— Заряжааааай!!!! — орали то тут, то там командиры орудий, бивших в ответ по японским расчётам.
Пехота, спешенные драгуны, уклоняясь от огня, почти по пластунски выбиралась на передний край. Впереди виднелось ещё три ряда траншей, с которых их вчера выбили.
Мадритов заметил драгун поздно, только тогда, когда солдаты уже мелькали на самой передовой.
— Капитан Жадовский! — заорал Мадритов, но тут же понял, что Жадовский его не услышит.
Мадритов налетел на поручика!
— Уберите их с линии огня! Они же там все лягут!
— Батальон! — донёсся голос Жадовского даже сюда.
Жадовский встал в полный рост, вытянул саблю и лихо, по-драгунски, поднял её над головой.
— В шеренгу! За Веру! За Царя! За Отечество! За мно-ой!
Батальон, почти неуверенно, поднялся в стрелковую цепь и над полем боя разразилось русское «Ура!». Русская артиллерия, увидев своих, замолчала.
— Прекратить огонь! — немного запоздало выкрикнул Мадритов, — поручик Брусницкий! Может объясните мне, что там делает Жадовский? Тут ему не Плевна!
— Понятия не имею, господин полковник, — ответил поручик, глядя на то, как стрелковая цепь, приближается к японским расчётам почти без потерь. У японцев не хватало времени, чтобы навести орудия на прямую наводку.
— Судя по всему, — подумал он, — капитан Жадовский решил перейти в штыковую и захватить вражеские орудия!
— Что за гусарство? — выругался Мадритов, — это же равно самоубийству! Он у меня под трибунал пойдёт! И это что такое!? — указал он на правый фланг.
На правом фланге поднялся в наступление второй батальон.
— Кто приказал? Чьё это подразделение?
— Капитана фон Готта, господин полковник! — отрапортовал поручик.
— Обоих ко мне! Немедленно! — прокричал Мадритов и тихо добавил, — если живы останутся…
— Слушаюсь, господин полковник! — ответил поручик и бросился к лошадям.
Мадритов остался один, наблюдая в бинокль за тем, что происходило в это время на позициях японцев.
Минут через десять драгуны оттеснили японскую пехоту, которая сопротивлялась очень не долго. Не прошло и четверти часа, как японские орудия замолчали и были развёрнуты в сторону противника. С высотки застрочил пулемёт, а над русскими окопами пронеслось торжественное «Ура!»
— Черти, — усмехнулся полковник.
— Брусницкий! Вернись! — закричал он, и бросившись за поручиком, налетел на первого попавшегося солдата.
— Вестового вернуть! Немедленно!
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — крикнул солдат и кинулся вслед за поручиком…
Виктор залёг под самой высоткой. К нему подполз Жадовский.
— Залечь! — скомандовал он, махнув рукой драгунам.
— Ну что? — спросил он Виктора.
С высотки, пулемёт прижал к земле их батальоны.
— Давай-ка, Миша, ты с левого фланга заходи, а я с правого. Там они слепы как крот ночью, — ответил Виктор, отцепляя связку с гранатами.
— Ну, помоги нам Пресвятая Богородица, — прошептал Жадовский, глянув на укреплённую пулемётную точку…
Мадритов, через бинокль увидел, что офицеры обошли дзот и забросали гранатами японцев, укрывавшихся в нём. Из окна вырвалось пламя и сюда донеслись раскаты глухих взрывов. Пулемёт замолчал.
— Черти! — вырвалось у полковника и только сейчас он заметил, что позади него стоит поручик Брусницкий.
— А, вы тут, Брусницкий? Видали? — указал он в сторону бывших японских позиций.
— Полк, в атаку! Выбить японцев из деревень окончательно, — приказал Мадритов, — а этих чертей к Георгиям, обоих!
— Слушаюсь, — ответил поручик, — но у Жадовского уже полный бант.
— Полный? — уточнил Мадритов.
— Так точно, полный, — кивнул поручик.
— Тогда обоих к Станиславу, за мужество. Оно того стоит. И отметить в рапорте Линевичу. И не мешкайте! Переходите в наступление! Наши офицеры там что, зря рисковали?
…Виктор и Жадовский сидели на патронном ящике возле разбитого взрывами японского дзота. Из дзота валил дым и огонь от загоревшихся брёвен. Тут становилось жарко, и Виктор даже расстегнул шинель, несмотря на двадцатиградусный мороз.
