Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора

Бай Ниу под ее взглядом поежилась, сделала лицо попроще (как смогла – себя-то (?) она еще не видела в зеркале), показала на горшок, на себя, на шкаф. Что, мол, делать?

- Подзабыла, да? Горшок я вынесу, ключи где – не знаю, не положено мне в хозяйских покоях лишний раз находиться. Одежку другую принесу, только она не богатая, Вы говорили, когда приехали, что непривередливы, лишь бы удобно было, так ведь? – Бай Ниу кивала, как курица над рисом. – И это, барышня, Вы уж брата-то больше не пугайте так, женихов много может быть, а родной человек – один. Поберегите его-то. И не тужите о неверном, слухи скоро забудут, Вы вон какая красавица, встретите еще своё счастье. Так что, не печальтесь сильно, поправляйтесь. Я мазь принесу, горло помажьте – и она выразительно провела рукой по своей шее и удалилась.

А до Бай Ниу дошло: у неё должен быть либо рубец, либо гематома от удавки, ведь из петли девочку вытащили не сразу. «Ну, спасибо, тетка Мэй. Это правда важно. Такие мелочи надо отслеживать, во избежание, так сказать».

***

Несмотря на насыщенный эмоциями и открытиями первый день в новом мире, уснула Бай Ниу быстро. И это было странно (опять же), потому что засыпать в одной кровати с кем-то она не привыкла, но отпустить Бай Юна от себя не смогла. И не потому, что боялась остаться одна, а потому, что боялся он.

После того, как тетка Мэй принесла таз с горячей водой и одежду – длинную серую рубашку-блузу и коричневую широкую юбку на поясе-завязке из какой-то мягкой непонятной ткани (конопля, определила немного погодя переселенка) и что-то вроде полотенца, Бай Ниу смогла сходить в туалет в горшок и слегка обмыться за ширмой над тазом.

Посетовав на неудобства (пол намочила знатно), женщина переоделась и, не решившись спуститься вниз, стала ждать А-Юна. Ужин принесли, когда она еще плескалась. Местная домоправительница пообещала прибраться, пока господа будут трапезничать.

Бай Ниу это не очень понравилось, но возражать она не стала – куда деваться-то? Выходить из комнаты совершенно не хотелось, так что лучше потерпеть, тем более, что за едой не до разговоров.

Бай Юн пришел минут через тридцать. В других штанах и рубахе из похожего на ее одежду материала. Волосы юноши были влажными и поднятыми в высокий хвост.

«Прям как в дорамах» – ухмыльнулась про себя Бай Ниу.

Хотя в дорамах, которые она иногда смотрела вместе с дедом, герои были сплошь аристократы, носили ханьфу из шелка, веера и мечи на поясе, летали с крыши на крышу и совершали нелогичные поступки во имя императора или любви. Глупость какая! Но романтично, говорил дед, а порой – познавательно. Типа, ожившая история. Спорный вопрос, но почему бы и нет?

Сериалы… Попаданка вдруг подумала, что юный Бай напоминает ей какого-то молодого актера, забавного такого парнишку…Еще и певца, кажется… И мастера ушу или кунг-фу … Дораму с ним в клинике медсестры обсуждали… Что-то про звезды в небе…И дед что-то смотрел …про республику.. Потом хвалил его за смелость и упорство, мол, молодой совсем, а вырвался из лап агенства, чуть его инвалидом не сделавшего… Как же его звали? Цзи…Ху…Тао! Хуан Цзитао, точно!! Почему именно он вспомнился? Интересные выверты подсознания...

***

Ужинали брат с сестрой куриным бульоном, отварными яйцами и жареными побегами бамбука с куриным мясом – в полной тишине. Готовила тетка Мэй неплохо, а еще быстро убиралась. И понятливо не задавала никаких вопросов о самочувствии или скорой ночевке.

Когда с едой было покончено, а отвар из яблок и мяты выпит, Бай Юн отнес посуду вниз и топтался смущенно в комнате, не решаясь – уйти или остаться. Ему явно не хотелось уходить, но и оставаться не позволяло воспитание. Бай Ниу надоело его мельтешение, и она приказала:

-Неси одеяло, будешь спать здесь, места на кровати хватит. И не думай ни о чем. Я старше в три раза, тебе нечего волноваться, не трону.

-Ты! Я..

-Да, да, понимаю. Иди, спать пора. Трепетать будешь в другой ситуации. Давай быстро, туда-обратно.

