Семейные ценности (СИ) - "Stephaniya"

Геральт быстро пересек двор, остановился у тяжелых створок, ведущих куда-то ниже уровня мостовой. Прильнул к ним, прислушиваясь.

— Там кто-то есть, — сообщил он шепотом подоспевшим спутникам, — насколько я могу слышать — один.

Иорвет, теперь вышедший немного вперед, ограждавший Иана от закрытой двери, решительно кивнул.

— Заходим, — объявил он, обращаясь к Геральту — и только к нему. Это должно было означать, что задачей Вернона было удержать Иана от подвигов, и Роше покорно принял на себя эту задачу — он поймал руку мальчика и крепко сжал ее.

Замки на дверях оказались ржавыми и ненадежными — хватил одного удара гардой ведьмачьего меча, чтобы они поддались. Геральт начал спускаться по открывшейся темной лестнице первым, Иорвет — сразу за ним. Иан, стоя рядом с Верноном, переступал с ноги на ногу, почти подпрыгивал на месте от нетерпения.

— Только ведь я знаю, как он выглядел, — решил он применить свои дипломатические навыки к отцу, — а если они побьют не того? Будет скандал.

Роше слышал, что в помещении за дверью уже начинается возня, и, зная Иорвета, мог лишь предположить, как долго мог прожить после встречи с ним незадачливый обитатель. А убивать и пытать кого попало, и впрямь было ужасной идеей.

— Ладно, — со вздохом согласился он, — только руки не отпускай.

Иан с готовностью кивнул — ничего подобного он делать и так не собирался. По лестнице они спускались почти бегом.

Комната, где они оказались, была узкой, душной, пропахшей странной смесью конского пота, гнили и разнотравья. На низкой сбитой лежанке распластался худой человек в бурых лохмотьях, в ужасе глядевший на приставленный к его груди стальной клинок, мерцавший рунами в полутьме.

— Это он, — Иан замер на пороге, попятился, столкнувшись со своим страхом лицом к лицу — Роше догадывался, что, мечась в бреду, мальчик видел это самое лицо, так напугавшее его в роковой день.

Ведьмак, услышав вердикт Иана, надвинулся на человека, не убирая клинка, навис над ним, и взгляд его нечеловеческих глаз сделался ледяным и угрожающим. Нищий же, подобравшись на кровати, вдруг хрипло, прерывисто расхохотался.

— Зря вы пришли, — выплюнул он, глядя вовсе не на грозного ведьмака, а мимо его плеча — прямо на Роше и прижавшегося к нему Иана, — я ничего не скажу, хоть убейте.

— О, непременно, — Иорвет выступил из-за спины Геральта, но тот предостерегающе поднял руку.

— Погоди, сперва разговорим его, — сказал ведьмак, — пусть скажет, по чьей указке действовал.

— Хер тебе в гузно, грязный мутант, — человек осклабился, демонстрируя желтые пеньки зубов. Геральт обреченно вздохнул, будто его вынуждали делать то, к чему он поклялся себе никогда не возвращаться. Он быстро сложил пальцами сложную фигуру — Роше видел, как ведьмак накладывает знаки и прежде, но в этот раз ничего не произошло. Взгляд нищего остался ясным, а ухмылка — еще более издевательской.

Ведьмак выругался себе под нос.

— На него наложены какие-то чары, — сказал он с досадой, — придется, видимо, его потрясти по-другому.

Нищий снова рассмеялся, и Роше, чувствуя, как в груди у него, бурля, поднимается давно забытая ярость, подошел ближе.

— Свяжи его, — скомандовал он Геральту тоном, не терпящим возражений, — и забери отсюда ребенка, я сам с ним поговорю.

Геральт обратил на Роше тяжелый взгляд.

— Вернон, я предупреждал…- начал было он.

— Делай, что он сказал, — за другим плечом ведьмака нарисовался Иорвет — и он улыбался. Более пугающим его изувеченное лицо давно не бывало. Геральт вздохнул, опустил меч.

Чтобы связать нищего, который не больно-то и сопротивлялся, понадобилась всего минута. Потом ведьмак протянул руку притихшему Иану.

— Пойдем, парень, — позвал он, и Иан вцепился в его ладонь с такой охотой, будто Геральт собирался вытащить его из грохочущего горного потока.

Когда ведьмак и мальчик вышли, Вернон, разминая пальцы, неторопливо прошелся перед незнакомцем, не глядя на него и не говоря ни слова. Иорвет расположился в темному углу, и теперь наблюдал, но не вмешивался.

