Гнев бурлил внутри, раскалённый и едкий, как расплавленный металл.
Гнев на себя – за то, что не заметил, не предугадал, позволил себя поймать, как зверя в капкан. Гнев на селенитов, чья подлость, казалось, не знала границ. И гнев на эту ситуацию, в которой все наши усилия, все годы работы – тоннели, лаборатории, союз с адмирабилис – оказались бессмысленными перед новым трюком врага. Облако, что рухнуло на нас, как небо, раздавленное их волей, было чем-то, о чём не упоминалось ни в одном свитке Александрит, ни в одной хронике самоцветов. Это был их припрятанный козырь, и теперь я не мог даже представить, сколько ещё таких трюков они держат в рукаве. Но хуже всего была неизвестность о судьбе Фос и Рутил. Они были рядом, когда туман поглотил нас, их силуэты исчезли в белёсой пелене. Успели ли они добежать до вагонетки? Или… Я не смел додумать, сжимая зубы так, что кристаллы в моём теле скрипнули.
Внезапно тьма в комнате дрогнула, и света стало чуть больше – одинокая лампа, подвешенная где-то под потолком, ожила, испуская тусклый, холодный свет, похожий на лунное сияние. Теперь я мог разглядеть помещение: голые стены из серого камня, покрытые тонкими трещинами, словно паутиной, и массивную закрытую дверь впереди, выкованную из какого-то тёмного металла, с выгравированными узорами, напоминающими струящийся дым. Но это не дало никаких ответов, лишь усилило чувство клаустрофобии. Вдруг позади раздался голос – знакомый, с лёгкой хрипотцой, от которой моё тело напряглось, как перед ударом.
— Прожигая свою бессмертную жизнь на Луне вместе с остальными бедолагами, я и помыслить не мог, что мой старый друг окажется ещё живым.
По голосу и интонации я сразу понял, кто это. Но, как будто этого было мало, фигура за моей спиной медленно обогнула меня и встала напротив. Его тело и одежда были белыми, почти призрачными, лишёнными текстур, как будто вылеплены из чистого света. На нём был знакомый научный халат, слегка помятый, с пятнами, которые могли быть следами старых экспериментов. Неопрятная борода обрамляла лицо, а очки, слегка съехавшие на нос, отражали тусклый свет лампы.
— Стефан, — вырвалось у меня слабым, почти чужим голосом, пока я внимательно осматривал его, пытаясь найти хоть намёк на того человека, которого знал. — Я так и знал, что ты притворялся тогда. Старый мудак.
— Пф… Ха-ха, — тепло рассмеялся он, его смех эхом отразился от стен, но в нём не было радости, лишь горькая ирония. — Да уж. Ты всё та же ходячая каменюка, но теперь куда больше походящая на человека…
— В отличие от тебя, — хмыкнул я, не разделяя его настроя. Мой голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Ты стал селенитом. Чёртовым инопланетным пердежом, который убил человечество. И от человека в тебе разве что внешняя схожесть и память.
— Стал, да, как и все остальные люди, которых ты с таким пренебрежением называешь селенитами, — его тон стал холоднее, но в глазах мелькнула тень усталости. — Но этот процесс не происходит по своей воле, Ребис. Думаешь, я наслаждаюсь бессмертной и бессмысленной жизнью, которая тянется миллионами лет? Ничего подобного. Мы все – сборище безумцев, истощённый и отчаянных душ. У нас одна цель – смерть и забвение.
— У нас много общего, — я постарался вложить в слова столько сарказма, сколько мог. — Я был бы рад, если бы селениты все исчезли. Хочешь предложить мне союз, чтобы вместе прийти к этому исходу для вас? Вы, вроде бы, любители всяких союзов.
Стефан посмотрел на меня с чем-то, похожим на презрение, его губы скривились в едва заметной усмешке.
— Союзы заключаются, когда это выгодно обеим сторонам. Никакой выгоды в том, чтобы помогать тебе или твоим друзьям на планете, у нас нет. Ты, наоборот, стал очень… неприятным элементом в наших планах. Магистерий, по крайней мере в текущем состоянии, не способен нас убить или как-то изменить – мы провели уже достаточно экспериментов. А твоя излишняя активность и влияние на суше создают проблемы. Подземные тоннели, железные дороги, лаборатории, теплицы, кузницы и экономические связи с возрождающимся морским народом. Нехилый прогресс для обычно пассивных самоцветов, согласись?
