Elden Ring: Своя концовка (СИ) - "Лемор"

Живая во смерти биомасса, покрытая призрачным пламенем, набросилась на Константина, и тот не стал избегать атаки, направившись прямо на тварь.

Несмотря ни на что он всё ещё жаждал хотя бы подобия битвы.

«За кем я последовал…» — мысленно простонал прятавшийся между обломками одного из саркофагов Тиолье.

На этот раз рыцарь не стал недооценивать противника. Удары костяным тесаком посыпались на мужчину, словно ливень. Со всех сторон гниющая заживо плоть, покрытая пламенем, пыталась забраться на мужчину, но от одного только прикосновения к проекции разлеталась в клочья.

Тесак же…

Дзынь.

Дзынь.

Дзынь.

Дзынь…

Погасший не сдвигался ни на миллиметр, парируя каждый удар. Словно завывшая от отчаяния осознания скорого проигрыша тварь не пыталась раздавить Константина, желая превратить его в подобие себя, но тот словно и не замечал этого.

Всё, что сейчас существовало для проекции, было дзынь-дзынь-дзынь.

Перекаты занимали отдельное место в душе соулслайкера, но даже они не могли сравниться с важностью истинных парирований. Истинного дзынь-дзынь-дзынь.

— Прости, мне нужно спешить.

Шепот Погасшего, что должен был затеряться среди воя твари, пытавшегося пробиться сквозь дзынь-дзынь-дзынь, каким-то чудом дошёл до ушей Тиолье. Словно голос казуально-хардкорного божества. Голос, исходивший отовсюду.

К счастью, парфюмер услышал слова, направленные персонально ему:

— …закрой глаза…

Дзынь!

С очередным парированием, пользуясь мгновением, безумец прыгнул прямиком в груду плоти, и парфюмер даже представить боялся, как он себя сейчас чувствовал.

Он словно не замечал этого зловония. Словно не испытывал брезгливости перед гниющей, разлагающейся плотью. Словно не чувствовал, как обжигало душу призрачное пламя.

Важна была лишь битва.

Гниющий рыцарь удивлённо опустил голову на собранную им массу. Коллективный разум лишь на жалкий миг успел удивиться действию полуголого психа, но…

Уже совсем скоро он понял.

Вспышка.

Поток света заполонил пространство, поглощая призрачное пламя. Свет, столь яркий, что могло показаться, будто он собирался поглотить весь мир.

Тиолье не знал, каким чудом успел последовать совету Погасшего и закрыть глаза, но что-то подсказывало ему, что если бы он не успел, то, в лучшем случае, ослеп.

Нет. Не просто ослеп. Потерял все чувства.

На какие-то долгие мгновения мужчина перестал видеть и слышать. Накрывшая пространство вспышка словно была объемной, поглощая в себе всё, что попало под неё.

Тиолье потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и, кряхтя, выползти из своеобразного убежища.

— О святая Трина…

Лишь выбравшись, парфюмер смог в полной мере увидеть последствия сражения. Ещё совсем недавно затопленное заживо гниющей массой ущелье полностью очистилось, словно из него выжгли всё, что несло в себе смерть. Цветы же, наполнившись светом, стали лишь пышнее. Фиолетовое марево словно смешалось с энергией Кости, принявшись кружить дивный казуальный танец.

Тиолье настолько не поверил увиденному, что снял маску и протёр глаза, но, так и не увидев изменений, безумно засмеялся, плюхнувшись в воду.

— Это не сила Погасшего… Мы не обладаем такой силой…

Невозмутимая проекция Кости проводила взглядом распадающееся частицами света синее пламя, вздохнув.

Он не смог подарить душам полного освобождения. Руна Смерти внутри него постоянно напоминала об этом. В лучшем случае они, лишённые ограничений гниющей плоти, в виде бестелесных душ будут скитаться по Междуземью, так и не найдя покоя, но, по крайней мере, освободятся от непрекращающейся боли.

Нектар Трины был не лекарством, а простым обезболивающим. Обезболивающим, что смогла вкусить лишь горстка плоти.

В масштабе же всего Междуземья…

Возможно, снежинка, скитающаяся по заснеженным горам?

