Семейные ценности (СИ) - "Stephaniya"

У каждой стены они, конечно, не отметились, но оторваться друг от друга смогли лишь под утро, когда крыши города за окном уже позолотил прозрачный рассвет.

Иорвет проснулся первым — на этот раз он не спешил уходить в свои покои, и сквозь сон Вернон чувствовал, как эльф ворочается, пытаясь выпутаться из его объятий. Недовольно пробормотав что-то, Роше попытался сопротивляться, но Иорвет решительно отодвинул его от себя.

— Поднимайся, мой глупый человек, — подначил его эльф, наконец вставая с постели, — нас ждут великие дела. Нельзя позволить ведьмаку забрать себе все лавры нашего расследования.

До сих пор, говоря и размышляя о проклятии, наложенном на их сына, Иорвет становился мрачным и отстраненным, будто никак не мог справиться с ужасными воспоминаниями — вот Иан лежит, совершенно обессиленный, а на белом платке, которым Иорвет утирал с его лба испарину, остаются следы крови. Вот мальчика бьют жестокие судороги, ломая, коверкая маленькое хрупкое тело. Вот смерть садится рядом с ними на постель, и ее никак не прогнать…

Но после вчерашнего похода, хотя до разгадки было еще далеко, Иорвет словно поймал кураж. Убедился, что дело не безнадежно, и что в их силах докопаться до правды. И теперь, сев на кровати, Роше наблюдал, как эльф плавной, почти танцующей походкой устремляется туда, где за ширмой ждали приспособления для бритья — нарушать их ежеутренний ритуал Иорвет не любил.

Роше потянулся, глянул за окно — день обещал быть ясным и прозрачным, холодным, как и всегда в начале осени в Вызиме.

— Интересно, — раздался вдруг из-за ширмы ровный, негромкий, и от того еще более тревожный голос Иорвета. Роше, чуя неладное, быстро поднялся, пересек комнату и завернул за ширму.

На столе, рядом со сложенным бритвенным набором и зеркалом стояла бутылка вина, и рядом, уголком подложенное под него, лежало письмо — без конверта и печати, просто сложенный вдвое кусок бумаги.

— Откуда это здесь? — чувствуя, как, непрошенный, в сердце заползает страх, спросил Роше.

— Откуда мне знать? — ответил Иорвет, и его голос едва заметно панически зазвенел. — я сплю чутко, и я ничего не слышал.

Роше решительно потянулся к письму, но Иорвет вдруг перехватил его руку, не дав коснуться бумаги.

— Если оно проклято, у нас во дворце все еще гостит ведьмак, — угадал его мысли Роше, — не можем же мы просто таращиться на него, как идиоты.

Иорвет неуверенно кивнул, но все равно переплел свои пальцы с пальцами Вернона, и брать письмо тому пришлось другой рукой.

На бумаге обнаружилась всего одна строчка, и, прочитав ее, Роше похолодел.

«С приветом от Сиги Ройвена», — было написано в письме.

***

— Окно было открыто ночью? — осведомился ведьмак, пройдясь по комнате быстрой деловитой походкой.

— Кто, мать вашу, такой этот Сиги Ройвен? — не дав Роше ответить, раздраженно вмешался Иорвет. Он стоял в противоположном углу спальни, словно не хотел приближаться к неожиданному ночному подарку.

— Человек, который уже восемь лет принимает земляные ванны, как он любил выражаться, — ответил за Геральта Роше. Он тоже предпочитал не стоять на пути у ведьмака, не мешая ему осматривать комнату.

— Ты сам видел его мертвым? — осведомился Иорвет.

— Больше того, — откликнулся от окна ведьмак, — Роше сам его убил. Или это был я. Уже не помню. Там была такая заварушка, что, кто нанес последний удар, сказать сложно.

-Ты мне не рассказывал, — в тоне эльфа послышалась заносчивая обида, и Роше, ощущая себя растерянным, заблудившимся в дремучем лесу, лишь раздраженно поморщился.

— В ту ночь умер кое-кто поважнее Дийкстры, — ответил он, — и эта новость показалась мне тогда значительнее.

— Как сказать, — пожал плечами Геральт, — Дийкстра подготовил собственный план, и собирался прикончить остальных заговорщиков, чтобы захватить власть в Редании и закончить войну с Нильфгаардом на своих условиях. И тебе, Роше, повезло выбраться из того театра живым.

