Где сокрыта библиотека (ЛП) - Ибаньез Изабель

— Идите и извинитесь, мистер Хейс, — сказала я.

— С чего это вдруг? — пробормотал он. — Это чистая правда. Ты чуть не умерла из-за нее той ночью.

Я наклонилась вперед.

— Она моя сестра. Семья. Если ты настаиваешь на том, чтобы остаться и продолжить следовать за мной из-за какой-то неправильной попытки загладить вину или помириться — чего никогда не произойдет…

— Я здесь не для этого, — огрызнулся он.

Я подняла бровь.

— Точно. Конечно. Ты здесь из-за алхимического трактата.

Уит сложил руки на груди, его рот превратился в ровную, упрямую линию.

— Я не забыла, — прошептала я. — Если бы ты выбирал между мной и Хризопеей, мне известно, какой выбор ты бы сделал. Ты ясно дал это понять, если только я чего-то не упускаю. Чего-то, чего ты не можешь или не хочешь сказать.

Он молчал, я пнула его ногой.

— Ну?

Он поднял глаза и встретил мой взгляд.

— На самом деле ты не хочешь, чтобы я отвечал на этот вопрос.

— Нет, думаю, что нет, — я устало потерла глаза. — Не мог бы ты, пожалуйста, пойти и извиниться?

Он устало посмотрел на меня.

— Это так важно для тебя?

— Sí. Ahora, por favor²⁸.

Уит оставил меня наедине с моими мыслями, и мой взгляд упал на холщовую сумку. Я никогда никуда не выходила без нее, и если уж я собиралась сидеть здесь, то могла заняться чем-нибудь полезным. С легким вздохом, я покопалась в различных предметах, сложенных внутри: карандаши, дополнительные свечи со спичками, и, наконец, мой дневник и дневник моей матери. Я вытащила оба и перебрала страницы последнего, читая отрывки, пока слова не поплыли у меня перед глазами.

Мамин дневник был толстым, и я еще не изучила каждую страницу достаточно тщательно; больше всего меня интересовала первая половина. Мама делала много набросков, некоторые из которых были незакончены, некоторые — раскрашены. У нее была склонность рисовать статуи. Я наткнулась на девять муз из греческой мифологии, на Цербера, трехглавого пса, охранявшего вход в подземный мир, а затем на человека, которого я не узнала. На первый взгляд, он был похож на Аида, особенно с трехглавым псом у ног. Но его голову венчала корона, подобную которой я никогда не видела, и посох, который у меня не ассоциировался с божеством подземного царства.

Увлекшись, я достала из сумки карандаш и набросала любопытного бога и его собаку, восседающих на необыкновенном сооружении. Закончив набросок, я закрыла свой дневник и убрала все обратно в сумку. Уит до сих пор не вернулся, и я подумывала отправиться на их поиски. Просто чтобы убедиться, что они все еще живы.

Эта мысль не показалась мне забавной.

Нахмурившись, я уставилась в окно. Город остался далеко позади, и ему на смену пришли длинные полосы золотистого песка, мерцающего под безжалостными лучами солнца. Поезд мчался по непростительно непроходимой местности, и с каждым пройденным километром я задавалась вопросом, где мы будем спать и что будем есть.

И насколько долго мы продержимся, разыскивая мою маму, имея при себе ограниченное количество средств, вспыльчивый характер и двух людей, которые на дух друг друга не переносят.

Я вздохнула, откидываясь на спинку сиденья, когда за окном проносились моря хлопковых полей, деревень и великолепных гор, окружающих реку Нил. Поезд с грохотом мчался вперед, и мои тревоги преследовали меня на протяжении всего пути до Александрии. Невесты Средиземноморья. Но я не наслаждалась пейзажами.

Вместо этого я старалась не отчаиваться.

УИТ

Я шел за Айседорой, наблюдая за движением ее юбки, когда она спешила в вагон-ресторан. Она заняла один из свободных столиков, чопорно сложа руки на скатерти. У нее была идеальная осанка, но мне было известно, какие секреты могли скрываться за безупречными манерами.

Нахмурившись, я сел напротив нее.

