Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Липовецкий Владимир

— Что-то попало в глаз.

— Так бывает. Это кусочек угля. Его надо вымыть. И чем раньше, тем лучше. Не беспокойтесь, мисс. Я вам помогу. Пройдемте ко мне в купе. — Он взял ее за руку.

— Нет, нет! Я сама справлюсь…

— Неужто меня боитесь? Без помощи вам не обойтись. На этот раз он взял ее за плечи, а затем, опустив руку, обхватил талию и, почти приподняв, стал тащить в сторону своего купе.

— Что вы делаете? Мне больно!..

— Потерпите немного, — шепнул он ей на ухо. — Скоро вам будет очень хорошо…

— Отпустите меня! — Мария уперлась обеими руками о косяк двери. — Я сейчас закричу!

— Кричать глупо. Вы такая юная, свежая. Вы зажгли во мне сильное желание. Я с ним не в силах справиться… Каких-нибудь десять минут — и все будет позади. Никто не узнает.

Марии было стыдно звать на помощь. Но не оставалось ничего другого, как закричать.

Аллен прибежал на крик первым.

Позже он сам дивился своей мгновенной находчивости. Что-то подсказало: кулаки не лучший способ обезвредить нападавшего. Нужно прибегнуть к другому средству. Приблизившись к незнакомцу, Аллен вытряхнул ему за ворот пепел из трубки, которую до этого держал в зубах.

Такое нетрадиционное оружие тотчас возымело действие. Нападавший взвыл от боли. Ему уже было не до Марии. Он попытался выдернуть сорочку из брюк, чтобы освободиться от того, что так жгло спину и поясницу. И потеряв равновесие, упал на колени. Аллен не замедлил этим воспользоваться. Он стал выколачивать трубку о голову незнакомца, будто перед ним находилась не голова, а подлокотник кресла или столешница, приговаривая при этом:

— Знаю, тебе больно. Но я хочу на всю жизнь вбить в твой череп несколько правил. Не обижай слабых… Уважай женщину, сколько бы лет ей ни было… Сдерживай инстинкты… Не буди в себе зверя… Не садись больше в вагон, где едут приличные люди!

В словах своих он был куда жестче, чем в действиях. Хотя чубук трубки и оставлял заметные следы на голом черепе (по числу наставлений), но с каждым взмахом гнев Аллена остывал, как и пепел на спине человека, так неожиданно нарушившего мирную жизнь поезда.

Что двигало Алленом? Казалось, праведный гнев и ревность должны затмить разум. Но Аллен был Алленом. Помните о романтичном и одновременно рациональном в его характере?

Он вспомнил, как впервые увидел Марию, как она ослепила его красотой. Можно, можно потерять разум, встретив такую девушку! Что же тогда сказать об этом грубом и невежественном, но, как видно, очень чувственном человеке? Он действовал сообразно своим инстинктам. Но теперь достаточно наказан.

Начали собираться пассажиры, привлеченные шумом. Аллен отослал Марию в купе. Ему не хотелось портить путешествие, хотелось все завершить миром.

Но проводник уже вызвал полицию, и теперь предстояло разбирательство.

Представитель власти не заставил себя долго ждать. Он оказался настоящим гигантом. Такого роста и объема, что вагонные рессоры наверняка просели до предела.

Райли одно время вел в газете отдел происшествий и надеялся, что сейчас ему это поможет.

— Кто вы? — обратился к нему полицейский.

— Знакомый той самой девушки, которой этот мерзавец нанес оскорбление, — услужливо опередив Аллена, ответил проводник.

— А где она сама?

— В своем купе, — сказал Райли. — Душевное состояние не позволяет ей находиться здесь. Но она не собирается подавать жалобу.

Полицейский почесал затылок:

— Однако я обязан задержать этого господина. Право же я поставлен в трудное положение. Вы и в самом деле не станете жаловаться?

— И не подумаем. Кроме того, в ближайшие дни мы покидаем Америку. Нам предстоит путешествие в Европу. Но у нас есть непременное условие. Этот человек должен быть выдворен из вагона.

— На этом настаивают и другие пассажиры, — добавил проводник.

— О'кей! Будем считать это нашим джентльменским соглашением. Должен сказать, что дорожные происшествия всегда трудно разбираются. Как далеко до ближайшей остановки?

Проводник взглянул на расписание:

— Через четверть часа небольшая станция.

— Вот и хорошо. У вас несколько минут, чтобы собрать свои вещи, — сказал виновнику происшествия полицейский.

