Затерянная библиотека - Ибаньез Изабель

Я должна была остаться в Египте ради нее.

Ее не стало из-за моей матери-предательницы. От горя рыдания подступили к горлу. Я безжалостно подавила эмоции, пытаясь заменить их на другие, чтобы не рухнуть на пол.

Гнев кипел в моей крови и жег кожу.

Больше всего на свете мне хотелось найти мать. Заточить ее в тюрьму, где она гнила бы вечно. Мне хотелось, чтобы она рассказала, что сделала с моим отцом, жив ли он, или заперт в ловушке, о местонахождении которой знала лишь она. Слова Papá из его последнего письма всплыли у меня в голове.

Никогда не прекращай искать меня.

Здесь, на другом континенте, я ничего не смогу сделать.

Я сразу поняла, на что намекал Уит. Если я выйду за него замуж, то обрету полную свободу. И буду сама распоряжаться своей судьбой. От этой перспективы у меня закружилась голова. Жизнь, свободная от контроля. Доступ к своему состоянию, независимость от дяди, а еще, как замужней женщине, мне больше не понадобится шапронка, куда бы я ни направилась. Предложение Уита было заманчивым. Но было еще кое-что. То, чего я не могла предвидеть, когда впервые отправилась в Египет.

Я влюбилась в Уитфорда Хейза.

Я любила его всем сердцем, пусть даже разум твердил мне, что нужно быть благоразумнее. Но моя любовь к нему была из числа тех, которые называют вечными. Я не была уверена до этого самого момента, а потом взглянула ему в лицо: Уит выглядел таким ранимым и в то же время отстраненным. Меня охватил ужас. Я никогда не чувствовала себя такой разбитой, такой беззащитной, такой уязвимой.

Но внутренний голос звучал непреклонно и убедительно: «Твои чувства – полная чушь».

– Хорошенько все обдумай. И сообщи мне. – Уит едва заметно улыбнулся. Следующие слова больше соответствовали его натуре. – Желательно прежде, чем сядешь на поезд до Александрии.

Он ушел, закрыв дверь с тихим щелчком.

Я осталась одна.

– Miércoles [2].

Часть I

Город всех городов

Capítulo uno

Глава 1

Я заставила Уитфорда Хейза ждать.

Двенадцать часов спустя я все еще не приняла решение. Меня тревожило то, как сильно мне хотелось сказать «да». Если я чему-то и научилась за время, проведенное в Египте, так это тому, что нельзя доверять собственным суждениям. Это расстраивало и пугало. Теперь мне придется быть начеку, чего бы ни желало мое сердце. Кроме того, что произойдет, если я выйду замуж за Уита? Он дал обещание другой. Пускай и сделал это не по своей воле. Он требовал соблюдать дистанцию, и мы договорились о дружбе и ни о чем больше. Но потом, когда мы думали, что погибнем, он поцеловал меня. Чаша весов склонилась, и мы потеряли устойчивость.

В той гробнице все изменилось.

Означало ли предложение Уита, что он беспокоится обо мне? Был ли он так же влюблен, как и я?

Я могла бы спросить его, но разве он не должен был заявить о своих чувствах, когда делал предложение? Простого «Я тебя обожаю» было бы вполне достаточно. На самом деле Уит не задал вопрос. Он просто сказал: «Выходи за меня». Я была так потрясена, что у меня не было времени собраться с мыслями, прежде чем он вышел из комнаты. Вместо этого меня охватили ужас и радость одновременно. Все, что я когда-то любила, было потеряно. Семья. Эльвира. Найденная гробница Клеопатры. Все было уничтожено одним человеком.

Что, если Mamá каким-то образом испортит и это?

Я дотронулась до платка на шее. Подарок матери, с помощью которого я уменьшила десятки артефактов из гробницы Клеопатры. Я зачем-то сохранила его, хотя, наверное, следовало сжечь. Этот лоскут ткани напоминал о предательстве матери. Связывал меня с нею, словно цепью. Возможно, если потянуть за эту цепь посильнее, я отыщу мать.

– Хватит теребить свой платок. Почему ты еле волочишь ноги? – в голосе Tío Рикардо звучало нетерпение. – Уит ждет.

Я поморщилась. О да, именно это Уит сейчас и делает.

