Крысолюд 4 (СИ) - "Ludvig Normaien"

Склянка была небольшой. Пахла чем-то резким, травянистым, с примесью металла.

Эликсир для превращения в человека.

— Сколько действует?

— Когда как… От нескольких часов до нескольких дней. Может даже навсегда. Кто знает…

— Навсегда мне не надо. Слушайте, Мартин, а почему такой разброс?

— Трансмутация всё же не моя специальность, и так выше своей головы прыгнул. И не советую пить много, чтобы не переборщить с дозировкой. Хотя… Может, вам и понравится.

— Да-да! Понравится-понравится! — запищал крысолак-помощник, но тут же умолк.

Я хмыкнул.

— Как ощущения?

— В первый раз? — он подошел к одному из журналов и полистав тяжелые страницы, начал перечислять всё то, что испытывали его подопытные: — Голова кружится, зрение скачет, прыгающая походка. Возможны выпадения шерсти, зубов, изменения размеров зрачков. Это в обоих состояниях.

Я задумался.

Проблема была не только в том, как ходить без хвоста. Меня волновал один, очень важный вопрос. Такой, который нельзя было выяснить в лаборатории.

— Слушайте, профессор, а как это у вас получилось? Вы упомянули какую-то трансмутацию… Вы ведь не маг? Как же вам тогда это удалось — с ничего создать жидкость, глоток которой может изменить облик здоровой туши? — постучал я себя в грудь.

— Нет, я не маг. И не обязательно им быть, чтобы что-то уметь. Это по большей части наука. Позвольте мне вам объяснить, по возможности наиболее кратко…

Он сел за свое кресло и жестом пригласил меня присесть куда-нибудь. Мне понравилось место напротив двери, в которую я предварительно кинул все находящиеся вокруг острые штуки (скальпели, пилы для костей, тесак, большое шило (или углу)

— Вы ведь знаете, что я профессор биологии и анатомии Суронского университета, а прикладное моё занятие в последние годы — изучение мутаций? Тогда вам должно быть ясно, что Ваша просьба о данном эликсире упала на благодатную почву. Мне давно уже было интересны возможности подобной метаморфозы, и я с большим интересом взялся за изучение проблемы в самые быстрые сроки.

В последние десятилетия исследования пришли к удивительным открытиям, расширяющим наше понимание о возможностях изменения биологических форм и функций организмов, так как видов мутаций с каждым годом находят всё больше.

Прежде чем начать обсуждение, важно понять, что термин «крысолюди» описывает гибридных существ, объединяющих черты крысы и человека. Данные гибриды представляют собой уникальную комбинацию органических структур двух различных видов.

Крысолюди или Homo rattus transformans это гибридная форма, сочетающая анатомические черты человека и крысы, которую можно разрушить, получив две формы. Скелетная структура крысолюдов характеризуется укороченными трубчатыми костями, изогнутым позвоночником с усиленным поясничным лордозом, а также редуцированной грудной клеткой, адаптированной для протискивания в узкие пространства. Ключевой маркер — гипертрофированные резцы и развитый хвостовой аппендикс, содержащий аутохтонные нервные узлы, отвечающие за баланс и терморегуляцию.

Человеческая форма, то есть Homo sapiens, требует достройки, введения крысиных признаков, и требует коррекции этих признаков через остеосинтез, дендритную регенерацию и метаболическую адаптацию, устраняющую аллокортизоловый дисбаланс, присущий крысолюдям.

То есть, превращение крысолюдей в людей представляет сложный вызов, так как человеческое тело и биология имеют значительные отличия от крысиных, пусть и не во всём.

Согласно трактату «De Mutatione Corporum» Панолита, ключ к обратимой трансмутации кроется в нарушении баланса humores и активации spiritus vitalis посредством алхимического катализатора…

Я задумался о своём. О тех возможностях, которые у меня теперь могли появиться. О том, что порой на меня не будут смотреть где-то со страхом, где-то с отвращением, которые вольно или невольно вызывал мой облик.

