Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
дифференции объектов, обособления, с единичностью, с продуктом, и
в этом смыкании оно смыкается лишь с самим собою. Точно так же
содержатся в этом процессе и другие умозаключения.
Опосредствующим является единичность, как деятельность, равно как и конкретное
всеобщее, сущность напряженных крайностей, которые в продукте
получают существование.
§ 202.
Химизм как рефлективное отношение объективности имеет еще
своей предпосылкой вместе с небезразличной природой объектов также
и их непосредственную самостоятельность. Химический процесс
представляет собою переход туда и обратно от одной формы к другой,
которые вместе с тем остаются еще внешними друг другу. — В нейтральном
продукте определенные свойства, которыми обладали крайности по
отношению друг к другу, сняты. Этот продукт, правда,
соответствует понятию, но одушевляющего начала дифференцирования не
существует в нем, так как он впал обратно в непосредственность;
нейтральное есть поэтому нечто, могущее распасться. Но судящее,
различающее (urtheilende, буквально: перво–делящее) начало, которое
разъединяет нейтральное на небезразличные крайности и вообще
сообщает безразличному объекту сродство и одушевление по отношению
к другому, это начало, а равно и процесс, как отделение, сообщающее
напряжение, падают вне первого процесса, вне процесса,
произведшего этот продукт.
Прибавление. Химический процесс есть еще конечный,
обусловленный процесс. Понятие, как таковое, есть пока лишь внутреннее этого
процесса и еще не получает здесь существования в своем для–себя-
бытии. В нейтральном продукте процесс угас, и побудительное начало
находится вне его.
§ 203.
Внешний характер каждого из этих двух процессов — сведения
небезразличного к нейтральному и дифференцирования безразличного
или нейтрального, — который сообщает им вид самостоятельных в
УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ
313
отношении друг друга процессов, показывает, однако, их конечность
в переходе в продукт, в котором они сняты. И, обратно, химический
процесс выявляет ничтожность предполагаемой непосредственности
небезразличных объектов. — Посредством этого отрицания внешности
и непосредственности, в которые было погружено понятие как объект,
оно положено перед лицом этой внешности и непосредственности как
свободное и для себя существующее, т.е.оно теперь положено как цель.
Прибавление. Переход от химизма к телеологическому отношению
получается благодаря тому, что обе формы химического процесса
взаимно снимают друг друга. Благодаря этому получается
освобождение понятия, которое пока налично в химизме и в механизме лишь
в себе, и понятие существующее, таким образом, для себя, есть цель.
с. Телеология.
§ 204.
Цель есть понятие, вступившее посредством отрицания
непосредственной объективности в свободное существование, есть для–себя-
сущее понятие. Она определена как субъективная цель, так как это
отрицание сначала абстрактно, и поэтому пока что объективность
лишь противостоит ему. Но эта определенность субъективности одно-
стороння по сравнению с целостностью понятия и, прибавим, одно-
стороння для самой цели, так как всякая определенность положила
себя в ней как снятую. Таким образом и для цели предполагаемый
ею объект есть лишь идеальная, ничтожная в себе реальность. В
качестве такого противоречия ее тожества с собою, с положенными в ней
отрицанием и противоположностью, сама цель есть снятие,
деятельность, отрицающая противоположность так, что полагает ее
тожественной с собою. Это реализация цели, — реализация, в которой
цель, сделав себя иным своей субъективности и объектировав себя,
снимает различие субъективности и объективности, —смыкается лишь
с самой собою и сохраняет себя.
Примечание. С одной стороны, понятие цели излишне, но, с другой
стороны, оно справедливо было названо понятием разума и
противопоставлялось абстрактно всеобщему рассудка, которое лишь подводит
особенное под себя, но не имеет его в самом себе. — Далее, следует сказать,
что различие между целью,как конечной причиной, и дашь действующей
причиной, т. е. обычно так называемой причиной, в высшей степени
314
важно. Причина принадлежит сфере еще не раскрытой, слепой
необходимости; она выступает поэтому как переходящее в свое иное и
теряющее в этом переходе в положенность свою первоначальность; лишь в
себе или для нас причина в следствии впервые становится причиной и
возвращается внутрь себя. Цель, напротив, положена как содержащая
внутри самой себя определенность, или действие — как то, что в
причине еще представляется как инобытие, так что она в своей
деятельности не преходит, а сохраняет себя, т. е. она имеет своим результатом
лишь самое себя и в конце она есть то же самое, чем она была в начале,
в ее первоначальности; лишь благодаря этому самосохранению она
есть истинно первоначальное. — Цель требует спекулятивного
понимания как понятие, которое само в собственном единстве и в
идеальности своих определений содержит суждение (Urtheil) (буквально:
перво–деление) или отрицание, противоположность между
субъективным и объективным, и в такой же мере содержит снятие этой
противоположности.
Когда мы говорим о цели, мы не должны тотчас же или
исключительно думать о той форме, в которой она находится в сознании, о
форме наличного в представлении определения. Своим понятием
внутренней целесообразности Кант снова возродил идею вообще и, в
особенности, идею жизни. Определение жизни, которое дает Аристотель,
уже содержит в себе внутреннюю целесообразность и стоит поэтому
бесконечно выше новейшего понятия телеологии, которое имело в
виду лишь конечную, внешнюю целесообразность.
Потребность, влечение суть ближайшие примеры цели. Они
суть чувствуемое противоречие, которое имеет место внутри самого
живого субъекта, и переходят в деятельность отрицания этого
отрицания, которое еще есть голая субъективность. Удовлетворение
восстановляет жир между субъектом и объектом, так как объективное,
стоящее по ту сторону, пока продолжает существовать противоречие (т.е.
пока чувствуется потребность), снимается в этой его односторонности
благодаря его соединению с субъектом. — Те, которые так много
говорят о прочности и непреодолимости конечного — как субъективного,
так и объективного, имеют перед собою в каждом влечении обратный
пример. Влечение есть, так сказать, уверенность в том, что
субъективное только односторонне и так же мало истинно, как и объективное.
Влечение есть, далее, осуществление на деле этой своей уверенности;
оно осуществляет снятие этой противоположности, снятие
субъективного, которое есть и остается лишь субъективным, и объективного,
УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ
315
которое есть и остается лишь объективным; влечение осуществляет
снятие этой их конечности.
Что касается целевой деятельности, то можно еще обратить
внимание читателя на то, что в умозаключении, которое представляет собою
эта деятельность, — она смыкает цель с собою через посредство
реализации— мы встречаем, как существенную черту, отрицание терминов.
Это отрицание есть только что упомянутое отрицание
встречающейся в цели, как таковой, непосредственной субъективности, равно
как и отрицание непосредственной объективности (средства и
предпосылаемых объектов). Это—то же самое отрицание, которое мы
совершаем по отношению к случайным вещам и явлениям мира
сего, равно как и по отношению к собственной субъективности,
когда наш дух возвышается к богу. Это—тот момент, который,
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