— Будни тёмного фэнтези, — поморщился Костя, подняв руки к небу. — Восславь Солнце! Вставай, твоя вайфу ждёт.

Погасший обернулся, удивлённо уставившись на заметно приободрившегося Тиолье. В его глазах читалось нешуточное возбуждение.

Он, казалось, уже обо всём забыл.

— С-святая Трина?

Константин понимающе улыбнулся, в очередной раз признавая в товарище по несчастью истинного фаната вайфу, неспешно направившись к маленькой пещере, защищаемой гниющим рыцарем.

В соулслайках было не так много мест, которые могли подарить чувство уюта. Всё же, изначально гениальный геймидазйнер закладывал энтропию, упадок через бездействие, и уют не слишком сочетался с этой идеей. Даже деревня, в которой родилась Богиня, несла в себе скорее тёплую печаль, нежели уют.

Но это не значит, что его совсем не было. Он был. В данном случае просто прятался за тварью, сбежавшей из Бладборна, на радость несчастных фанатов.

«Не хватало мне сейчас уснуть», — протёр глаза Константин.

Он подозревал, что имел на это все шансы, окажись сейчас в своём теле. Проекция пусть и была напрямую связана с его сущностью, всё ещё создавала неуловимый барьер, ослабляющий клонящий в сон яд. Или, наверное, всё-таки нектар?

Нектар, что одним фактом своего существования создавала мирно отдыхавшая прямо в цветке фиолетоволосая девушка.

Каким-то образом она умудрялась дарить то самое чувство уюта, но, наверное, это и не было удивительно:

Ей было всё равно, что всё это время она была заточена своей же половиной. Она просто наслаждалась сном, ничуть не пытаясь этого скрыть. Лёгкая, спокойная улыбка непрозрачно намекала на то, что она видела совсем не кошмары.

Её кровь превратилась в цветы, в воздухе витал аромат столь сладкий, что обычный человек ещё на подходе к святой Трине отправился бы в вечные грёзы.

— Святая Трина… О святая Трина… Что за нежнейшая амброзия…

Костя хмуро покосился на начавшего пускать слюни Тиолье.

Конечно, Константин понимал эмоции товарища по несчастью (быть фанатом вайфу в любом тёмном фэнтези безумно сложно и, как правило, больно), но это совсем не значило, что он одобрял его несдержанность.

— Ты проявляешь неуважение перед своей вайфу, Тиолье.

Парфюмер вздрогнул, удивлённо уставившись на полуголого мужчину.

До этого безумец был к нему либо благосклонным, либо безразличным. С самого начала Тиолье знал, что объявившийся из ниоткуда Погасший был могущественным, и только что он в этом убедился собственными глазами. Нет, правильнее сказать, он не увидел, и был очень благодарен за это!

Парфюмер совсем не хотел навлечь на себя гнев такого существа, и особенно тогда, когда он только добрался до святой!

— Н-неуважение? — потерянно пробормотал Тиолье.

— Мы все падки перед прекрасным, — прикрыл глаза Костя, вдохновлённо подняв взгляд. В его голосе читалась мудрость предков. — Но вайфу точно не станут счастливыми, если мы столь открыто начнём показывать им свои пороки. Разве ты не хочешь сделать свою вайфу немного счастливее? Ты должен пользоваться возможностью, которой лишены бесчисленные души, и не позорить других фанатов!

Услышь Мелина хотя бы часть слов Кости, то у неё бы возникло несколько вопросов, но, так как поблизости никого не было, возражений словам Погасшего не последовало.

Тиолье не понимал добрую половину специфического жаргона безумца, однако мужчина это говорил столь искренне и вдохновлённо, что новый член клуба фанатов вайфу сам не заметил, как проникся его словами.

Жгучий стыд. Тиолье почувствовал его, едва не всплакнув.

— Ты прав, Константин… Своими словами я порочу честь святой Трины…

— Своей вайфу!

— Моей вайфу! — закричал парфюмер.

Костя сложил руки, покивав.

Всё же, Тиолье имел потенциал. Пусть изначально он был в своём квесте довольно грубым [298], вопрос был в вайфу и её благосклонности какому-то случайному неумирающему бомжу, так что всё было вполне закономерно.