые вели бы себя так, словно я существую.

— Ты сука! — Он плюет мне в лицо.

Я вытираю слюну, свирепо глядя на него.

— И все из-за твоей матери, — насмехается он надменным тоном. — Она не хотела этого. Она сказала, что мы научимся любить тебя, что ты все еще наш ребенок, потому что ты часть ее. Но все, что я видел, был мой брат. Тот кусок дерьма, которому, я знал, не следовало помогать. Но он облажался, как и ты. Такая же ошибка, как и ты.

Ошибка.

Это единственное слово обрушилось на меня, как тонна кирпичей, и я пытаюсь сдержать свои эмоции. Я хочу дать волю слезам, потому что чувствую себя немного виноватой за то, что была так строга к своей маме, но правда в том, что она предпочла моего отца мне. Она могла бы уйти. Она могла бы постоять за себя и забрать мою сестру с нами. Но она решила предпочесть этот комфортный образ жизни заместо безопасности своей дочери.

— Интересно, ведь теперь, когда я знаю эту историю, она заставляет меня задуматься.

Он прищуривается, глядя на меня, словно пытаясь понят, о чем я говорю.

— Ты когда-нибудь спрашивал себя, понравилось ли это маме? Может быть, член твоего брата доставлял больше удовольствия, и именно поэтому она все равно кончила и позволила ему кончить в себя. Наверное, поэтому она забеременела от него всего за один раз. Вы, ребята, пытались много раз, но у вас ничего не получилось, — я пожала плечами. — Думаю, что облажавшиеся трахаются лучше всех.

Я понятия не имела, правда ли то, что я говорю, но мне хотелось сделать ему больно. Оставить его голову такой же затуманенной, какой была моя все эти годы. И я знаю, что эти слова могут разозлить его, но готова к тому, что он разозлится.

— Как ты смеешь, сука! — Он поднимает на меня руку, и чей-то голос останавливает его