Маяк на краю времени - Пулли Наташа

– Не бойтесь Наполеона, он очень дружелюбный. Однако, – продолжил доктор, словно о собаке и речи не было, – мне еще не доводилось встречать людей, к которым не возвращалась бы память в течение пары дней, а то и часов. Это крайне распространенное заболевание. Пару месяцев назад у нас был большой приток таких пациентов, и все они полностью восстановились. Конечно, те случаи были менее серьезными, но симптомы в точности совпадали с вашими.

Джо перевел взгляд с собаки на доктора.

– То, что у группы людей в одно и то же время возникли одни и те же симптомы, подразумевает наличие внешнего воздействия. Не так ли?

Доктор выпучил глаза, а затем рассмеялся, по-видимому, найдя удивительным, что Джо знает такие слова, как «подразумевает» и «воздействие».

– Да, верно. Подобная концентрация случаев в самом деле подразумевает, что есть некий внешний фактор. Но географически они никак не связаны. Такие пациенты рассредоточены по всей Республике, от Рима до Дублина. Мы рассматриваем самые разные причины: погода, грунтовые воды, зерновые культуры, загрязнение воздуха. Но вы не волнуйтесь. Мы во всем разберемся.

Джо кивнул.

– Отдохните, сыграйте с кем-нибудь в теннис. Здесь много ветеранов. Они славные ребята, вот только не любят резкие звуки. Увидимся через пару дней.

Джо хотел задать доктору еще несколько вопросов, но на этом разговор прервался: в кабинет вплыла женщина, крепко сжимающая куклу, и указала на Наполеона. Доктор поспешил ее увести. Собака последовала за ними.

Глава 2

Медсестра, стройная белокожая дама, с Джо не церемонилась. Большинство пациентов – образованные люди, так что, будьте добры, последите за своими манерами. Доктор сказал, что у него кларкенуэлский акцент, – видимо, в его системе координат «кларкенуэлский» означал «второсортный». Непрерывно браня Джо, медсестра проводила его в узкую комнату с койкой и письменным столом, окна которой выходили в сад.

Сперва Джо решил, что она просто плохо воспитана, но потом понял: это его присутствие так ее нервирует, – и потому забился в угол и стал думать о всякой ерунде, пока медсестра объясняла, где что находится и во сколько здесь кормят. Джо пришел в замешательство: учитывая его телосложение, он едва ли выглядел угрожающе. Он снова вспомнил слова доктора о тартановой подкладке. С осторожностью, будто сама мысль была взрывоопасной, Джо подумал, не может ли он в самом деле иметь связей с террористами. Но и теперь это казалось нелепым. Он считал матерых террористов озлобленными людьми. И хотя сейчас Джо мало в чем был уверен, он знал наверняка, что на взрывную реакцию способен не больше, чем обыкновенная соль: с ней нужно знать меру, но в целом она нейтральна.

Краешком сознания Джо отметил, что это был химический каламбур. Откуда английскому оборванцу из Кларкенуэлла знать химию?

Но сейчас об этом думать бессмысленно.

– Эм, – набравшись смелости, спросил он, – здесь есть книги? – раз уж нельзя ничего изменить, то бегство в воображаемый мир – не худшая идея.

– Здесь есть библиотека. Она создана в воспитательных целях, – судя по виду медсестры, она явно считала, что немного воспитания пациенту не повредит. – Разумеется, там только французская классика.

Слово «классика» навевало мысли о тяготах жизни в трущобах и о падших женщинах, которые всегда оказывались слишком скучными, чтобы пасть по-настоящему.

– А что-нибудь на английском? – спросил Джо без особой надежды.

Сестра воззрилась на него.

– Где вы, по-вашему, находитесь?

Не дав ему ответить, она прошла к открытой двери и исчезла в коридоре, презрительно фыркнув.

Он сунул руки в карманы и выложил их содержимое на стол.

Среди вещей нашлось несколько новеньких, только отчеканенных франков, на которых Наполеон IV выглядел его ровесником. Еще Джо обнаружил сигареты. Это были самокрутки, но табак пах приятно. Из кучки, вынутой из того же кармана, он извлек жестяную банку с эмалевой крышкой и крошечным изображением корабля. Сначала Джо решил, что это табакерка, но потом открыл ее и увидел внутри спички. Во внутреннем кармане оказалось два билета на поезд. Два места от Глазго до Гар-дю-Руа. При проверке билетов контролер оторвал «Глаз».