— Вижу вы заскучали… Если совсем кратко, то потребовалось извлечение «крысиной сущности» (essentia muris) путём дистилляции костного мозга в атаноре при температуре горения очищенного горючего камня. Далее используется реактив Карла Шамплие (смесь серы, ртути и тизонского камня) для разделения летучих и фиксированных элементов.

Затем идет инкубация в «черной воде» (aqua permanens), содержащей ферменты Hydra vulgaris, растворяющие избыточный кератин…

Он говорил что-то еще, но я уже с трудом понимал тот ворох непонятных слов, который выливался на меня.

Глава 19

Жить я, правда, люблю. Даже когда это затруднительно. Пока кто-то дышит, он может наблюдать, думать, решать, менять окружающее, делать его хуже или лучше — кому как по вкусу. Да, мир — дерьмо, но дерьмо с вкраплениями золота. Ну и крови.

Мои подданные, похоже, тоже любили жизнь. Особенно чужую. Не вижу иного объяснения их восторгам при виде кишок, болтающихся перекладинах, и радостного шума, с которым они разбирали свежие истории о том, как очередного несчастного размазало по площади. Казнь — это почти праздник. Почти, потому что праздник предполагает редкость, а вот насильственная смерть в окружающих землях — дело обыденное.

Но казнь — это, в какой-то мере слабость. Убить — значит, не нашлось иного способа извлечь пользу. Гораздо интереснее, когда урок оказывается долгим, мучительным и поучительным для всех.

Я видел, как тех, кто провинился, оставляли в назидание очень долго живыми. Без языка, без глаз, без конечностей. Летом их обливали дерьмом, и мухи, скопившиеся в тёмные, дрожащие облака, облепляли их, выклёвывая мягкие ткани, добираясь до костей. Кожа сначала вздувалась, потом лопалась, от неё оставались лишь трепещущие клочья. Живое существо превращалось в шевелящийся мешок гноя и слизи, пока, наконец, через какое-то время не оставался чисто вычищенный скелет.

Скелеты казненных не закапывали. Их выставляли в назидание, чтобы каждый знал: так бывает, если не соблюдать установленные законы. Сам его вид будет напоминать окружающим — никогда не делайте ничего подобного тому, что совершил я!

А я смотрел на них и представлял, как внутри пустого черепа копошатся жуки, как в глазницах ползают личинки, как из раскрытого рта выбирается наружу белая жирная сороконожка.

Нет, уж лучше быстрая смерть.

От всех племён, кланов, родов, стай что вошли в наше образование, нам досталось огромное нематериальное наследство в виде всевозможных пыток и истязаний всех возможных живых организмов. Крысы с их поклонением Рогатой были одним из самых мрачных и жестоких объединений этого мира, насколько я пока мог судить. Хотя должен признать, что мой опыт еще весьма ограничен.

Потому что общий мир крыс — это настоящая бездна, где царят голод, страх и вечная борьба за выживание. Крысы, я так подозреваю, изначально рождались и жили в среде всевозможных кровавых и мучительных наказаний, которые с каждым разом становились им всё привычней.

В любом самом мелком клане — за малейшее нарушение иерархии, за проявленную слабость или за кражу куска еды ожидает кара. Казни в этом мире для них — не редкость, а обыденность. И всегда их проводят публично, чтобы посеять страх в сердцах остальных.

Впрочем, в Империи, насколько мог судить, дела были не во многом лучше. Считалось, что чем ужаснее наказание, тем эффективнее оно удерживает от преступлений, запугивая потенциальных нарушителей и демонстрируя силу государства.

Среди арсенала всевозможных казней, были у местного общества и «любимые», самые распространенные:

Погружение в кипящую смолу, разрывание на части дикими крысами, сжигание на костре, повешение за шею или на крюке (под рёбра), отрезание хвоста, лап, ушей, выкалывание глаз.

Почему так жестоко? Исторически сложилось, как говорят начитанные люди. Выживание сильнейших, культ силы и постоянная борьба за ресурсы, казни служат для устрашения и укрепления власти вождя.

Казнь всегда притягивает народ, как падаль стервятников, и сегодня собрались все — кланкрысы, люди, псоглавцы, немного хобгоблинов затесалась в толпе, стараясь сильно не отсвечивать.