Передавая друг другу одну самокрутку, они больше молчали, обмениваясь короткими, шуточными репликами, в адрес убитых ими японских пулемётчиков.
— К земле они прижать нас хотели…
— Ага, забыли, что мы в воде не тонем…
— И в огне не горим…
— Фланги они забыли, не просматривались их фланги из окошка…
— Да и тыл…
— Ну да, видать думали, что земли за ними нет…
— С русскими тягаться надумали…
Подъехал поручик Брусницкий.
— Господа офицеры, — громко окликнул их поручик.
Только сейчас, Виктор и Жадовский заметили, что по обе стороны высотки движутся русские солдаты, а в воздухе висит тишина, изредка нарушаемая бранью и командами унтеров.
— Господа, — повторил поручик, — полковник Мадритов, вас срочно требует к себе.
— Ну всё, сейчас начнётся, — затянулся окурком самокрутки Жадовский. Виктор молча посмотрел на Брусницкого.
— Не думаю, — ответил Жадовскому Брусницкий, — он что-то говорил… — Брусницкий подумал и посмотрел вокруг, — в общем, сверлите в мундирах дырки для орденов, драгуны!
Брусницкий усмехнулся, пришпорил коня и погнал его вслед за войсками.
— Голова ты, Витенька! — хлопнул по плечу Виктора Жадовский, — был бы ты простым солдатиком, то в унтерах бы у меня ходил! И вообще, поехали ко мне в Нижний Новгород на Троицу?
Они встали и побрели через поле боя в сторону блиндажа Мадритова, не прекращая своей беседы.
— Доживём, так поедем, — глянул на Жадовского и принял окурок Виктор.
— Да ладно, поедем! — не отставал Жадовский, — правда супружница моя слегка вредная. Ну, так мы можем вниз, да по Волге, на пароходе погулять! От батюшки моего знаешь какой пароход остался? «Аннушка» [127] называется! Такой большой, с колёсами. Ты такие, поди, у себя в Могилёве не видывал!
— С колёсами? Не видывал.
— Ну так вот и покатаемся! Я цыган приглашу. Соскучился я по Волге, в этой Манчжурии…
Глава 6
Гарольд проснулся на чемодане и осмотрелся.
— Вставай давай! — толкнул его Чарли и Гарольд нехотя поднялся с чемодана.
— Что ещё? — посмотрел он на брата и потянулся.
— Бери свой саквояж и пошли! — услышал Гарри в ответ.
— Куда? — нехотя спросил Гарольд.
— Мы едем на другом пароходе!
— Каком?
— Большом, — торжественно объявил уже Уильям и Гарольд посмотрел на стоявший неподалёку «Титаник».
— Этом, что ли? — удивился мальчик.
— Да, папа поменял билеты и мы плывём на нём, — повернулся к нему Уильям.
Гарольд поднял единственный, оставшийся стоять, небольшой саквояжик, в который был уложен его фотоаппарат и несколько книжек, а так же ворох носовых платков, зубная щётка, зубной порошок, почему-то аж три полотенца, куча чистых носков и прочий, как ему казалось, ненужный в путешествии хлам.
— Ну вы подождите меня! — обиженно закричал Гарольд бросившись за братьями догонявшими маму и девочек.
Возле трапа «Титаника» ещё не было никого кроме горсточки пассажиров и скучающего билетчика. Было ещё совсем темно, почти ночь и Гарольду это нравилось. «Вот если бы я ещё путешествовал один! — подумал тут мальчик, — то это было бы здорово»!
Впопыхах, размечтавшись, Гарольд задел саквояжем незнакомого мальчика, удивлённо смотревшего то вверх, то на сам «Титаник».
— Ой! — испугался Гарольд.
— Простите… — проговорил мальчик, посмотрел на Гарольда и изменился в лице.
— Извини, пожалуйста, — покраснел Гарольд, — я очень спешу. А то меня не пустят туда…
— Э… — хотел было что-то сказать мальчик, но не сумел найти слов и к тому же его позвали.
— Тони! Тони! — услышал Гарольд со стороны.
Они оба глянули в сторону откуда звали мальчика, которого, как выяснилось, зовут Тони.
Гарольд увидел, что семья его нового знакомого даже больше чем у него и даже улыбнулся, поняв, что не так уж и надоели ему Чарли с Уильямом.
