– Меня они не вызовут, – нетерпеливо ответил Салливан и посмотрел на Хейзелтона. – Разве ты не объяснил? Меня нет в списке свидетелей.
– Но в нем есть Хендриксон, – ответил Тиллет и ткнул пальцем в список имен. – Он должен выступать завтра. «Уайт стар» использует его показания о том, что происходило в шлюпке, чтобы отвлечь внимание общественности. Все будут искать виноватого. Американцы сосредоточились на Брюсе Исмее, президенте судоходной компании, который имел исключительную наглость спасти собственную жизнь, а не утонуть вместе с судном. Они никогда и ничего не докажут, но его репутация будет разрушена.
Тиллет пригладил усы, словно опереточный злодей.
– Британцы же выбрали для отвлечения общественности другую жертву. Вместо Брюса Исмея они намерены уничтожить сэра Космо Дафф-Гордона, и для этого они используют Хендриксона.
– А что натворил Дафф-Гордон? – спросил Салливан.
Тиллет пожал плечами.
– Он занял вместе с женой и несколькими другими пассажирами первого класса, в основном мужчинами, одну из шлюпок, прихватил с собой пятерых членов экипажа и отошел от судна, имея двенадцать человек в шлюпке, рассчитанной на сорок. Такое поведение не пристало джентльмену, и британская общественность никогда его не простит. По счастью, Чарльз Хендриксон оказался одним из тех, кого он подкупил.
– Подкупил? – переспросил Салливан. – Хочешь сказать, он подкупил их, чтобы сесть в шлюпку и чтобы они гребли?
– Нет. Он подкупил их, чтобы они не возвращались и не подбирали людей, ждавших на палубе. Было достаточно времени, чтобы спасти их, но Дафф-Гордон этого делать не захотел.
Салливан вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Уполномоченный по кораблекрушениям вел сложную игру. Это была битва национальной гордости и корпоративной жадности, в которой члены команды «Титаника» были невольными пешками.
Он посмотрел на Хейзелтона и увидел, что глаза офицера заблестели. Для Хейзелтона это была родная стихия – возвращение в призрачный мир полуправды и слухов, в котором он провел столько времени, действуя от имени империи. Хейзелтон понимал малейшие тонкости плана, который готовил Тиллет, и хотел увидеть, как эта игра будет доведена до конца. Хейзелтон вызывал у Салливана симпатию, даже восхищение, но восхищаться игрой он не мог. Он вдруг заскучал по Гулагонгу и незамысловатому ритму жизни на ферме.
– Хендриксона вызовут и попросят изобличить Дафф-Гордона в том, что он ушел от «Титаника» на пустой шлюпке, – сказал Тиллет.
– У них есть его показания, – согласился Хейзелтон. – Они не ожидают сюрпризов.
– Британскому профсоюзу моряков было позволено выставить одного юриста, – с ухмылкой произнес Тиллет. – Пришла пора ему отрабатывать гонорар.
Риддлсдаун-Корт
Поппи Мелвилл
Телеграммы пришли в полдень, когда Поппи сидела в отцовском кабинете, изучая бухгалтерские книги поместья. Она решила не звать управляющего – пока не время. Джек Ренфрю знал ее с детских лет и называл мисс Поппи, словно она все еще бегала в короткой детской юбочке. Ее отец, разумеется, не предпринял ничего, чтобы внушить Ренфрю уважение к ней. Граф считал, что его дочь тут никто, и поощрял то же отношение и в своем управляющем. Поппи понимала, что, когда придет ее время вступить в наследство, ей предстоит нелегкая битва характеров. Теперь, просмотрев бухгалтерию, она была к этому готова.
Выглянув в окно, она заметила посыльного с почты, едущего по дорожке на красном велосипеде. Не было никаких сомнений в том, зачем он направляется к дверям. Привез телеграмму, а телеграмма никогда не предвещает ничего хорошего.
Дейзи! Кто же еще? Она постаралась сохранить спокойствие. Может быть, это телеграмма от епископа. Ей отчаянно хотелось поговорить с дядей – маяком разума в море хаоса. Он еще не вернулся из Берлина, но, быть может, решил сообщить о своем предстоящем приезде.
Поппи сама открыла дверь и окликнула посыльного, когда он собрался обогнуть дом.
– Неси сюда. Нет нужды ехать к кухне.
Паренек приуныл. Он явно хотел наведаться на кухню. Поппи приняла у него не один, а сразу два конверта и направила его в дальнюю часть дома.
– Налей себе чаю и возьми пирог, а я пока прочитаю телеграммы. Вдруг мне понадобится на них ответить?
