Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т.

Валашскую армию отличал исключительно высокий боевой дух, особенно в начале кампании, поскольку взявшие оружие крестьяне знали, что защищают родную землю и свой очаг. Дракула, как позже Наполеон, обладал особым талантом вселять в свои войска мужество, готовность к геройским подвигам и порой даже к самопожертвованию. Выступая в поход, Дракула объявил своим воинам: «Те из вас, кто думает о смерти, пускай со мной не идут». Историк Халкокондил рассказывает случай, когда к султану для допроса привели захваченного в плен крестьянина-валаха. Мехмед II сразу же посулил пленнику множество разнообразных наград и даже дворянский титул, если тот выдаст военные планы Дракулы или место его тайного укрытия. Но солдат упорно хранил молчание, все вопросы султана оставались без ответа. Тогда Мехмед пустил в ход угрозы, что пленника вздернут на дыбу, живьем сдерут с него кожу, заживо закопают в землю и прочее подобное, однако и этим ничего не добился. Крестьянин не проронил ни звука и, только когда почуял, что его конец близок, обратился к султану: «Моя жизнь в твоих руках, и сейчас ты велишь убить меня. Что ж, пускай, но знай, ты все равно ничего не выведаешь у меня о моем господине. Лучше я умру за свою родную страну, чем предам его». От этих простых слов султан сначала пришел в неописуемую ярость, но, немного остыв, сказал своему пленнику: «Имей твой господин воинов вроде тебя во множестве, он в скором времени покорил бы весь мир!» Зато к тем своим воинам, кто не отвечал его высоким требованиям к доблести, Дракула не знал пощады. Русскоязычные предания сообщают, что после сражения Дракула имел обыкновение лично осматривать раны своих солдат. Раненных в грудь и другие передние части тела он награждал, а тех, кто получил ранение в спину, сажал на кол с упреком выговаривая провинившемуся: «Никакой не мужчина ты, а женщина», поскольку такие раны мог получить только трус, бежавший с поля боя.

Дракула остро осознавал, сколь мало его войско против турецкой армии, и зорко следил за положением дел на Дунае по донесениям своих разведчиков о продвижении главных сил султана из Пловдива к Видину (одному из немногих дунайских портов, не разрушенных во время набегов предыдущей зимы), где турки в первый раз попытались высадиться на берег. Тучи метких стрел Дракуловых лучников загнали турок обратно на корабли. Наконец, в первую неделю июня 1462 г., передовые части турецкой армии предприняли первую серьезную попытку высадиться на румынский берег у порта Турну, который ранее был разрушен Дракулой, но все еще действовал. Султан намеревался подняться по реке Олт и атаковать валашскую столицу Тырговиште. И все же Мехмед сумел застать валашского господаря врасплох, когда в пятницу 4 июня силы элитного корпуса янычаров под покровом ночи пересекли Дунай на 70 реквизированных у местных рыбаков барках и высадились на берег всего в нескольких милях от главного лагеря Дракулы.

Очевидец и участник тех далеких событий, янычар Константин из Островицы, оставил нам описание турецкой высадки:

Итак, первыми высадились янычары, вслед за ними азапы, набранные в Анатолии пешие воины, а также основные силы сипахов из Румелии. Мехмед и сопровождавший его брат Дракулы Раду Красивый, имевший под началом собственную четырехтысячную конницу, все время держались в авангарде турецкого войска.

С того момента и далее Дракула производил маневр, называемый стратегическим отступлением, который применяют против превосходящих сил противника. В данном случае Дракула намеревался заманить султанскую армию вглубь своей территории. Физико-географическое разнообразие местности играло на руку румынской обороне: за болотистым берегом Дуная лежала покрытая дремучими лесами равнина Влашки (Влэсии), севернее высились труднопроходимые горы. Леса и горы исстари служили румынскому народу своего рода колыбелью, которая на протяжении веков обеспечивала его выживание. Для истощения вражеской армии Дракула применял также тактику выжженной земли, методично превращая равнину, по которой пролегал путь турецкой армии, в безжизненное разоренное пространство. При отступлении на север Дракула и его войско сгоняли с оставляемых земель все население, сжигали деревни и города. Населявшие их бояре, крестьяне и горожане с чадами и домочадцами уходили вместе с отступающей армией господаря, если не удавалось найти укрытие в уединенных ущельях или за неприступными стенами островных монастырей вроде Снагова, где обычно пересиживала опасности богатая знать. Кроме того, Дракула приказал на всем пути следования сжигать посевы, отравлять воду во всех колодцах и уничтожать весь домашний скот, который невозможно было угнать с собой, чтобы не оставлять врагу ни воды, ни продовольствия, ни фуража. Более того, он приказывал наскоро возводить дамбы на речках и ручьях для затопления местности на пути у турецкой армии, чтобы турецкие пушки увязали в топях и тем замедляли ее продвижение. Вдобавок люди Дракулы оставляли за собой глубокие волчьи ямы, искусно замаскированные ветками, листьями и дерном, в которые проваливалась вражеская пехота, а также верблюды и лошади. Источники того времени подтверждают, что Валахия встречала султанскую армию обезлюдевшей выжженной землей. Вот что пишет греческий историк Михаил Дука: «Дракула уводил все население оставленных земель в горы или лесные чащи, опустошал поля, отгонял в горы весь вьючный скот. Так что после переправы через Дунай и семидневного марша вглубь территории Мехмед не обнаружил ни единого человека, ни пригодного скота, ни провианта, ни питьевой воды». Как добавляет соотечественник Дуки Халкокондил: «Дракула позаботился также укрыть всех женщин и детей в потайных местах, которым служили естественной защитой непроходимые топи и густые дубравы. А своим людям приказал попрятаться в лесных чащах, куда трудно пробраться всякому пришлому». Хронисты с турецкой стороны писали примерно то же. Ветеран кампании Ходжа Хусейн жаловался, что «родников не могут сыскать лучшие из азапов… как и вообще питьевой воды». Махмуд-паша (визирь, ранее атаковавший Брэилу) был отправлен с небольшим отрядом вперед основной армии и в какой-то момент решил, что нашел удобное место для привала. «Но даже там, — писал Ходжа Хусейн, — на шесть лиг в круге не нашлось и капли питьевой воды. Под палящим солнцем жара достигала такой силы, что доспехи на янычарах плавились, как воск горящей свечки. Эта раскаленная солнцем равнина иссушала губы доблестным воинам ислама. Даже привычные к жару пустынь африканцы и азиаты на своих раскаленных щитах поджаривали мясо». Природа и та, казалось, встала на сторону Дракулы: лето в 1462 г. выдалось необычайно жаркое и вносило свою лепту в страдания и гибель солдат турецкой армии.