Анатомия «кремлевского дела» - Красноперов Василий Макарович

У Галины Мариановны до ареста ее мужа производились банкеты и вечера, где Муханова с сестрой и братом участвовали. Надо заметить, что ее брат там не пил и всегда привозил пьяную до потери сознания Муханову домой. Так же возил ее муж – доктор Михайлов М. М. – гинеколог [на самом деле рентгенолог. – В. К.], бывавший на этих банкетах. В то время Муханова нюхала кокаин, от чего потом лечилась [61].

Барут знал Муханову до поступления в Правит[ельственную] б[иблиоте]ку (личное знакомство). У Барута с Мухановой были неслужебные отношения, перенесенные в служебную обстановку [63].

По своим политическим взглядам она является человеком, настроенным антисоветски. О настроении Мухановой я сужу на основе ее поведения в библиотеке, где она всегда стремилась противопоставить себя и группу других сотрудниц (Розенфельд, Бураго) общественным организациям библиотеки и комсомолу. Бывая у Мухановой, я слушал написанные ею стихотворения явно упадочнического содержания. Как‐то был случай, когда Муханова зачитывала на службе Розенфельд одно из своих стихотворений, носившее характер политического памфлета, направленного по адресу А. С. Енукидзе. Фабулой для этого стихотворения послужило совместное посещение А. С. Енукидзе Мухановой и Розенфельд. В отдельных беседах Муханова жаловалась на переживаемые ею материальные затруднения, противопоставляя этому дореволюционный период, когда ее отец владел имением и она жила, не испытывая ни в чем нужды [65].

До приезда в Москву семья Мухановых жила в Самаре, проводя лето в родовом поместье – д[еревне] Мухановке. Так было до ухода из Самары чехов [66].

Муханова изучала (и изучает) усиленно персидский язык, чтобы бежать за границу в Персию (беседа ее с Журавлевой).

Она говорила даже, что готова выйти замуж за любого иностранца – лишь бы выехать за границу. Как я уже показывал, Ек. Муханова являлась сторонницей буржуазного строя. Она не желала мириться с советской действительностью… Она говорила, что в случае, если ей представится возможность выехать за границу, то в СССР она возвращаться не намерена. Это ее заявление относится к 1931 г., когда она высказывала особо сильное желание выехать за пределы СССР… В 1932 г. Ек. Муханова говорила, что намечается ее поездка, для работы в одном из советских учреждений, в Персию (полпредство или торгпредство). В этом вопросе ей протежировал Кизюн. Она усиленно изучала в связи с этим персидский язык. Позднее поездка в Персию расстроилась по неизвестным мне причинам… [67]

Муханова действительно стремилась уехать за границу и как‐то даже заявила, что вышла бы с удовольствием замуж за какого‐нибудь иностранца, чтобы таким путем выбраться из СССР. В другом случае, как будто в 1932 г., Муханова глухо рассказала о том, что ей представляется возможность попасть на работу, связанную с выездом за границу. В дальнейшем Муханова к этому вопросу не возвращалась… Я понял Муханову так, что ей предлагают службу в одном из советских учреждениях за границей [68].

Сама Муханова служила у чехов, Журавлева подозревает работу Мухановой в контрразведке, видимо, имеет какие‐то данные, но точно не говорила. При последнем разговоре (28.9.33 г.) Журавлева сказала: “Если документально доказать, что Муханова работала в контрразведке, – ваша ячейка не поверит и ничего не сделает” [69].

на чистке в конце 33 года… т. Буркова выступила на собрании с указанием на недостаточную борьбу за очищение аппарата от чуждых элементов и как пример привела Муханову. Узнав об этом на следующий день от сотрудников, я спросил у т. Соколовой – какие она сделала выводы из выступлений на чистке и что она может практически предложить в отношении библиотеки, которой касались выступления. Вновь [от Соколовой. – В. К.] последовали обвинения в “клевете”, “склочничестве” и прочем отдельных сотрудников. Мною было предложено, не дожидаясь проверки сообщенных сведений (выступление на чистке само уже является ответственным), уволить Муханову, что и было сделано 21 декабря 1933 г. [70].