Посыльный козырнул и исчез. Поппи вернулась в кабинет и взяла в руки отцовский канцелярский нож. Она колебалась всего мгновение. Ожидание не сделает дурные новости лучше. Какие бы вести ни несли эти послания, они не изменятся волшебным образом, если она будет мешкать. С другой стороны, две телеграммы давали шанс, что хотя бы одна из них прислана дядей, а это уже приятная весть.
Поппи положила конверты на стол. Они были абсолютно одинаковые. Ни единого намека на отправителя. «Просто возьми первую телеграмму и прочитай». Ее рука на секунду замерла в нерешительности, а потом подтянула один из конвертов. Поппи вскрыла его, и на стол выпал желтый бланк телеграммы с наклеенным текстом на белой ленте.
ЗАВТРА ВАЖНЫЙ ДЕНЬ НА СЛУШАНИЯХ ПО ТИТАНИКУ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ЗПТ ПРИЕЗЖАЙТЕ ТЧК ОТВЕТ АДРЕСУЙТЕ В ДАЛИЧСКИЙ КЛУБ ТЧК ВСТРЕЧУ С ПОЕЗДА ТЧК С УВАЖЕНИЕМ КАПИТАН ХЕЙЗЕЛТОН ТЧК
Поппи снова перечитала текст. В таком лаконичном сообщении невозможно заметить никаких эмоций. Ее взгляд задержался на словах «с уважением». Они могли что-то значить, а могли и не значить ничего. Отправитель даже не подписался именем, только фамилией и званием. Конечно, он написал «пожалуйста», и это было хорошо, но что он имел в виду, говоря о «важном дне» на слушаниях по «Титанику»? Появились новые доказательства? Они с Салливаном явно уезжали в спешке. Возможно, поэтому он и пренебрег ее роскошным завтраком и уехал, даже не вспомнив о том, что произошло между ними у конюшни. Она должна ехать. Нужно будет взять немного денег из отложенных Агнес на хозяйство, и купить билет на поезд. Он встретит ее на вокзале и… Ее сердце дрогнуло. Она боялась даже подумать о том, что будет после встречи на вокзале.
Она посмотрела на другой конверт. Вдруг это от дядюшки Хью? Возможно, но маловероятно. «Ох, Дейзи, только постарайся ничего не испортить. Позволь мне быть счастливой».
ПРИЕЗЖАЙ НЕМЕДЛЕННО ПРИВЕЗИ ДЕНЬГИ ОДЕЖДУ ПРИВОКЗАЛЬНАЯ ГОСТИНИЦА ДУВР
Отсутствие в телеграмме подписи и лишних слов подсказало Поппи, что послание пришло от Дейзи и у нее совсем закончились деньги. Должно быть, она потратила на этот крик о помощи последние пенни.
Отложив бухгалтерские книги, Поппи заполнила два бланка ответа – один для Гарри, другой для Дейзи – и вышла на кухню, где передала их посыльному.
Глава девятнадцатая
Манеж Лондонского Шотландского полка
Гарри Хейзелтон
Сэр Эрнест Шеклтон присоединился к Гарри и Салливану, когда они отправились из Даличского клуба в манеж, где сразу после обеденного перерыва должен был давать показания Чарльз Хендриксон. Когда они вышли на Пэлл-Мэлл и впереди показался Букингемский дворец, Салливан остановился. Он посмотрел на королевский штандарт, развевавшийся над портиком.
– Это означает, что король сейчас в резиденции, – сообщил Шеклтон.
– И чем он занимается целый день? – спросил Салливан.
– Не знаю, – ответил Шеклтон. – Империя большая, почти половина мира. Уверен, ему есть чем заняться. Он ведь и в Австралии побывал.
Губы Салливана изогнулись, но шрам мешал понять, была ли это улыбка или всего лишь саркастическая усмешка.
– Братец старого короля как-то приехал в Австралию с имперским визитом, и один из наших парней выстрелил в него. Не убил, но хоть постарался. Некоторые из нас понимают, почему он это сделал.
Гарри посмотрел на льва, леопардов и арфу на цветастом флаге [101] и подумал о том, как часто он рисковал жизнью ради этого флага. Недовольство в словах Эрни Салливана оказалось желанным отвлекающим фактором. Размышления о судьбе широко раскинувшейся империи позволяли отвлечься от смятого клочка бумаги, лежавшего в кармане. Телеграмма была короткая. Она не приедет; она нужна Дейзи. «Она всегда будет нужна Дейзи».
