Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т.

Тем временем султан Мехмед II победоносно завершил свой малоазиатский поход. Под его ударом пала Трапезундская империя, единственный христианский анклав в Анатолии. Султан также подписал перемирие с эмиром анатолийского эмирата Караман, а заодно завоевал Синоп и развязал себе руки, чтобы обрушить всю свою военную мощь на голову Дракулы и наказать его за дерзость и безрассудство. Мехмед Завоеватель наконец выдвинул основные силы своей армии из Константинополя 17 мая 1462 г., встав во главе войска, дабы подчеркнуть, какую важность он придает этой военной кампании. Султан ставил себе целью не просто наказать вероломного вассала за его беспримерную наглость, а превратить Валахию в провинцию своей империи. Историк Халкокондил отмечает, что были собраны «самые крупные турецкие силы со времен завоевания Константинополя» (и, очевидно, превышавшие численность армии, которая в 1456 г. пришла под стены Белграда). Халкокондил оценил численность турецкого войска в 250 тысяч; правда, его турецкий коллега Турсун-бей настаивает на 300 тысячах. Вероятно, более близок к истине оказался венецианский посланник в Буде Пьетро Томази — он оценил численность османского войска в 60 тысяч человек без учета нерегулярных сил ополчения, выставленных вассальными провинциями и насчитывавших от 20 до 30 тысяч человек.

Официальный историк турецкого двора Энвери оставил нам красочное описание этого колоссального воинства, в конце мая собравшегося на территории современного болгарского Пловдива, чтобы получить вдохновляющее напутствие из уст самого султана. Султан разжигал боевой дух в элитных частях своего войска призывами к священной войне и к отмщению за своих братьев-османов, претерпевших от беспримерной жестокости нечестивого Казыклы-бея. В первых рядах стояли грозные янычары-пехотинцы — отборная императорская гвардия телохранителей султана, всегда державшихся вблизи своего господина: безбородые, с длинными черными усами, в украшенных перьями диковинных белых войлочных колпаках, трепетавших на ветру наподобие клювов, в кольчугах под длинными кафтанами, обшитыми телячьей кожей, перепоясанные дорогими ремнями и кушаками. За ними стояла тяжелая феодальная конница, самый колоритный род войск султанской армии — сипахи [40] в высоких белых тюрбанных шлемах верхом на быстрых арабских жеребцах в богатой сбруе; сипахов набирали по всем Балканам из османского поместного дворянства на основе военно-ленной системы. В авангарде султанской армии стояли отряды смертников, состоявшие из солдат-рабов, которые могли заслужить свободу, если по счастливой случайности оставались в живых после сражений. Фланги прикрывали конные отряды силахдаров, отвечавших за султанский арсенал. Азапы (азепы) в длинных зелено-красных кафтанах наводили на противника страх длинными копьями, особенно смертоносными при преследовании. Акынджи [41], легкая маневренная конница, были вооружены луками, но также орудовали пиками; легкая конница беслы имела на вооружении огнестрельное оружие. По центру собранной султаном армии располагалась знаменитая турецкая артиллерия числом в 120 пушек с обслуживающими пушкарями, в составе которых были не только турки. Именно турецкая артиллерия сыграла решающую роль в победе над византийцами при осаде Константинополя. Правда, в Валахии с ее почти непроезжими дорогами, заболоченной местностью и поясом густых лесов пользы от артиллерии оказалось куда меньше, чем рассчитывал султан, и, в сущности, она лишь тормозила продвижение армии — повозки с пушками тянули тихоходные волы, быки или черные буйволы. Слаженность тактических действий турецкой армии обеспечивали чауши, некто вроде адъютантов и гонцов, которые следили за обстановкой на поле боя и считались «глазами и ушами султана». Они надзирали за продвижением каждого подразделения, готовые пустить в ход хлыст, а то и снести голову повинным в нерешительности или трусости. По левому и правому флангу выступали сводные войска ополченцев из вассальных европейских и азиатских провинций, каждое под командой своего бейлербея (правителя соответствующей провинции). Кроме того, в состав армии входили военные инженеры, которые прокладывали дороги и наводили понтонные мосты; интенданты, которые разбивали лагеря для ночлега; кроме них, в обозе шли ремесленники, в том числе колесные мастера, скобянщики, портные, сапожники, маркитанты, повара, музыканты и прочий небесполезный для действующей армии люд, а также женщины для ночных утех воинов. Особенно важная роль отводилась мусульманскому священству (улемам, авторитетным богословам и законоведам), а также муэдзинам; последние за отсутствием минаретов в походных условиях на рассвете призывали сигналами труб султанских воинов к утренней молитве. С войском шли также придворные астрологи, чтобы султан мог свериться со своим гороскопом, прежде чем принимать важные военные решения. В качестве тягловой силы использовались мулы, быки, буйволы и лошади, но больше всего дромадеры (одногорбые верблюды из Северной Африки и Аравии), неприхотливые животные, легко переносившие жару и способные в длительных переходах обходиться без воды. Турецкий флот численностью в полторы сотни кораблей в этом походе большой роли не играл, поскольку, как уже упоминалось, Дракула разрушил все порты на Дунае; действия флота ограничивались атаками на крепости Брэилу и Килию, а под конец похода — эвакуацией недобитого султанского войска. Султан лично командовал армией, а в свой штаб собрал самых многоопытных военачальников, среди которых были великий визирь Махмуд, беи Турахан-оглу Омер, Михал-оглу Али, Али Эвренос-оглу, Дели-оглу Умур-бей из Янины, Михал-оглу Искендер, Несух из Албании, а также Раду Красивый, чья роль по мере развития кампании против Дракулы возрастала. У султана объявился еще один неожиданный союзник: молдавский господарь Стефан Великий, чье предательство мы объясним ниже, напал на крепость Килию. Кроме того, армию Мехмеда сопровождали придворные историки, оставившие нам бесценные хроники продвижения турецкого войска. Среди них Энвери, Ходжа Хусейн, Ашикпашазаде и Константин Михайлович, известный просто как янычар из Островицы, явно сербского происхождения, который пересказал нам ход важнейших операций султанской армии, будучи их очевидцем.

