История любовных побед от Античности до наших дней - Болонь Жан-Клод

Эта эволюция в области любовных взаимоотношений оставила свой след в административных, нотариальных, юридических и частных архивах, что явствует из результатов изысканий Анн-Мари Сон. На первые годы Третьей республики приходится особенно много досье подобного рода. Они, судя по всему, подтверждают угасание традиции брака по родительскому сговору, коль скоро лишь полтора процента женщин признают, что это их случай: такая низкая цифра, без сомнения, объясняется стыдливой скрытностью ответчиков, да и лихой произвольностью моральных оценок, присущей многим из составителей этих досье. В некоторых регионах (в Бретани, Пиренеях, Лозере) в силу различных причин оставались очажки сопротивления этой тенденции. Но крайности (случаи, когда девушку выдавали замуж наперекор ее воле) уже редки. Предпочитали прибегать к более мягким средствам — советам и подстроенным встречам, а бывало, что и сами главные действующие лица просили о посредничестве. Во всех таких случаях молодой человек должен был уделить своей суженой малую толику галантного внимания, поскольку ее согласие на брак уже стало необходимо.

Что до сближений, происходивших свободно, они, конечно, довольно тривиальны: в двух случаях из трех молодой человек влюблялся в соседку, приятельницу или товарку по работе. Третий же случай — это знакомство на балу, на каком-нибудь семейном торжестве вроде свадьбы или крещения, а также в гостях, в кино, на загородной прогулке или в дни общественных праздников. Но и здесь надлежало завоевать молодую женщину без расчета на пробуждение ее чувственности, поскольку целью оставался достойный брак.

БАЛ

Ухаживания во французском стиле в XIX веке неотделимы от такого явления, как бал, подсказавший любовному обольщению его особый язык и служивший ему декорацией. Это было место поднадзорных встреч молодежи, которые если и не завершались обязательным браком, то никогда не исключали его априори. В этом смысле бал можно назвать «парадными смотринами» XIX века.

В отличие от танцевальных площадок классической эпохи, здесь молодые люди, приглашая дам на танец, свободны в своем выборе — в пределах правил, установленных для балов, куда приглашались только избранные. Поскольку танец с давних пор воспринимался как средство обольщения, этикет традиционно ограничивал сферу его возможностей. В XVIII столетии пары составлял распорядитель церемонии, сообразуясь при этом не с симпатиями и антипатиями, а с замысловатым этикетом, учитывающим преимущественно ранг. Не было и речи о том, чтобы согласиться на танец с тем, для кого светское увеселение значит больше, нежели святость ритуала. То был повод продемонстрировать свои превосходные манеры в коллективном парадном шествии, для того только и предназначенном. Кадрили будут поддерживать эту традицию вплоть до начала XX века.

Но уже в XIX веке все стало меняться, как только бал превратился в светское событие и быстрые парные танцы стали вытеснять танцы групповые. Молодая девушка лет от 16 до 20 именно здесь осуществляла свое вхождение в свет, теперь ей как можно скорее, желательно в том же году, полагалось вступить в брак. Повременить с этим два-три сезона еще возможно, если она юна и свежа; но если это затянется, у нее сложится репутация особы, которую поделом обходят стороной.

Жоанни-Деберн различает пять разновидностей бала. Все они служили местом кадрежа, но его цели были различны. На самый престижный, торжественный бал, организованный в особняке великосветского семейства или посольства, допускалась лишь избранная публика, представители коей стремились подыскать для своих чад пару из той же среды. Парадная форма одежды полагалась неукоснительно. Некоторые тогдашние определения можно использовать и ныне: в частности, «белый бал», куда приглашались только холостяки и незамужние. Девушки должны были являться в белых платьях, а юноши вдевали в бутоньерку белый цветок, что символизировало их одинокое положение.

На светском балу тоже собирались кавалеры близкого круга, впрочем, не всегда состоятельные: студенты, офицеры, люди из одной провинции, слуги из богатого дома. В отличие от «великосветских», бал этой категории — удовольствие платное, но цель он преследует ту же, да и атмосферу его участники стараются создать похожую.

