Ревизор: возвращение в СССР 48 - Винтеркей Серж

Тем более что ничего страшного не произойдет. Ну, попросит меня начальник этот, как его, Федосеев, о чем‑нибудь с кубинцами дополнительно договориться… Кто мне мешает на их посла выйти и действительно попытаться об этом переговорить? Да никто, собственно говоря, не мешает.

В дверь позвонили аккуратно, с пониманием – небольшой такой писк, чтобы не разбудить детей, если они спят. То есть явно это кто‑то из близких пришёл, а не малознакомый нам человек.

Может, Загит с Аннушкой решили зайти? Или мама с Ахмадом? Но когда я открыл дверь, на пороге стоял Марат, весь такой улыбающийся, с тортом в левой руке.

– Привет, Пашка, – сказал он и полез обниматься.

Ну, давно не виделись, почему бы и нет?

В принципе, сейчас это абсолютно нормально у родственников и свойственников, в особенности учитывая, что Марат родом из небольшого городка, где люди себя более традиционно ведут. Москвичи‑то, конечно, уже пообтесались, многие таких провинциальных жестов стесняются.

– Марат?! – удивлённо спросила Галия, подбежав спустя пару секунд вслед за мной.

– Ну да, сестричка. А ты чего от меня ожидала? – с ехидным видом спросил он. – Ну, позвонила и пообщалась так, словно мы с тобой вчера виделись. А времени‑то, согласись, уже много прошло с момента нашей последней встречи. Так что я решил, что не замечу того, что ты забыла меня в гости пригласить, и сам себя пригласил. Или ты мне не рада?

– Ой, хватит болтать! – топнула ногой Галия. – Иди, обними меня. И пошли на кухню, сядем тортик с чаем пить.

Прошли на кухню. Марат был в хорошем настроении, шутил, рассказывал о том, как у него дела на ЗиЛе идут. По его словам получалось, что всё хорошо. Есть у него на примете пара парней, что чемпионами могут стать на следующих соревнованиях. Ну и сам он, конечно, тоже полон энтузиазма выступать.

Спросил его про Аишу. Он сказал, что Аиша тоже будет выступать, загорелась она этим делом, понравилось ей после прошлых соревнований.

Понял, когда он про Аишу рассказывал, по его светившимся гордостью глазам, что, с его точки зрения, между ними всё хорошо, и он по‑прежнему в неё влюблён. И не похоже было, чтобы она ему какие‑то сильные препоны на этом пути ставит.

Ну что же, почему бы и нет? Парень он надёжный. А уже рыночной экономике смогу его подучить, чтобы семейство Эль-Хажж нашло ему достойное применение в будущем.

Галия была так озабочена этой проблемой со свадьбой матери, что, вне моего ожидания, не захотела ничего рассказывать по нашему кубинскому путешествию. Отделалась парой слов, что, мол, неплохо съездили.

Марат принял это как должное и сказал, улыбнувшись:

– Ну что, значит, через неделю все вместе хорошо на свадьбе матери погуляем. Как ты, кстати, разузнала у неё всё‑таки, кто у неё там женишок? Раз уж тебе так важно это было…

– Разузнала, – вздохнула Галия, ещё больше помрачнев. – И поэтому нас с Пашей там и близко не будет на этой свадьбе.

Марат тут же нахмурился:

– И что ты там такое узнала, чтобы родную мать так обижать? Я знаю, что она себя плохо вела в отношении Паши, но ты же пойми – это же твоя единственная мать. Другой не будет. Ну и, кроме того, будем надеяться, что она сейчас замуж выйдет и бросит всякой ерундой заниматься, как раньше. Что тебя так смутило вообще? Что, этот москвич не такой большой начальник, как мама полагала, и поэтому ты им брезгуешь?

Галия сердито вскинула глаза на него, явно собираясь выложить всю правду‑матку. Потом посмотрела на меня. Я еле заметно покачал головой, указав взглядом на кулаки Марата – мощные такие, как говорят, пудовые. Марат весь в Загита пошёл. Одним ударом по лбу способен быка на хвост посадить…

Галия прекрасно мой намёк поняла. Если Марат узнает, что за фрукт этот Андриянов, то вполне может ломануть ему морду бить, а учитывая размер его кулаков, и пришибить может случайно. Такой судьбы для брата она, конечно, не хотела.

