Ревизор: возвращение в СССР 48 - Винтеркей Серж

– Ну, это еще как посмотреть, – ехидно улыбаясь, ответила Галия матери. – Я имею в виду, что знаешь ли ты о том, что женишок твой за мной несколько месяцев бегал, клеился, как банный лист, прекрасно зная, что я замужем и у меня двое маленьких детей? Вообразил себя почему‑то неотразимым кавалером… Моей начальнице даже пришлось жаловаться на него ему на работу в эту самую его Торгово‑промышленную палату. Ему там, если он тебе скромно об этом умолчал, за это выговор по партийной линии влепили…

Выслушал эту тираду Галии с восхищением. Внятно, красиво, логично, обоснованно. Нет, жена реально растёт над собой. Какая‑нибудь другая девушка на её месте могла бы просто разразиться серией невнятных воплей с обвинениями в адрес жениха своей мамы.

Всё добродушие с Оксаны тут же слетело. У неё даже левый глаз слегка задёргался – явно она опешила от такого. А потом вдруг картинно вскинула руку и заохала:

– Ох, и что же это деется‑то, люди добрые? Родная дочь такое мне прямо в лоб высказывает! Галия, ежели ты влюбилась в жениха моего, но ничего у тебя не вышло, так могла бы и поскромнее быть в присутствии собственного мужа. Зачем ты вообще моему Антону такая сдалась? Ничего удивительного, что когда он меня встретил, то сразу же влюбился в меня. А ты что, Павел, не хочешь свою жену усовестить? Или ты, небось, и сам гуляешь направо и налево? То‑то я до сих пор не могу забыть ту блондинку, с которой тебя на вокзале как-то встретила. Ты её чемодан тащил ещё тогда. И такие вы счастливые вместе рядом выглядели… Сам, значит, гуляешь, и жену свою тому же обучил! Вот этого я и боялась, что в вашей семье не будет никакой морали и никакой нравственности.

Тёща, наверное, ожидала от меня какой‑то реакции. Может, думала, что лицом там покраснею, орать на неё что‑нибудь начну невнятно. Но я только с удовольствием рассмеялся и захлопал в ладоши, сказав:

– Браво, Оксана! Прямо театр одного актёра. На походы в театр тратиться не надо, так сказать, монолог с приездом на дом.

Оксана аж в лице переменилась от моего благодушного настроя и этих слов… А то я не знаю, как провокатора лучше всего из себя вывести… Только спокойствием и категорическим отказом вестись на провокацию.

– Мама, да что ты такое несёшь?! – возмущённо сказала Галия. – Ты бы лучше на работу забежала к своему женишку, да и попросила бы протокол прочитать того самого партсобрания, на котором он выговор схлопотал за неуместные приставания к замужней женщине. Или думаешь, люди ерунду говорят? И целое партсобрание такой уважаемой организации как Торгово-промышленная палата целиком ошибиться могло? Не было бы моей жалобы к начальнице, не было бы и от неё жалобы в Торгово-промышленную палату.  А с чего бы мне жаловаться, если бы я сама за твоим Андрияновым увивалась? Да и вообще, как тебе только такое в голову могло прийти? Ты на женишка своего смотрела‑то внимательно? Вот скажи, что мне в нём, по сравнению с моим Пашей, могло бы понравиться? То, что он возрастом с моего папу, что ли? И когда нормальным девушкам такое нравилось?

Поскольку всё это на повышенных тонах происходило, тут же, конечно, Тузик загавкал, потому что явно мы детей разбудили.

В принципе, никакого дальнейшего моего участия в этой дискуссии не требовалось. Как я был с самого начала уверен, Оксана с реальностью очень плохо соотносится. У неё всё своё придумано по поводу происходящего вокруг неё: её собственный мир, её собственная вселенная, её собственные законы, к реальности не имеющие никакого отношения.

Ну да, если она с самого начала на меня взъелась только потому, что к гадалке сходила, и целиком ко мне прежнее нормальное отношение после этого переменила, то что тут говорить о способности здраво рассуждать? Никакого здравомыслия и близко у таких людей не наблюдается.

Пошёл с детьми возиться, лишь немного прислушиваясь к перепалке, которая продолжалась в коридоре. Всё равно там никакого толку с этого разговора не будет. Оксана непробиваемая: что ей втемяшилось в голову, в то она и будет верить.