Общедоступный бал открыт почти для всех, хотя некоторые оговорки касательно допуска туда все же оставались. Во Франции подобные развлечения вошли в обиход при Людовике XV. Традиции некоторых из них продержались до наших дней, как бал Воксхолла (1767) или Ренлей (1771) в Англии. На самые знаменитые парижские (Мабиль, Бюлье, Элизе-Монмартр) мелкая буржуазия собиралась также в видах брачного союза: там можно было рассчитывать на респектабельные встречи. Если туда и удавалось порой проскользнуть женщинам не слишком добродетельным, то присутствия настоящих уличных девок надзор полиции позволял избежать.

Что до народных балов, ограничения права на вход там были весьма слабы, поэтому публика туда допускалась непритязательная: то были еженедельные танцы под аккордеон для обитателей ближнего квартала, затевавшиеся в кафе, часто по соседству с площадью Бастилии или с Монмартром, или сборища, приуроченные к особым датам, например к 14 июля или ко Дню святой Екатерины. Там надо было на каждый танец оплачивать жетон: хозяин брал положенную мзду с каждой пары.

Ответвлением народного бала можно считать «бал проходимцев», где собиралось всякое отребье — хулиганы и сутенеры кишели там, но попадались иной раз и буржуа, приходившие, чтобы на время забавы ради слиться с этим сбродом, рискуя утратить кошелек или заработать удар ножом в брюхо. Встречи, которых ищут на подобных балах, обычно не рассчитаны на продолжительность.

Несмотря на такие существенные различия, сам процесс бального кадрежа во всех случаях сходен, хотя в любом случае правила сближения тем сложнее, чем выше общественное положение обоих. Процесс распадается на три фазы: возникновение пары, обольщение, консолидация. Первая фаза проходит прилюдно и под присмотром кого-либо из ближайшего окружения девиц, которые редко являются на бал одни. На великосветском балу девушку обычно сопровождает мать, если бал народный, это скорее компаньонка или подруги по работе, а на светских балах за происходящим надзирают организаторы, ответственные за моральную атмосферу.

На великосветском балу молодежь разного пола держалась врозь, сходясь только на время танца, как того требовали строгие правила. Девушки сидели вдоль стен, молодые люди стояли возле окон или в дверных проемах. Общение тех и других было четко кодифицировано сообразно учебникам хороших манер и тому подобным руководствам, рекомендованным для девиц. В своих основных чертах требования этого рода литературы мало изменились со времен Реставрации вплоть до Третьей республики, достаточно сравнить, например, пособие «Учтивость и обычаи света» (1839) и «Гид светской женщины» маркизы де Помпейан (1898).

В начале вечера всем раздавали программки. Сверившись с ними, танцоры приглашали девушек (только тех, кому ранее уже были представлены): кавалер подходил с поклоном и просил оставить для него тот или иной танец. Для этого существовала жестко фиксированная формула: «Могу ли я надеяться, мадам, что вы соблаговолите оказать мне честь, уделив мне следующий вальс (или, к примеру, четвертый шотландский танец)?» Но «если бы мужчина попросил доставить ему удовольствие, потанцевав с ним, это прозвучало бы неприлично: в таких фразах уместным считалось лишь слово честь», — утверждает Эрманс Дюфо де ла Жоншер.

Не глядя в глаза приглашающему, девушка выражала согласие простой формулой: «С удовольствием, мсье». Отказать она не могла — правила это запрещали, уладив таким образом все проблемы с мужской робостью! В крайнем случае она могла заявить, что танец уже обещан, но тогда теряла право принять приглашение другого, ей оставалось только просидеть у стены весь этот танец, а то и весь вечер, если, отказывая, она сослалась на усталость. Верил отвергнутый кавалер надуманной отговорке или нет, но его самолюбие было надежно защищено. Все танцы не могли быть обещаны, разве что речь шла о богатой невесте, желанной для многих: тогда сама девушка могла определить свою «котировку», заглянув в бальную книжку. А распорядитель церемонии или дирижер оркестра перед каждым танцем предлагал кавалерам выбирать партнершу. Однако для человека светского свобода маневра в этой ситуации была ограничена: он был обязан потанцевать с дамами из семейства, дающего бал, потом с теми, что ранее приглашали его на свои праздничные приемы, с родственницами вышестоящих лиц, еще с несколькими особами, которых укажет ему хозяин дома, и только после этого получал возможность пригласить ту, что по сердцу, «если ему не покажется более предпочтительным передохнуть», — уточняет Дюфо де ла Жоншер.