Танцующие с тенью - Ричо Дэвид

Самоотрицающие убеждения, лежащие в основе наших руководящих принципов, остаются практически невредимыми до конца наших дней. И принимаются мучить и преследовать нас, особенно во времена стресса или серьезных перемен. Они могут стать архитекторами автоматических реакций персоны или эго, и мы продолжаем в этом участвовать. Именно так наихудшая часть тени наших родителей становится встроенной в нас реальностью. К счастью, эту негативную тенденцию можно обратить вспять, чему наверняка помогут работа, описанная в этой книге, психотерапия и зрелая, понимающая любовь.

Мы легко представляем себе, что эти архаичные интроекции и есть ужасная правда о нас. Мы верим, что они честно и точно говорят нам, кто мы. Наши ложные «я», скроенные другими людьми, и их негативные теневые проекции на нас кажутся не менее весомыми, чем наше истинное «я». Например, мы можем запомнить в реакции родителей их теневой голос: критику, злобу или неоправданный гнев. Мы слышим это снова и снова и невольно впитываем и усваиваем негативный вердикт. И вот спустя какое-то время мы уже слышим, что используем тот же теневой тон в общении со своими детьми или друзьями. Теневая сторона наших родителей в любом проявлении — будь то голос, жест, манера поведения и так далее — оставляет в нас след, а порой и точную копию себя. Как же трудно поверить, что это не наше настоящее «я»! И все же это чье-то чужое «я», которое было закодировано в нас, пока мы не видели, и уж точно в тот момент на нас не смотрели с уважительной любовью.

Результатом таких негативных посланий детства становятся бессознательные организующие принципы, которые направляют наше поведение и наш способ видеть мир и себя в нем. Именно это наследие делает травмы раннего детства такими безжалостно коварными. В нас запрограммировали что-то, что стало личным; нечто разработанное настолько искусно, что оно снова и снова превалирует в наших жизненных решениях. Это нечто четко структурировано и крепко встроено в нас, и оно саботирует, ухудшает и может даже полностью аннулировать наши шансы на счастье и индивидуацию. А поскольку все это произошло с нами в контексте любви, мы храним ему верность до конца жизни, всячески противясь изменению своего саморазрушительного программирования.

Мы боимся, что не повторим того, к чему привыкли. Архаичная связь сохраняется нетронутой. Она предопределена условием, что мы откажемся от своей глубочайшей и дражайшей личной идентичности, от своего истинного «я». Верность своим заветным потребностям, ценностям и желаниям могла еще в раннем детстве стать для нас эквивалентом утраты любви. Единственный способ сохранить эти узы или восстановить их мы видим в том, чтобы подчиниться и пойти на разрушение и перестройку себя. Вот как сама суть нашей жизни и наше «я» наполняются страхом быть тем, кто мы есть на самом деле. Глубокая вера в собственную никчемность никогда не приведет к впечатляющим успехам в профессиональной жизни. Только искренняя скорбь и интенсивная работа над собой, лучше под руководством психотерапевта, могут восстановить наше безобразно узурпированное «я». А до той поры великий притворщик восседает на царском троне и правит бал.

Вот вам яркий пример долгосрочного и коварного эффекта самоотрицающего организующего принципа. Речь пойдет об Оззи. Этот парень постоянно всех критикует. Он чувствует себя настолько неполноценным, что вечно принижает других, чтобы как-то возвысить себя. Это, конечно же, неконструктивное и незрелое решение проблемы, но в его случае все происходит автоматически, поскольку Оззи чувствует себя загнанным в ловушку и побежденным. Он очень успешен в профессиональной жизни, но это никак не отражается на его психике и не повышает его самооценку. Зато Оззи очень внимателен к голосу своего отца, который день за днем твердил сыну, что тот не способен ни на что путное. Теперь этот голос нашептывает то же самое, тихонько, но постоянно. Добраться до этого глубоко укоренившегося комментария и выкинуть его прочь или развеять чрезвычайно непросто. Помимо прочих парень вечно критикует свою жену. Он винит ее во всем, что в семье пошло не совсем так, как надо. Жена Оззи за годы брака стала более зрелым человеком, а вот он — нет. Она любит мужа, но уже готова уйти от него, потому что отчаялась, что он когда-либо изменится или догонит ее по уровню зрелости.