— Нам пора поговорить.

— Я сейчас занята, — холодно произнесла она. — Я собираюсь выпить чаю.

— Я хочу знать, что за игру ты ведешь.

Айседора слегка приподняла брови.

— Игру?

— Только не говори мне, что ты не специально заманила Инез в худший район Каира, или ты действительно собираешься сидеть и притворяться, что она тебе хоть немного небезразлична?

Она широко распахнула глаза.

— Это была случайность! Возможно, это тебя шокирует, но мой отец позволял сопровождать его на различные деловые встречи. Не все они проходили в дорогих отелях и роскошных особняках. Я вспомнила, что старое правительственное здание было в запущенном состоянии, и сделала обоснованное предположение, куда следует идти.

— Предположение, — повторил я, чувствую закипающий внутри гнев. — Ты рисковала их жизнями из-за предположения?

— Инез не могла просто взять и спросить у кого-нибудь дорогу, — отрезала она. — Это привлекло бы слишком много ненужного внимания.

Я попробовал задать другой вопрос.

— Где твой отец?

Айседора замолчала. Она стойко выдержала мой взгляд. Эта девушка не из слабонервных.

— Ну?

— Я не отчитываюсь перед тобой.

Я в порыве хлопнул ладонью по столу, и она подскочила. Будь Инез рядом, она бы потребовала, чтобы за это я тоже извинился.

— Ты действительно думаешь, что поверю в то, что за все это время ты ни разу с ним не связывалась?

— Почему бы и нет? — спросила она. — Это правда. Боже мой, что с тобой случилось такого, после чего ты перестал доверять людям и начал верить только в худшее?

Вырос в доме, где не было тепла. В пятнадцать лет вступил в ряды армии. Был отправлен сражаться в пустыню. Пришел слишком поздно, чтобы успеть спасти генерала Гордона, а затем попал под военный трибунал просто за попытку этого. Но я никогда бы не произнес этого вслух. Она обратит любое мое слово против меня.

— Почему бы тебе не сделать еще одно предположение?

— Я уже сказала — не знаю. Перестань спрашивать меня.

Я изучал ее, сидя на краешке стула и едва сохраняя невозмутимый вид. На ее щеках расцвели красные пятна, а на лбу вздулась вена. Было бы слишком легко вывести ее из себя. Люди всегда говорят больше, чем следует, когда защищаются.

— Знаешь, что я думаю, — мягко начал я. — Я думаю, твой отец узнал правду о Лурдес и решил, что она не стоит того, чтобы из-за нее напрягаться. Я думаю, он ищет способ уй…

— Нет, — сказала она.

— Может быть, он предпочел бы попытать счастье в другом месте, а не оставаться с хладнокровной…

— Не смей заканчивать это предложение, — перебила она, и румянец на ее щеках пошел пятнами по шее.

— Возможно, он ищет другую женщину. Кого-то менее сложного, более преданного. Не стерву, которая…

Она встала и нависла над узким столом, высоко подняв руку. Я замер, молча подталкивая ее закончить начатое. Я провоцировал ее ударить меня.

Айседора задыхалась от возмущения, ее бледная кожа покрылась тонким слоем пота. Мы застыли в этой тошнотворной позе, никто из нас не шевелился и каждый едва дышал.

Я ждал ее дальнейших действий.

Она ждала, позволю ли я ей дать мне пощечину.

Я выгнул бровь.

Ее губы поджались, рука задрожала, будто она боролась с собой. В конце концов она опустила ее и вернулась на свое место. Айседора сложила руки на столе, ее глаза горели гневом.

— Папа любил мою маму. Он никогда не выпускает ее из виду. Не могу представить, чтобы он был далеко от нее.

— Совсем? — тихо спросил я. — Верится с трудом…

— Совсем, — отрезала она. — Они верны друг другу.

— Хорошо, — решительно сказал я. — Тогда скажи, почему той ночью ты последовала за мной в наркопритон? — Я обронил это без каких-либо веских причин, просто надеясь удивить ее и заставить выдать себя. Все, что она делала, казалось мне расчетливым несмотря на то, что Инез могла в это поверить.