Где сокрыта библиотека (ЛП) - Ибаньез Изабель

— Подозреваю, потому что Инез все еще нужна ему для какой-то цели, — ответил Уит. — Что он сказал, когда отвел тебя в другую комнату?

— Он хочет, чтобы я помогла ему найти маму, — рассеянно ответила я, разбирая бумаги, которые Уит принес из квартиры Стерлинга. — Он постоянно просит присоединиться к нему.

— Он держал тебя на прицеле? — спросил Уит, его голос звучал спокойно, но убийственно.

Я отвлеклась от чтения.

— Да. Но это не повлияло на мой ответ.

— Конечно, нет, — сказала Айседора.

Я подняла взгляд и инстинктивно нашла Уита. Он смотрел на меня, сосредоточенный, напряженный, с эмоциями, бурлящими в прохладной глубине его глаз. Возможно, это называлось обожанием. А может и разочарованием. Когда дело касалось Уита, я не могла знать наверняка. Он опустил подбородок, отворачиваясь от меня и сосредоточился на еде.

Я еще мгновение смотрела на него, а потом заставила себя вернуться к бумагам. Нужно было закончить работу.

— Признаюсь, я нервничаю из-за того, что мистер Стерлинг так просто отпустил нас, — сказала Айседора. — Как думаешь, к тебе могли что-нибудь прицепить, что привело бы его к нам?

Уит пробормотал что-то в ответ, но я едва расслышала, потому что наткнулась на кое-что интересное. По какой-то причине мама собрала множество карт Александрии с названиями старых улиц, восточной гавани и особенно острова, который называется Фарос. Все эти карты были созданы неким Махмудом эль-Фалаки. Я посмотрела на одну из карт, пытаясь разглядеть странную фигуру, нарисованную на западе.

— Ему, наверное, уже известно наше местонахождение, — сказал Уит. — У меня такое чувство, что он ждет, когда мы приведем его прямо к Лурдес.

Когда я перевернула страницу, мой взгляд зацепился еще за что-то. Это была очередная старая карта Александрии, но кто-то карандашом отметил место, где когда-то находилась Великая Александрийская Библиотека, до полного уничтожения пожаром. Были и другие любопытные пометки на, вероятно, греческом языке. На одной из боковых улиц, в стороне от центра города, кто-то сделал небольшой набросок трехглавого пса. Я нахмурилась, вспоминая Цербера, стража подземного царства. И тут я вспомнила, где последний раз встречала это существо: на страницах маминого дневника.

Я полезла в свою холщовую сумку и достала набросок, который срисовала с ее дневника, пока ехала в поезде. Казалось маловероятным, что между картой и маминым дневником отсутствует какая-либо связь.

— Кто-нибудь из вас знает греческий? — спросила я.

Они оба покачали головами, не отвлекаясь от чтения. Я пролистала оставшиеся страницы, но не нашла больше ничего примечательного. Я вернулась к карте, на которой был изображен трехглавый пес. Улица была мне неизвестна, но она находилась за арабской стеной, в старой части Александрии, находящейся в руинах.

— Мне кажется, я что-то нашел, — внезапно сказал Уит, нарушая тишину. Он взял в руки один из дневников. — Твоя мама несколько раз изображала Александрийский маяк, уделяя особое внимание его основанию. Возможно, она верила, что там спрятано что-то интересное?

У меня подпрыгнуло сердце.

— На острове Фарос?

Уит посмотрел в дневник.

— Да, так и есть, — подтвердил он через секунду.

— Там что-нибудь написано? — спросила Айседора. — Какая-нибудь подсказка?

Уит нахмурился.

— Да, но на греческом.

Мы с сестрой застонали.

— Сколько рисунков маяка в этом дневнике?

Уит быстро перебрал страницы.

— Семь.

Это было серьезно.

— Может, мама и мистер Финкасл нашли что-то интересное и тайно организовали раскопки? — спросила я. Мне пришла в голову и другая мысль. — Как думаете, они могли найти…

Уит многозначительно посмотрел на меня, и я замолчала. Он понял, о чем я собираюсь спросить, и очевидно не хотел, чтобы я упоминала алхимический трактат в присутствии сестры. Не было причин скрывать от нее эту информацию.