Надо же вообразить, что Галия могла запасть на этого Дон Жуана недоделанного. Не знаю, может, какие‑то дурочки на него прежде и вешались. Но это точно не относится к моей собственной жене. У Галии всё в полном порядке с чувством собственного достоинства. И что такое женская честь, она прекрасно понимает. Не та она женщина, которая при живом муже гулять будет налево с кем бы то ни было. Если вдруг разлюбит меня – не хотелось бы, конечно, но что только в жизни не бывает, – то просто честно скажет об этом и уйдёт. Но, авось, никогда этого не произойдёт в наших отношениях.

В прежней жизни я с женой главную ошибку сделал: слишком много работал, чтобы семью обеспечить, и пропустил момент, когда жене скучно стало и она стала приключения себе искать на свою задницу. В этот раз такой ошибки уже не совершу.

Днём Галия на работе занята, и работа у неё достаточно интересная при этом, чтобы по мне сильно не скучать. А вечерами я в основном дома, если не считать походов на самбо. А если ещё и договоримся на стрельбище вместе ездить…

А правда, сразу‑то не подумал. Я же в будние дни на стрельбище езжу… А Галия работает по будням… Так, а если договориться с Догеевым на ту же субботу, к примеру? Ну, конечно, получив предварительно одобрение от командира части. Но тут главное, чтобы Догеев сам по субботам работал, что не факт. Может, у них по субботам вообще стрельбище закрыто до понедельника?

А хотя даже если так, то что у меня разве все возможности пострелять замкнуты сугубо на эту военную часть на Лосином Острове? Надо просто Балдина спросить, где ещё можно в районе Москвы или в ближнем Подмосковье стрелять по выходным? Думаю, нам быстро что‑нибудь для двоих с Галией организуют.

Немного отвлёкся со своими мыслями, так что вздрогнул, когда громко хлопнула входная дверь. Ну, явно тёща с дочкой ни о чём не договорились, и Оксана эффектно покинула нашу квартиру. Ладно, всё равно я уже больше плюсов насчитал от их будущей свадьбы с Андрияновым, чем минусов. Может, и неплохо, что у Галии ничего не вышло.

– И что, даже чайку на прощание не попьёте? – пробормотал я в адрес Оксаны, заинтересовав этим близнецов и Тузика.

Галия прибежала ко мне в гостиную вся растрёпанная и очень злая:

– Мама ничего не хочет от меня слышать. Глухота какая‑то у неё прямо избирательная. Вбила себе в голову, что якобы я домогалась этого ее Андриянова. Мерзость‑то какая ей в голову пришла, представляешь?

– Ну а я что тебе говорил? – пожал я плечами.

***

Москва, около дома Ивлевых

Андриянов гордился тем, как ловко придумал эту сказку про стрельнувшее колено. Конечно, никаких проблем с коленями у него не было. Он же никогда не занимался тяжёлой физической работой, так что ничего плохого с его суставами не могло произойти?

Но невесте‑то откуда об этом знать? Разыграл, конечно, он Оксану очень натурально. Попытался выйти из салона машины и тут же рухнул обратно и начал с оханьем колено массировать.

В итоге, как он и рассчитывал, услышав, что минут тридцать у него этот массаж может занять, пока сработает, Оксана потеряла терпение и умчалась в дом к своим родственникам.

Тут же бросив массировать абсолютно здоровое колено, Андриянов стал терпеливо ждать ее возвращения, постукивая пальцами по рулю. Сейчас, конечно, главный вопрос, что она там услышит от дочки и ее мужа в отношении него и как на это отреагирует. Но с этим он ничего поделать не мог. Приходилось волноваться и ждать.

Обдумывал, конечно, заранее, как выкрутиться… Думал и о превентивных шагах… Намекнуть, к примеру, Оксане, что ее дочка с ним заигрывала… Но не решился. Оксана не похожа на тех юных дурочек, в адрес которых у него такое легко бы прокатило. Слишком плохо он еще ее знает, чтобы такое вот придумывать… А может она решит, что он злословит?

Так что положился на волю случая. Как будет, так и будет. Главное, если начнет его упрекать, поверив дочке, воспринять это с большим возмущением. И вот тогда уже можно и выдвинуть встречное обвинение – что она сама его домогалась… Вот это уже может очень даже хорошо сработать… Пусть к собственной дочке ревновать начнёт… Так он не будет выглядеть тем, кто гадости о дочери придумывает. Наоборот, покажется невесте настоящим мужчиной, который вот такое о ее дочери скрывал, пока его самого в напраслине не начали обвинять…