— Я уже благодарил тебя за это, — мрачно произнес Вернон, — без твоей помощи мы бы не справились — и все такое. Но одно я знаю точно — в ту ночь Сиги умер, неважно, кто именно из нас снес ему башку.

Ведьмак коротко кивнул. Закончив с осмотром подоконника, он направился за ширму, где все еще оставались бутылка вина и записка. Иорвет, отлипнув от своей стены, быстро нагнал его и теперь возвышался за плечом Геральта, следя за его действиями.

— Медальон дрожит, — сообщил ведьмак, не спеша прикасаться к дарам, — но я не понимаю, почему. Бутылка выглядит совершенно обычно, — он поднял ее за горлышко, аккуратно повертел в руках, принюхался, — это Сангреаль, власти Туссента утверждают, что подается он только к княжескому столу.

— К княжескому столу и в банях Сиги, — мрачно поправил его Роше, — Дийкстра не упускал случая похвастаться этим контрабандным добром. Видимо, это должно быть подтверждением, что подарок и впрямь доставили от него.

— Пахнет той же дрянью, что и вчера, — проинформировал ведьмак, — какими-то травами. След идет от окна, значит, кто-то пробрался сюда через него.

— Мы на третьем этаже, — напомнил Иорвет, — и если бы в это окно действительно кто-то влез, я бы его услышал.

— Или нет, — вздохнул Роше, покачав головой, — мы вчера изрядно… вымотались.

Геральт, счастливый обладатель животного нюха и нечеловеческой догадливости, должно быть, и так прекрасно прочувствовал, что именно повидала накануне эта комната, и потому сейчас колких замечаний делать не стал.

— Я отправил письмо одной знакомой чародейке, — сказал он.- она прибудет, как только получит его. Ну… я надеюсь, что прибудет.

— А пока я бы велел усилить стражу, — Роше устало пожал плечами, — но, боюсь, это совершенно бесполезно.

— Я могу поискать следы внизу, на земле, — предложил ведьмак, — но вероятность, что я их обнаружу, очень мала.

— Значит, нам остается только сидеть и ждать твою магичку, — подытожил Иорвет. От его утреннего воодушевления ничего не осталось, он выглядел разбитым и опустошенным, будто столкнулся с задачей, которую никак не мог решить, и готов был отчаяться. Роше хотел бы как-то поддержать его, утешить и обнадежить, если бы сам не ощущал ровно то же самое.

***

Чародейка прибыла к вечеру.

К этому моменту Геральт успел обрыскать весь сад, но, как и ожидалось, ничего не нашел. Бутылку и записку перенесли в кабинет регента, туда же, где уже лежала найденная накануне монета. И Роше всерьез озаботился тем, чтобы не пустить в кабинет ни решительно настроенную Анаис, ни вездесущего Иана.

Пыл мальчика после ночного приключения несколько поубавился. Он все еще крутился рядом с взрослыми, стараясь не отставать от расследования, но, видимо, чувствуя их безнадежную растерянность, тоже сник и потерялся.

Явление чародейки, однако, вновь зажгло в нем искру любопытства. Иан никогда прежде не встречался с магичками — не считая, конечно, того случая, когда одна из них снимала с него проклятье, но разве можно это считать настоящей встречей? Потому, когда посреди внутреннего сада открылся мерцающий портал, мальчик был тут как тут — держался в стороне, но настолько не озаботился тем, чтобы спрятаться, что даже Роше его прекрасно видел за одним из кустов.

Гостью встречала лично королева Анаис, и по лицу колдуньи было видно, что именно такой встречи — никак не меньше — она и ждала. Перед королевой женщина сделала короткий, как показалось Роше, немного ироничный книксен, а потом гордо вскинула голову.

— Приветствую, ваше величество, — заговорила она, и голос ее застелился вокруг, как тяжелый утренний туман по земле, — мое имя Йеннифер, и я прибыла по просьбе ведьмака Геральта. Я слышала, вам нужна моя помощь.

Анаис, ничуть не спасовав пред светлым ликом чародейки, величественно кивнула.

— Добро пожаловать, госпожа Йеннифер, — сказала она, — я наслышана о вас.

Роше понятия не имел, было ли это правдой, да и откуда бы Анаис могла услышать о чародейке, которую он сам видел впервые в жизни, но обмен любезностями, казалось, полностью удовлетворил Йеннифер. И после него лицо чародейки из вежливо-заинтересованного вдруг стало деловым и сосредоточенным.