Войско Дракулы бледнело в сравнении с грозной мощью османской военной силы. Как и во все времена, когда судьба валашского государства висела на волоске, в стране была объявлена мобилизация всех способных держать оружие, причем не только мужчин боеспособного возраста, но и женщин и детей старше 12 лет; отдельно формировались отряды из находившихся в рабстве цыган. Существует несколько оценок численности войска Дракулы: русскоязычные источники называют 30 900 человек, венецианский посол Доменико Бальби — 30 000 человек; Пьетро Томази — всего 24 000, и с его оценкой соглашается папский легат Н. Модрусса. Мы склонны доверять данным Бальби — 30 000 человек, в том числе 22-тысячная пехота, а остальное — легкая подвижная конница. Дружины новоизбранных Дракулой бояр, каждая под собственными знаменами, составляли очень малую часть его армии. Старинное родовое боярство Валахии в большинстве своем никакого желания биться с турками не проявило и по-прежнему отсиживалось кто в своих горных прибежищах, а кто в Трансильвании. Армия Дракулы в основном состояла из крестьян под командованием офицеров, которые заслужили свой чин исключительно благодаря своим военным доблестям и дарованиям. Поверх длинных белых туник или сорочек, стянутых в талии широкими тяжелыми поясами, они носили безрукавки, обшитые полосками овчины или толстой свиной кожи для защиты корпуса от ударов турецких сабель. Их вооружение составляли топоры, косы, молоты, кривые турецкие сабли, а также мечи и луки со стрелами. Бояре ехали верхом, одетые в броню под длинными, на византийский манер, мантиями, вооруженные по примеру западной феодальной конницы пиками, мечами и кинжалами. Городским ополченцам военной формы не полагалось, кроме того, что они были одеты в цвета своих ремесленных гильдий, которые закупили им хилое, малоэффективное стрелковое оружие и выделили сколько смогли средств на покупку бомбард — небольших, отлитых из бронзы небезопасных осадных орудий, которые заряжались со стороны дула, а также нескольких мелкокалиберных пушек. Помимо того, у Дракулы имелась личная гвардия, составленная из наемников самых разных стран и национальностей, среди них небольшой отряд цыган — прежние преступления прощались им, пока они верно служили своему господину. Дракула превосходно наладил рекогносцировку, и его разведчики регулярно докладывали ему о продвижениях султанского войска и расположении ночных биваков. Несомненно, в разведчики он брал местных жителей, которые знали местность, где вели рекогносцировку, до мельчайших топографических подробностей. Они действовали во многом на манер партизан, опираясь на помощь местного населения. Не менее эффективным оружием Дракуле служила его легкая конница, которая наносила молниеносные удары по турецким бивакам или отрезанным от основных сил контингентам и сразу же отходила, не ввязываясь в дальнейший бой.