– Él es paciente, Tío [3].

– Ха! Какой? Терпеливый? Ты плохо его знаешь.– Дядя фыркнул.– Последние несколько дней меня кормили одним бульоном, y me muero de hambre [4]. Мне нужен сытный обед, Инес, и, если ты попробуешь возразить, я закричу.

Я бросила на него недовольный взгляд, но он этого не заметил. Дядя точно не умирал от голода – я лично проследила, чтобы такого не случилось. Мне не была свойственна жестокость, и все же в тот момент я подумала, не запустить ли чем-нибудь ему в голову. Tío Рикардо в очередной раз отказался оставаться в постели. Можно было подумать, я не яблоками его кормила, а сырым луком. Вместо того чтобы отлежаться в номере, он крепко сжал мое запястье и потянул за собой в роскошный обеденный зал «Шепердса». Время от времени дядя посматривал на другую руку – она была на перевязи, – негодуя на все, что могло помешать ему добраться до Филе. Он также с глубоким подозрением оглядывал каждого, кто проходил мимо нас. Когда в коридоре, ведущем к главной лестнице, появились два джентльмена, дядя вынудил меня спуститься на один пролет и дождался, пока они пройдут.

На этот раз я не пыталась скрыть своего раздражения.

– Что, по-твоему, может случиться со мной на третьем этаже отеля?

Tío Рикардо не сводил глаз с удаляющихся джентльменов, которые, по-видимому, направлялись в свой номер.

– Ты их видела раньше?

Я выдернула руку из его хватки.

– Тебе следует отдыхать, а не подозревать обычных туристов во всех смертных грехах.

Дядя наконец повернулся. Он возвышался надо мной, благоухающий цитрусовым мылом, одежда в кои-то веки была выглажена, а обувь начищена. Явные следы пребывания в отеле в течение последних нескольких дней.

– Ты так ничего и не поняла? Люди Лурдес могут быть повсюду.

– Она могла убить меня уже не раз. Но не сделала этого, – прошептала я. – Я все еще ее дочь. Ее единственный ребенок.

– Ты лично убедилась, как далеко она может зайти ради своих интересов. Не думай, что Лурдес испытывает к тебе материнскую любовь. – Глубокие морщины, залегшие в уголках рта дяди, разгладились. Карие глаза, практически одного цвета с моими, светились нежностью. Их оттенок менялся в зависимости от настроения дяди. Но за этой нежностью скрывалась жалость, и это было невыносимо. – Неприятности следуют за ней по пятам. Тебе ли это не знать.

В голове мелькнуло воспоминание. Быстрая вспышка, будто кто-то провел ножом по моей коже.

Эльвира выкрикивает мое имя – но курок уже спущен, и пуля летит в ее сторону. Мгновение спустя ее не узнать. Под ее головой растекается кровь, окрашивая золотой песок в красный цвет.

Я бы отдала не один год жизни ради того, чтобы навсегда забыть это.

– Думаю, можно спускаться, – произнес дядя и снова схватил меня здоровой рукой, почти потащив по коридору. – Нам нужно многое обсудить.

В другой ситуации я бы возразила, но от его слов я похолодела. Я никогда не забуду, кем была моя мать. Искусным манипулятором и проницательным стратегом. Лгуньей и воровкой. Женщиной, которая могла предать и предала свою дочь. Она жаждала власти и пошла бы на все, чтобы разбогатеть. Холодная и безжалостная, она без угрызений совести пожертвовала Эльвирой.

Женщина, унесенная ветром.

«Будь начеку», – мысленно сказала я себе. Мы направились в ресторан, но теперь я последовала примеру дяди и внимательно оглядывалась по сторонам.

Гости отеля заполнили обеденный зал, рассевшись за круглыми столами с белоснежными скатертями, официанты проворно разносили подносы с серебряными чайниками и фарфоровыми чашками. Сидевший напротив меня Уит был одет в синюю рубашку, заправленную в знакомые брюки цвета хаки. Он занимал практически все изящное сиденье, широкие плечи возвышались над спинкой стула. Мне не нужно было заглядывать под стол, чтобы убедиться, что на Уите его любимые кожаные ботинки на высокой шнуровке. Он налил себе вторую чашку кофе, и я знала, что он не станет добавлять сахар и сливки.