— Но в Вашингтоне меня ждут неотложные дела… — взмолился тот. — Где я проведу ночь? Следующий поезд только завтра.

— Думаю, под открытым небом, — ответил полицейский. — Ночи сейчас теплые. У вас будет достаточно времени, чтобы обдумать свое поведение.

— Эта девушка меня неверно поняла… Но я готов стать на колени и просить прощения…

— Вас и без того простили. Вижу, вы не понимаете, чего избежали. Напиши мисс заявление — и вы на несколько лет угодили бы за решетку.

— Помилуйте, за что?

— За попытку изнасилования.

Райли Аллен достал из кармана табак и стал набивать трубку. А затем и разжег ее. Задержанный, не отрываясь, как завороженный смотрел на все эти действия. Но стоило Райли сделать шаг вперед, как он отпрянул и спрятался за необъятную спину полисмена.

— Надеюсь, мы с вами больше не встретимся, — только и сказал Райли и направился к Марии, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Мария сидела, забившись в угол дивана. Аллен протянул ей руки:

— Успокойтесь. Все уже позади. Этот человек в руках полиции.

— Раньше я думала, надо остерегаться только темных переулков…

— Красивые девушки, как и редкие сокровища, нуждаются в защите. Нельзя оставаться одной. Тем более в незнакомом месте, — назидательно сказал Аллен. — Отдыхайте, Мария. Спокойной ночи.

— Вы себе противоречите.

— Разве?

— Нельзя быть одной… Это ведь ваши слова? А сами уходите.

— Но я в шаге от вас. Стоит лишь постучать.

— И вы мгновенно примчитесь со своим сверхоружием? С этой самой трубкой?

— Вы стали шутить. Это хорошо. Значит, страхи позади.

— Меня поразила ваша смелость.

— Просто я испугался за вас.

— Спасибо, Райли.

Мария подошла к окну:

— Взгляните на луну. Она такая холодная. Я не хочу с ней оставаться наедине.

— Ну, это поправимо. — Аллен задернул занавеску.

Та ночь их сблизила. Они коснулись друг друга и больше не захотели быть порознь.

Как это случилось? Они сами не знали. Да это и неважно. Ведь есть кто-то еще, знающий мысли и тайные желания каждого из нас.

Как непохоже было это путешествие на то прежнее, по Транссибирской магистрали, через голодную израненную Россию. Почему, думала Мария, так по-разному устроена жизнь — здесь, в Америке, и там, в России? Кто в этом виноват? И как все это исправить? И скольким еще людям понадобится их опыт, знания, забота? И что будет у них с Алленом дальше и может ли быть вообще? И где тот мир, только их мир, в котором они смогли бы быть вместе? Ведь как раз в противостоянии голоду, разору и бездомности родилось их чувство.

Но что бы в эти минуты ни происходило вокруг, у них было купе — их шалаш на колесах. Впрочем, шалаш вполне уютный и с самым устойчивым фундаментом на земле — любовью.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

НА ДЕВЯТНАДЦАТОМ ЭТАЖЕ

Райли Аллен посмотрел на часы. Семь вечера. А он не сделал и половины из намеченного. Только недавно ему доставили почту. В Красный Крест пишут волонтеры и журналисты. Пишут русские эмигранты. Они надеются найти среди петроградских детей близких родственников или знакомых.

Ему самому не разобраться с грудой писем. Особенно с теми, что из России. Нужна помощь Марии.

…Последняя ночь прошла без сна. В Нью-Йорк они приехали только сегодня, после полудня. В Вашингтоне их провожал один из помощников Фарренда.

— Не стоит тратиться на гостиницу, — сказал он, протянув Аллену ключи. — До прибытия парохода поживете в моей квартире. В вашем распоряжении две спальни и кабинет.

Дом оказался огромным. Чуть не в милю высотой. Они вошли в лифт, держась за руки, и поднялись на девятнадцатый этаж, что привело Марию в восторг. Первым делом она направилась к балкону. Глазам открылась величественная панорама устремленных к небу зданий, изгиб оживленных улиц, заполненных пешеходами и автомобилями. А в просветах между бетонными громадинами — голубое мерцание океана. Где-то в его просторах затерялся «Йоми Мару». Среди тысячи его пассажиров и сестра Александра. Не жестоко ли было оставлять ее одну на целый месяц? Ведь до этого они не разлучались. Всегда рядом. С самого детства.