Несколько долгих минут все молчали. Нищий не сводил с Роше насмешливого взгляда, сидя на лежанке, спиной привалившись к стене. Время текло медленно, растягиваясь и капая, как прогорклая патока.

— Я ничего не скажу, — не выдержав, повторил вдруг человек, нервно облизнул губы и едва заметно сильнее вжался в стену спиной. Роше наконец позволил себе остановиться перед ним.

— Скажешь, — пообещал он обманчиво спокойным тоном, стащил с рук перчатки и откинул их в темноту, хрустнул костяшками пальцев, — ты знаешь, кто я, и чем прославился, — он не спрашивал — узнавание было написано у нищего на лице, — и ты знаешь, что в моих руках соловьями пели даже те, кто думал, что ничего не вспомнит. Покрепче и поважнее тебя.

Его голос звучал вкрадчиво и мягко, не меняя тональности, как спокойные тяжелые воды Понтара в летний штиль.

Нищий побледнел, но тут же поспешил взять себя в руки, развернул плечи и быстро плюнул в сторону Роше. Вернон легко увернулся.

— Нехорошо, — поцокал он языком. Подошел на один короткий шаг ближе, и нищий дернулся назад, ударился затылком о стену и еле слышно охнул.

— Жаль, у меня с собой нет никаких инструментов, — покачал головой Роше, подходя наконец вплотную и глядя на человека сверху вниз, — я не думал, что ты окажешься таким неразговорчивым. Но что поделать — за годы службы я научился творить чудеса и голыми руками.

Одним рывком он отдернул ворот бурой рубахи, обнажая жилистую грязную шею нищего. Тот, ожидавший удара по лицу, на миг зажмурился.

— Ты ничего не добьешься, ублюдок, — рыкнул он.

— Зря, — услышал Вернон из-за спины голос Иорвета, и тонко ухмыльнулся.

— Знаешь ли ты, что если зажать одну-единственную точку у тебя на шее, — продолжал Роше почти ласково, — ты будешь умирать так долго и так мучительно, что ни одно средство тебе не поможет — ни водка, ни зелья, ни даже фисштех. Кровь будет медленно отливать от твоего мозга, заставляя его думать, что он ощущает боль, хотя на самом деле ничего такого не будет. Никто тебе не поможет, пока я не зажму эту точку снова.

— Брехня, — выдал нищий, но в глазах его уже стоял неподдельный страх — видимо, во взгляде Роше он прочел, что тот не блефует.

— Говори, кто тебя нанял, — Роше снова хрустнул пальцами.

— Нет, — нищий дернулся, пытаясь отползти в сторону, но Роше поставил ногу так, чтобы он не мог уклониться.

— Я даю тебе последний шанс, — сказал он, покачав головой, — я сегодня такой щедрый.

— Они прикончат меня, — нищий закатил глаза и попытался снова дернуться. Вернон перехватил его одной рукой, ловким, привычным когда-то движением с силой надавил на углубление между плечом и шеей, а вторым пальцем ударил сзади, под яремную вену. Отступил, наблюдая за плодами рук своих.

Несколько секунд нищий сидел неподвижно, часто моргая — перед глазами у него уже начинали плясать темные мухи. Затем, когда мозг послал первый панический сигнал по его телу, человек дернулся, как в приступе ужасных судорог, закричал, выгнулся, попытаясь разорвать державшие запястья веревки. Вернон смотрел на него без жалости, прямо, даже с небольшой насмешкой.

— Говори, — сказал он, не меняя тона, — кто тебя нанял?

— Нет! — человек качнулся назад, пытаясь удариться затылком о стену, лишь бы прекратить все нараставшую боль, — Нет! Ничего не скажу!

Вернон удержал его голову, не давая ему разбить ее раньше времени.

— Смотри мне в глаза, — сказал он на границе шепота, — Внимательно смотри. Ты хотел убить моего сына, и я все равно прикончу тебя. За тобой — лишь выбор, умрешь ты быстро и без боли, или будешь корчиться здесь еще неделю. Я сделаю так, чтобы этот район оцепили стражники, и никто не придет к тебе на помощь. Ты будешь умирать от боли, не в силах потерять сознание, в собственном дерьме, оглохнешь от своих криков, и неделя для тебя пройдет, как вечность. Говори.

Нищий дернулся вновь, уже не пытаясь вырваться.