– Да нет, – вздохнула она. – И должность у него есть, и работает действительно в приличной организации. Просто как человек – говно. Я, к сожалению, его уже знаю. Ничего хорошего для мамы в этом браке я не ожидаю.

– Ну а какие‑то детали я могу услышать? – раздражённо спросил Марат. – Что вы тут от меня тайны строите и переглядываетесь так загадочно? Как будто мама собралась за зека, недавно откинувшегося, замуж выходить, который, напившись, за нож хватается и режет всех вокруг. Если, как ты говоришь, он совсем говно, как же он начальником тогда работает в приличной организации? Уж попёрли бы небось давно уже в таком случае. Может, ты просто что‑то не то о нём услышала?

– Все то я услышала, – продолжала упорствовать Галия. – И не кричи так – дети спят, разбудишь.

– Ну, знаете ли, ребята, – возмущённо встал Марат из‑за стола, – я к вам со всей душой, с тортиком, как родственник. А вы что творите? Затеяли какие‑то тайны мадридского двора? Всё, короче, я ухожу. Если вас на свадьбе не увижу, то у нас с вами отношения тоже сильно очень испортятся. Так поступать со своей матерью, Галия, ты не имеешь никакого права.

Марат решительно двинулся в коридор с кухни по направлению к входной двери.

– Ну и что мне делать? – беспомощно развела Галия руками.

– Ладно, сиди, я сам разберусь, – сказал я ей и пошёл вслед за Маратом.

– Слушай, Марат, не злись, – сказал я, когда брат жены остановился у двери и нагнулся, чтобы обуться перед тем, как на улицу выйти. – Пошли обратно на кухню, я тебе всё расскажу. Но сначала ты дашь мне одно обещание.

Поколебавшись секунду, тот неохотно выпрямился. Видно было, что он действительно сильно на нас разозлился.

– Что за обещание? И зачем?

– Просто пойми: ты силён, как бык, и легко раздражаешься, что, кстати, только что прекрасно доказал. Всего лишь пообещай мне, что не будешь никаких глупостей делать, когда правду узнаешь. А если всё же на чём‑то будешь настаивать, то ничего не будешь делать, пока мы это все совместно не одобрим.

К счастью, Марат и сам знал, что он человек горячий – отцовские корни сказываются. Загит часто за столом, придя в хорошее настроение, рассказывал о своих похождениях в молодости. Судя по ним, складывалось впечатление, что если бы он не нашёл себя в качестве пожарного, то мог и до тюрьмы докатиться. Впрочем, подобное можно сказать о достаточно большом количестве людей, которые потом, найдя правильную дорогу, заставили всех себя уважать. Так что с этой точки зрения эти рассказы никак не могли негативно повлиять на моё сугубо положительное отношение к Загиту.

Так что обещание Марат мне дал, и с любопытством вернулся к нам на кухню.

Глава 2

Москва, квартира Ивлевых

Вернулись на кухню. Я сказал Галие, что Марат пообещал мне, что не будет делать никаких глупостей. Что всё, что он сделает после того, как узнает от нас правду об этом человеке, будет согласовано с нами.

Галия, кивнув, начала торопливо рассказывать о том, как Андриянов за ней увивался совершенно недвусмысленно. Когда она дошла до того, как тот за ней в Сочи и Ялту поехал, и лишь из‑за бдительности Морозовой оказался там не в то время, Марат решительно встал, сжав кулаки.

– Вот этого мы и опасались, – сказал я ему. – Ты что, думаешь, я сам банально не мог ему морду набить, что ли? Ну, начнёшь ты молотить его своими огромными кулачищами, а ему скоро пятьдесят лет уже будет. Вдруг он помрёт прямо там? И что, мы потом следующие десять лет будем тебе передачи в тюрьму носить? Без сомнения, они будут хорошими: венгерский горошек, польская ветчина и все такое. Жмотиться мы не будем. О, я даже сигареты «Винстон» готов тебе положить целый блок. Но, братишка, разве это того стоит? Если из‑за каждого придурка руки распускать, то ты же из тюрьмы выходить не будешь всю свою жизнь. Сядь и дай Галие рассказать, как она при помощи Морозовой разобралась дальше с этим проходимцем.

Марат, скрипнув зубами, сел на место.

Галия рассказала всё до конца, вплоть до сегодняшних новостей.