Я открыла рот, но Уит опередил меня.

— Нет смысла Лурдес и Финкаслу проводить там раскопки, — сказал он. — Маяк был разрушен землетрясениями. Сейчас он представляет из себя груду обломков, не так ли?

Его слова отвлекли меня от размышлений.

— Думаю, туристы все еще посещают его. Во время моего путешествия через Атлантику несколько пассажиров поделились со мной своими планами сделать маяк частью маршрута.

— Разве не Геродот говорил, что маяк сгинул в пучине морской?

— Думаю, это был Страбон, — ответил Уит.

— И он сгинул не весь, — медленно произнесла я. — Это место действительно кажется неуместным для раскопок, только если… не сохранилась какая-нибудь потайная комната? — Я подумала о дяде Рикардо и Абдулле, о том, как они угасали в тюрьме, выживая только благодаря хитрости Карима, который тайком доставлял им еду. Я сжала ладони в кулаки. Я не могла ждать, когда мистер Стерлинг заявится к нам на порог, также как не могла вечно прятаться в этом номере из страха, что он последует за нами. Я должна была что-то сделать, чтобы помочь родным выбраться из тюрьмы. — Думаю, нам стоит лично изучить основание маяка.

Уит задумался над этой идеей.

— Его конструкция была ослаблена многими природными катаклизмами. Мы можем быть погребены заживо под обломками.

— Возможно, в этом есть что-то привлекательное, — сказала я. — Туристы не осмелятся зайти внутрь, а это значит, что не будет необходимости прерывать раскопки, не будет надоедливых правительственных агентов, заглядывающих им через плечо. Мама и Финкасл могут работать без каких-либо проблем прямо сейчас… С каждой минутой становясь все ближе к открытию…

— Ладно, — отрезал Уит. — Тогда давайте. Отправимся туда после нескольких часов отдыха.

— Я не могу сидеть без дела, пока мой дядя с Абдуллой гниют в своей камере, — громко продолжила я.

Уит поддался вперед и пристально посмотрел на меня.

— Я сказал: ладно, Оливера. Мы посетим маяк, даже если он обрушится нам на головы.

— О, — произнесла я сконфуженно.

— Воодушевляющая речь, — сухо сказала Айседора.

— Можешь остаться, — сказал Уит. — Или лучше вернись в Каир.

Айседора покачала головой.

— Я не оставлю свою сестру.

Я одарила ее слабой улыбкой.

— Спасибо.

Уит закатил глаза и произнес:

— Господи.

Взгляд, которым он ее одарил, мог бы сравнять с землей небольшой город, здания, деревья, — ничего бы не уцелело. Но это была не злость… не совсем. Не знай я его так хорошо, то назвала бы эту эмоцию по-другому.

Это было очень похоже на ревность.

Но это было невозможно. Мысль о том, что он ревновал меня к сестре, была смехотворной.

Не так ли?

УИТ

В который раз жена разбудила меня посреди ночи. Я потер сонные глаза и подождал, когда они привыкнут к темноте.

— Что такое? — прошептал я.

— У меня было еще одно видение, — прошептала она в ответ.

— Инез, — серьезно сказал я. — Может быть, это сны?

Она стояла на коленях возле моей раскладушки, и черты ее лица постепенно обретали ясность, достаточную, чтобы я понял, что она хмурится.

— Я не могла уснуть, а у меня есть привычка — крутить кольцо, и тогда я подумала о Клеопатре, а в следующее мгновение оказалась в одном из ее воспоминаний. Ты хочешь услышать, о чем оно было или нет?

Я жестом попросил ее продолжать.

— Она сидела за рабочим столом, — начала Инез. — И выглядела необычно. Я часто вижу ее в красивых нарядах, пошитых из дорогой ткани. На ногах у нее обычно сандалии, украшенные драгоценными камнями, а волосы украшают ленты и жемчуг. Но в этот раз на ней была простая мантия темного цвета с капюшоном, а обувь была изготовлена из кожи. Крепкая пара, словно ее ждала долгая дорога.

— Что она делала за столом?

— Перед ней лежал алхимический трактат, — сказала Инез мягким голосом, свойственным лишь ей.

Это моментально заставило меня проснуться.

— Она превращала свинец в золото?

Инез покачала головой.