Устроились они и, правда, удобно: кровать достаточно широкая, чтобы два худеньких тела разместились на ней комфортно. Ребенка Бай Ниу отправила к стенке, а сама легла с краю, как привыкла. Бай Юн сначала немного напрягся, но потом все же уснул, взяв соседку за руку. Бай Ниу не противилась – спокойно пацану и ладно.

Глава 11

Новое в новом мире утро попаданка опять встречала первой – парнишка сопел, уткнувшись ей в плечо. Она посмотрела на него и вспомнила окончание их вчерашней беседы…Вернее, истории семьи Бай.

***

После ухода взбунтовавшегося наследника ярость Бай Лея («гром») обрушилась на оставшихся сына и дочь. Под показательный слезоразлив и непрерывные завывания наложницы он оторвался на Бай Юне и пытавшейся его защитить Бай Руо. Прекратилось «избиение младенцев» после вмешательства кормилицы девочки, осмелившейся-таки прийтив дом, и припозднившегося к «торжеству» Гао Ронга. Кормилица (смертница просто!) отпихнула осатаневшего вконец хозяина от детей и загородила их собой, а ошарашенный происходящим друг сумел одним ударом успокоить придурка, отправив его в нокаут (так оценила, со слов Юна, силу удара Бай Ниу).

Чунтао при новых действующих лицах резко заткнулась и поспешила покинуть место побоища, правда, после того, как кормилица в весьма простых выражениях объяснила ей, кто она такая и куда ей следует идти, а еще и пнула напоследок. Дядька же с помощью слуг утащил бессознательного хозяина в его комнату.

Брат и сестра переночевали в её комнате в крыле прислуги, поскольку Юн не мог вернуться в школу. Кормилица Руо не позволила никому войти и всю ночь занималась их ранами. К сожалению, утром «нарисовался» несмирившийся с неповиновением «громовержец» (явно ночная кукушка постаралась) и лично отволок непослушных отпрысков в зал предков, где те провели голодными три дня.

Служанку-защитницу выставили из дома под угрозой забить воспитанницу до смерти, если она еще раз появиться. Тронуть саму смелую женщину господин не мог: что-то про вольнонаемных слуг прозвучало. Мадам Лю была свободной замужней горожанкой и приходила к молочной дочери только днем несколько раз в неделю.

Это обстоятельство и позволило ей ранее вынести из дома документы на поместье – приданое Руо и немного имевшихся у девочки денег. Так они не достались наложнице.

После наказания в зале предков ребята предсказуемо заболели. То ли испугавшись возможных пересудов, то ли друга, ежедневно посещавщего дом, Бай Лей привел лекаря и повелел поставить их на ноги в кратчайшие сроки.

Как только младший оклемался, старший Бай вернул его в школу, а дочери приказал готовить Чунтао приданое к свадьбе: вышить платье и все необходимое для церемонии… Воспользовавшись этим, Чунтао на сестре Юна оторвалась по полной, как выяснилось в последствии…

Пару месяцев Бай Юн не мог связаться с сестрой, хотя от Бай Шана письмо получил: тот, по рекомендации Гао Ронга, отправился служить в западный гарнизон под начало старого знакомого дядьки, с ним всё хорошо и скоро он сможет забрать их с Руо к себе.

Бай Юн переживал за да-цзе, но идти домой боялся. Позже он узнал, что Чунтао несколько раз заставляла её переделывать платье, критиковала собранные вещи, цеплялась по мелочам, пока измученная девушка не отдала наложнице ключи от кладовой, где хранилось приданое, подготовленное для неё покойной госпожой Бай, её матерью.

Только после этого Чунтао отстала от падчеридцы и похвалила ее перед отцом в очередной его приезд, что позволило Руо немного отдохнуть от бесконечных придирок наложницы, выйти в город, где брат с сестрой смогли встретиться и поговорить о будущем.

До годовщины смерти матери оставалось месяца полтора, а до свадьбы отца – два, когда старший Бай решил взять сомнительный контракт по сопровождению каравана на север, довольно близко к землям кочевников.

Как сказал Бай Юн, мир с северными племенами заключен очень давно и исправно продляется благодаря династическим бракам между государством Великой Сун и царством кочевников, но периодически случаются локальные конфликты с участием разбойников с обеих сторон. В этот момент Бай Ниу снова напряглась: сведения не соответствовали известной ей истории, поскольку династия Сун существовала, да, Северная и Южная, а вот Великая…? Такой Сун она не помнила.