— Ну да. И это притом, что немалое время мы просто страдали хернёй, валяясь на солнце, — грубо бросил я, чувствуя, как цепи врезаются глубже в мои запястья. — Стефан, у нас с тобой явно не дружеская беседа спустя время. Ты начал мне угрожать, так рожай уже свою мысль.
— Хм. Как я уже сказал, на Земле ты слишком мешаешь, а потому можешь не надеяться на возвращение «домой». Насколько мне известно, ты стал там нечто вроде «ходячего ресурса»… Теперь ты станешь ресурсом здесь. Ничего личного, Ребис. Камни – это ресурс, который необходимо использовать. И ты не исключение, наоборот, ты прямое тому подтверждение. Решение уже принято, и если бы не я, тебя уже перемололи бы и начали создание фермы по выращиванию магистерия. Но Принц сохранил немного сострадания и сентиментальности, позволив нам с тобой пообщаться немного, хотя от "прошлого меня" уже ничего не осталось...
— И каким же планам я мешаю? Окончательно уничтожить новые расы, произошедшие от людей? Типа, раз вы хотите сдохнуть, то пускай и все остальные тоже? — спросил я, стараясь говорить спокойно, чтобы вытянуть больше информации, не спровоцировав его.
— Это… не главная цель, — признался Стефан, его голос стал тише, почти задумчивым. — Но Принц склонен верить, что души не покинут этот мир, пока плоть и кости останутся на Земле. И распространение, увеличение численности их на планете не входит в наши планы. Но, как мне кажется, я сказал и узнал уже достаточно. Прости, что так выходит, Ребис, но в этом деле по-другому нельзя.
Позади раздался знакомый, но приглушённый звук – натягиваемой тетивы, от которого моё тело инстинктивно напряглось, несмотря на цепи.
— Могу рассчитывать на последний вопрос? — спросил я, стараясь выиграть время.
— Валяй, — кивнул он, скрестив руки на груди.
— В вашем последнем трюке… Вы схватили меня одного?
— Да, — легко ответил Стефан, его глаза на миг встретились с моими, и в них не было лжи. — У нас полно возможностей и времени, чтобы схватить всех остальных, если потребуется. Но в данном случае, основной и единственной целью был ты.
Это придало мне толику облегчения – Фос и Рутил, возможно, были в безопасности. По крайней мере, пока.
— Не переживай, Стефан, — я усмехнулся, вложив в слова всю свою ярость. — Я вас всех перебью раньше, чем…
Резкий укол в шею, хруст, словно мой кристалл раскололся пополам, и тьма поглотила меня снова.
***
Проснуться было непросто, но что-то настойчиво вытягивало меня из сна, унося куда-то прочь. Чувствуя, как кто-то медленно тянет меня за правую руку, я не мог понять, что происходит. Тело волочилось следом, безжизненное и неподвижное, будто погружённое в плотный мрак. Сознание было затуманено, и я едва различал звуки вокруг. Поначалу всё было похоже на шум далёкого ветра или еле заметного плеска воды, но я не мог ни пошевелиться, ни открыть глаза, чтобы удостовериться. Я был заперт в своей оболочке, полностью оторванный от окружающего мира.
Затем я почувствовал, как холодная влага окружает тело. Мои глаза с трудом приоткрылись, и я увидел, что меня действительно тянули сквозь воду. Каждый шаг, каждое движение сопровождалось приглушённым плеском, а в окружающей тишине это было единственное, что я мог слышать. Постепенно мои глаза начали различать, как всё вокруг становилось темнее. Это происходило медленно, но неумолимо. Свет, который когда-то сверкал откуда-то сверху, исчезал, а тени вокруг сгущались, превращая воду в вязкий, непроглядный мрак.
Я начал понимать, что меня утаскивают всё глубже.
Страх пробуждался вместе с моим сознанием, и тьма, окружавшая меня, казалась не просто тьмой, а чем-то живым, что жаждало поглотить меня. Ощущение тягучей темноты, проникшей во всё вокруг, становилось невыносимым. С каждой секундой я чувствовал, как моё тело становится всё тяжелее, словно само море пыталось удержать меня в своих глубинах. Вспоминания о недавней битве с селенитами всплывали в моём сознании, но казались далёкими и бесполезными. Почему я снова здесь? Почему меня тянут в эту бездну? Эти вопросы терзали меня, но ответов не было. Я пытался сопротивляться, но тело оставалось неподвижным, не подчиняясь моим усилиям. Я чувствовал, как холод воды всё сильнее проникает в меня, заполняя каждый уголок моего существа, утягивая меня всё глубже в бесконечную тьму.
