Подменная дочь (СИ) - Лей Лора

Ну что сказать? Было тяжело и физически, и морально. И если первая проблема решалась мертвым сном и релаксом в деревне, куда я ездила к бабуле примерно пару раз в неделю, то со вторым…

По прошлой жизни я знала, что некоторые люди считают труд экскурсоводов простой и необременительной болтовней, что неверно, поскольку запоминание огромных объемов информации само по себе трудно, но ведь есть еще и психологические и организаторские моменты, с которыми уважающий себя и клиентов гид должен справляться также хорошо, как и с подачей текста.

Группу не удержишь одними фактами и цифрами и магическими словами «посмотрите туда, это интересно». Туристы в большинстве считают себя знатоками всего и вся априори, а на экскурсии или в туры записываются, потому как уверены, что с ними будут носиться, как с писаной торбой, мол, всё же включено: рассказ, питание, транспорт, подчас, и охрана. Их дело — ходить толпой и «фоткаться» (делать селфи, вау!), любезно позволяя какой-нибудь тетке или дядьке создавать вокруг себя информационный фон. Слушать? Да я вас умоляю! А буклеты и сеть на что? Надо будет — прочитаю!

Ох, опять я себе на больную мозоль наступила! В общем, я свою работу любила, несмотря на негатив от пренебрежительного зачастую отношения клиентов, и за долгие годы сумела выработать и железную волю, и командный голос, и экспресс-реакцию на форс-мажоры, и в людях разбираться и под них подстраиваться тоже научилась…

Поэтому натаскать пять (семь вначале) мальчиков-зайчиков, выбранных из пятнадцати пришедших на первое собеседование студентов Академии, было для меня не невозможно, но вымоталась я знатно.

Почему такой отсев? Все просто — дело в ментальности, по большей части… А еще в артистизме, как ни странно. Да, гид не только ходяче-говорящий путеводитель (помимо прочего), он — возбудитель интереса к тому, что показывает! А тут без собственной харизмы никуда…Ну и перед публикой выступать не всем дано — смущение, ступор, бубнеж под нос, деревянность — нет, такое не прокатит…Как и чрезмерное себялюбие в процессе…

Так вот, о ментальности. Когда я заговорила о формате и сути работы, сразу ушли трое из аристократов — не по чину. Еще двое не пожелали учиться у простолюдина (типа, мы сами с усами), трое не смогли (врали?) запомнить текст и использовать его гибко и живо, то есть, по ситуации менять последовательность подачи сведений, ориентироваться на запросы клиента и тд…

Оставшиеся…Смирилась с двумя симпатичными юнцами с подвешенными языками, но довольно нагловатыми и самоуверенными: решила — или обломаются, или уйдут, потому как явно предполагают высокую оплату и жаждут известности…

А пятеро мне понравились — знали, чего хотят, и готовы вкалывать, сбивая ноги и языки в кровь…Вот с ними и таскалась, от них требовала, их учила — говорить, служить, увлекать, изворачиваться и улыбаться, улыбаться, улыбаться, не переступая границ, не давая авансов и унижать себя…

Порой меня охватывала паника: а не замахнулась ли я на то, что здесь не будет иметь популярности? Как я перед красавчиком оправдываться буду — Цзян вложился в дело хорошо так: одинаковые наряды, кормежка, пока тренировались, аванс, рекламные щиты в нескольких местах города, «административный ресурс» (подмазал кое-кого кое-где)…И время, личное время…

Он был со мной, с нами каждый день! Без жалоб, замечаний ходил, ел, следил…

Сначала я немного раздражалась, а потом оценила: парни при нем были более собранными, ждали его реакции даже больше, чем моей…Старались и мажорики…

Короче, Цзян Чан Мин был моей опорой в прямом и переносном смысле: помимо воздействия на учеников (И как ему удавалось? Видно, он и, правда, известная фигура среди столичной молодежи), он несколько раз чуть ли не на руках доставлял меня, измученную, домой — Шеньки по очереди со мной «гуляли», и тоже выматывались…

Так или иначе, но к Ци Си отряд «птиц-говорунов» был готов — в общем и целом. Чтобы парни не перенервничали, распустила группу отдохнуть, успокоиться, да и сама в том же нуждалась. Дебют решили устроить как раз в праздник, а за пару дней до него провести одним из маршрутов Торная и ученого-ирани, где я буду просто человеком в толпе, главным станет один из новоявленных гидов, самый ответственный, Пэй Вень Янь, чьё имя «заботящийся о близких» и располагающая к себе внешность и манеры внушали мне уверенность, что всё пройдет хорошо.