Его сердце замерло и сжалось. Два билета.

Джо повернулся к двери, чтобы догнать медсестру, но потом понял, что не знает, кого ему просить отыскать. Он в смятении отложил билеты и, решив последовать совету доктора и немного отдохнуть, пошел вниз – осмотреться. Джо старательно убеждал себя, что мужчина, который ему помог, заметил бы, будь он не один, или что он случайно подобрал чужой билет, – и все же никак не мог избавиться от ощущения, словно разминулся с тем, кто его искал. Чем больше Джо думал об этом, тем сильнее уверялся, что прав.

Он снова попытался восстановить в памяти поезд, вагон, вспомнить, была ли с ним брюнетка, которой шел зеленый цвет, но не мог.

– Мэделин, ну же, ее зовут Мэделин, – сказал Джо вслух, пытаясь обмануть свой разум и хоть одним глазком заглянуть за завесу беспамятства.

Но тщетно.

Он надеялся, что она его ищет.

Остаток дня Джо в смятении блуждал по открытым комнатам на первом этаже и по саду, засаженному вишневыми деревьями. То, что последний его так впечатлил, наводило на мысль, что ему нечасто приходилось бывать в садах, но это была лишь догадка. Потом Джо пытался читать книгу, но безуспешно: сдавленность в груди то и дело давала о себе знать, и он не мог сосредоточиться. Так что он взялся за газеты. В них освещались самые обыкновенные события. Император прибыл из Парижа и проведет сезон в Букингемском дворце; в парке Сен-Жак всю неделю идут публичные празднования с фейерверками. По окончании длительных работ по возведению подземной сети обогрева виноградников цены на плантации в Корнуолле взлетели до небес, как и цены на рабов, поскольку многие из них были истрачены на строительство и обслуживание системы подачи горячего воздуха. Рынок невольников в Труро, обычно процветающий, сейчас практически опустел. В разделе вечерних объявлений Джо обнаружил свое имя. Джозеф Турнье, потерявший память пациент Сальпетриера, ищет родственников.

Ничего не менялось. Всю ночь он сидел без сна, старательно прислушиваясь к собственной памяти. Чем больше Джо прислушивался, тем сильнее ощущал звенящую пустоту. Но это крошечное воспоминание о Мэделин было настоящим. При мысли о ней Джо видел ее лицо и потому вспоминал ее изо всех сил. Джо сообщил ее имя доктору. Тот обещал передать его полиции, но недобро посмотрел на Джо, когда он сказал, что так и не вспомнил, где живет. Вторник – последний день его пребывания здесь – неумолимо приближался.

В субботу утром к нему наконец пришли, но такого Джо не ожидал: перед ним предстал одетый с иголочки господин в лиловом галстуке. Когда доктор привел визитера в комнату посещений, Джо замер, гадая, что он мог сделать этому господину, но тот выдохнул с облегчением и улыбнулся.

– Это ты! О, Джо. Ты меня узнаешь?

Французский. Парижский выговор.

– Нет, – тихо сказал Джо. Его желудок завязался в узел. Что у него может быть общего с таким человеком? Боже, а вдруг доктор прав и он в самом деле имеет отношение к Святым? Незнакомец был одет так хорошо, что вполне мог оказаться комиссаром полиции или представителем правительства – одним из тех, кто вежливо представляется, показывает красный жетон, а потом увозит тебя «до выяснения обстоятельств».

Его охватила злость на самого себя. Как он мог знать о красных жетонах и о «выяснении обстоятельств», но не знать, кто такая Мэделин и кто, черт возьми, он сам?

– Я месье Сен-Мари. Твой хозяин. Ты живешь в моем доме с самого детства, – его голос звучал ласково. – Я слышал, у тебя проблемы с памятью.

У Джо сдавило в груди. Он хотел было сказать: «Рад знакомству», но это, конечно, прозвучало бы неуместно.

– Прошу прощения, я не… – Джо беспомощно умолк. Визитер казался слишком важным для комнаты посещений.