Оззи необходимо увидеть источник и неэффективность своей критики. Это, скорее всего, не произойдет в одночасье, а требует работы, которую ему, по-видимому, страшно даже начинать. Но при этом Оззи может удивить жену таким признанием: «Если я использую критику, чтобы скрыть чувство собственной неадекватности, значит, мне нужно над собой поработать. Меня это пугает, но мне надо с этим справиться, иначе я лишусь важных для меня отношений с тобой и буду несчастлив». Фактически Оззи станет похожим на школьника, отставшего от одноклассников по алгебре: он не критикует предмет или учителя, а просто просит подтянуть его, чтобы наверстать упущенное. Если Оззи способен подойти к своим потребностям столь проактивно и прагматично, у него есть шанс стать более зрелым. Немалая зрелость требуется даже для того, чтобы увидеть ситуацию под таким углом. Чтобы признать, что это его проблема, а значит, и работать придется ему, Оззи надо весьма решительно отказаться от своего эго.

Ложное «я» также часто выходит на сцену в подростковом возрасте в отношениях со сверстниками, которые в качестве платы за принятие настаивают на строгом соответствии требованиям в одежде, социальных и сексуальных привычках, вкусах и т. д. Так куда же нам, подросткам, направить свои стопы, где найти радушный прием для своего истинного «я»? К кому обратиться, чтобы получить полное разрешение быть собой, такими, каковы мы на самом деле? Мы ждем этого разрешения от первого близкого партнера. Мы заходим в дом любви, надеясь найти там блюдо, которое нигде больше не предложат. Мы направляемся прямиком к столу и говорим: «Накорми меня!» Мы идем прямо к постели и говорим: «Будь точно таким, как мне нужно!» Затем мы зачастую на долгое время засыпаем, а проснувшись, обнаруживаем в доме медведя.

Мы просим своих партнеров любить нас целиком и полностью, «такими, какие мы есть», а затем сами же тщательно скрываем от них, какие мы. Показать свое истинное «я» — очень опасная авантюра. Только люди, которые действительно любят друг друга, способны на это, и даже для них это чрезвычайно страшно. С самых первых наших шагов на жизненном пути любовь можно было выторговать только по самой высокой цене — отказавшись от своего истинного «я», и поэтому мы продолжаем покупать ее по изначально завышенной стоимости.

При этом сами мы в близких отношениях просим партнера быть с нами подлинным. На первый взгляд простая просьба. Но делаем ли мы паузу, чтобы осознать: просить это у тех, кого с детства учили скрывать свое истинное «я», значит просить их отказаться от единственного известного им способа обеспечить себе любовь? Если открытость у многих людей всегда ассоциировалась с потерей одобрения, как мы можем ожидать от них легкости в самораскрытии? «Кто не дрожал пред занавесом сердца?» — вопрошает Рильке.

Истинное «я» неуязвимо и уязвимо одновременно. Оно не может поддаться виктимизации и осмеливается показывать свою мягкость и проявлять открытость. Оно достаточно смело, чтобы предъявить себя миру, независимо от того, одобряют его или нет. А ложное «я» всегда обороняется, оно всегда начеку, опасаясь чьего-то неприятия. Любовь истинного «я» безусловна, а любовь ложного «я» обусловлена страхом. Любовь истинного «я» исходит из сердечной чакры (телесного центра энергии); любовь ложного «я» — из самой нижней чакры, чакры выживания. Человек нуждающийся обычно действует, исходя из ложного «я». Человек, который целостен и ищет отношений исключительно ради взаимного обогащения, скорее всего, живет преимущественно в своем истинном «я». Такой человек может сказать: «Меня можно любить только таким, каков я есть, а не таким, каким вы хотите, чтобы я был. Любите меня таким, какой я, и обнаружите, что ваши главные потребности удовлетворены».