Но тревожилась я всё равно…Поэтому и уехала в пригород — релаксировать.

В деревню я ездила, но там, в основном, отсыпалась и отъедалась, и даже в часы общения с пожилыми подругами пребывала в некоторой отключке, и особо в их повседневный быт не вникала. Прошло мимо меня и то, что Гу Чен Ян фактически переселился в мое поместье, твердо вознамерившись перенять опыт ухода за мастифами у Рама…

Да и вообще, как я позже осознала, самому непосредственному и открытому брату Гу пребывание в деревне, на природе, очень нравилось, как и общение с бабулей и маркизой. Впрочем, и им обеим присутствие очаровательного, непосредственного и искреннего парня здорово помогало чувствовать свою нужность и радость жизни.

Но этот «перпетум мобиле» не сдержался и притащил с собой мающегося от перемен и непривычного окружения Торная, и не пожелавшего сидеть в чужом доме Низами-бэя. В результате пожилое поколение нашло друг друга, образовав триумвират по воспоминаниям о прошлом, хоть и разном, и размышлениям о несовершенстве мира, молодого поколения и далее в таком духе…

Ученый-раб (о его статусе вслух не говорили — зачем?) из Мараканды совершенно очаровался всем увиденным, был галантен и внимателен к пожилым дамам, развлекал их рассказами о других странах и народах, замещал госпожу Мэй в качестве чтица (подруги нашли для себя такой способ времяпрепровождения очень подходящим и читали мои романы!), и однажды обратил внимание обеих на возможность оригинального способа общения с всё еще не вернувшей дар речи Гу-фурен.

Нет, кое-как бабушка издавать осмысленные звуки начала (в этом определенно заслуга маркизы, вернее, её присутствия и доброжелательного отношения), но этого было мало.

— Уважаемые ханым (госпожи), простите ничтожного за дерзость, но что если…Гу-ханым будет указывать на иероглифы в тексте, из которых она желала бы сложить то, что хочет сказать? А Вы, Фэй-ханум, будете их записывать? Это, конечно, не привычная речь, простите, Гу-ханым, но… — склонившись в поклоне, выразил мнение Низами-бэй

— О, Лу Сы! — вскричала оживившаяся маркиза. — А ведь…может получиться! В обычных репликах мы уже научились понимать друг друга, но вот большие… Например, взять знакомые тебе наизусть…сутры…или правила для женщин…И ты сможешь показать даже слова…Низами-шифу, давайте попробуем! Дорогая, ты согласна?

Вот так у «почетных пенсионеров» появился способ разнообразить сельские будни, а настроение бабушки поднялось на несколько ступеней вверх, что оказало положительное влияние на ход её реабилитации — к концу лета она смогла произносить все более сложные слова и предложения, взбодрилась, усилила тренировки и могла понемногу передвигаться без кресла, пусть с поддержкой и очень осторожно-медленно, но могла!

Низами-бэй (он просил именовать его так, для краткости, опуская Саид Абдул) выглядел как укороченная (в смысле роста) версия киношного Старика Хоттабыча! Лукавые глубоко посаженные, с сеткой мелких морщинок в уголках, глаза под седыми кустистыми бровями, чуть нависающий над пухлыми губами, обрамленными седыми же усами, крупный нос, белая борода, которую он поглаживал в волнении или раздумьях, чалма, цветастый халат на плотном кругленьком теле, шаровары, собранные у лодыжек на тесемке, и…парчовые шлепанцы с загнутыми кверху носами! «Чтобы землю не ранить…» — пронеслось в голове воспоминание о причинах создания в древности такого фасона обуви. Вот же…

К категории стариков ирани я отнести не могла, несмотря на его «самоназвание» и седину…Было колоритному оптимисту и велеречивому азиату примерно…немного за пятьдесят… «Почти ровесник! Как и генерал Гу, шеф Чжан, кстати…Приемная мать, опять же…Господи, куда я попала?» — почему-то именно при знакомстве с Саидом Абдулом Низами-бэем я остро осознала возраст взрослых окружающих и…свой: мне же почти полтинник! Не то, чтобы я забыла, но стало как-то…не по себе…Наверное, седина добила…Не знаю, но некий душевный дискомфорт и…иррациональный стыд я испытала, как говорится, в моменте…