Время дракона - Лыжина Светлана

- Да перестань. Никакой твоей вины здесь нет, - небрежно произнёс Влад, а нянька продолжала сиплым от слёз голосом:

- Я ведь и тебя в детстве так пугала. Только ты, небось, не помнишь.

Зато Раду помнил, как его пугали, и быстро сообразив, что случилось самое страшное, тихо подвывал в такт нянькиным стенаниям. Влад не знал, как ещё успокаивать этих двоих. Не знали и слуги, сбежавшиеся на крик, а также боярин, имевший несчастье приказать няньке, чтоб собирала маленького княжича в дорогу. Понимая, что пребывание рядом с голосящей женщиной ребенку явно не на пользу, никто не решался увести его в другую комнату. Люди не знали, будет ли лучше, если сейчас оторвать малыша от той, которую он, несмотря на все запреты и одёргивания, называл матерью.

Нянька до того обезумела от горя, что просила позволить ей тоже отправиться в Турцию. Конечно, последовал отказ, но понять просьбу было можно. Свои дети у этой женщины давно выросли, да она никогда и не занималась ими с таким вниманием, какое проявляла к воспитанию княжичей. "Бедная старуха", - подумал Влад, заметив, что её так и не выпустили на крыльцо, дабы не портила благочинные проводы, но в то же время отсутствие няньки радовало. Хотелось попрощаться спокойно, чтобы память о родных людях и родных местах не сплеталась со звуками криков и рыданий.

Оказавшись за воротами княжеского двора, Влад то и дело оглядывался, чтобы запомнить, как выглядят улицы Тырговиште, окрестные поля, лес вдалеке и синие горы за лесом. Река Яломица, протекавшая слева, ещё некоторое время сопровождала путников, а затем увильнула в сторону. Теперь путешественники видели только жёлтую дорогу, уводящую за горизонт, а справа и слева - бесконечные поля, на многих из которых шёл покос, бродили аисты и другие птицы. Сначала эти поля выглядели холмистыми, но чем дальше на юг уводила дорога, тем ровнее становилась местность.

- До Дуная местность будет ровная, - сказал отец. - За Дунаем опять начнутся холмы, за ними - горы, но не такие высокие, как у нас, а как переедем горы, будет турецкая столица.

Ехали быстро, и ради этой быстроты все путешествовали верхом, повозок не нагружали, а дорожный скарб хранили в тюках, навьюченных на спины нескольким лошадям. Даже Раду, которому не исполнилось ещё и семи лет, путешествовал в седле на одном коне с родителем, сидя спереди.

Когда удастся вернуться домой, не знал никто. Отец говорил "через несколько лет", но могло случиться всякое, поэтому Влад не думал об этом. К тому же отец умело отвлекал его и Раду от тревожных мыслей. Родитель вдруг сделался необычайно разговорчивым, часто указывал рукой вдаль и рассказывал что-нибудь занятное, а больше всего, конечно, про Румынию.

- Вон там находится село, которое называется Бэбэица, - однажды сказал он. - Влад, как думаешь, почему оно так называется?

- Там баб много? - с усмешкой спросил княжич.

- Так и есть, - ответил отец. - Баб много, а мужиков к себе заманить никак не могут.

Маленький Раду не понимал этих разговоров, но для него у отца находились другие загадки:

- Вон там есть село, которое называется Топору. Скажи мне, Раду, почему оно так называется?

- Не знаю, - ответил Раду.

- Ну, как же не знаешь? - мягко возразил отец. - Кто работает топором? Как эти люди называются?

- Дровосеки? - неуверенно ответил мальчик.

- Да, - сказал отец. - Значит, если село называется Топору, то кто там живёт?

- Дровосеки! - уже радостно воскликнул Раду.

- Верно, - ответил отец. - Вот видишь, как много интересного можно узнать в путешествии. А дальше будет ещё интереснее. Покажу вам Дунай.

Именно тогда Влад наконец-то разглядел Дунай. Прошлой весной в турецком лагере, огороженном со всех сторон, такой возможности не представилось. Река скрывалась от взора за множеством палаток и за высоким частоколом. К тому же, княжич особо не стремился разглядывать, потому что встречал отца после долгой разлуки и вдобавок глазел на турков, которых видел впервые, ну а когда вспомнил, что рядом Дунай, оказалось поздно.

Теперь же ничто не мешало хорошенько посмотреть на реку, и от увиденного у Влада захватило дух. Хотелось даже пожурить себя: "Что ж ты раньше не заметил такую красоту!" Дунай оказался широченным - таким, что если встать на низком берегу, можно было не увидеть противоположного берега. "Это же почти море", - подумал княжич, хотя никогда не видел моря.

Путешественники переплывали через Дунай на лодках, а кони переплывали сами - вместе со слугой, который знал, как заставить животных зайти в воду, и плыл вместе с ними. Во всё время переправы Влад сидел на корме лодки, смотрел на лошадиные головы, еле видные над волнами, и особенно - на выражение морд. Казалось, лошади думают о чём-то своём и лишь иногда поглядывают по сторонам.

Глядя на них, княжич даже забыл, куда плывёт - забыл, что плывёт к туркам, но он вспомнил об этом, когда лодки достигли противоположного берега, и настало время выпрыгнуть на прибрежный песок. Когда лодки причалили к другому берегу, отец снова начал успокаивать сыновей:

- Ну вот. Это уже турецкая земля. Видите, как скоро мы добрались? Значит, вы уезжаете не так далеко от дома.

Родитель немного преувеличивал, ведь за Дунаем жили болгары, а не турки, но в то же время можно было сказать, что путешественники добрались до Турции, ведь турки Болгарию завоевали.

- Теперь доберёмся до турецкой столицы. Она тоже не слишком далеко, - продолжал успокаивать отец.

Влад знал, что турецкая столица называлась Эдирне и находилась близко к болгарским землям - так близко, в этом городе чуть ли не пятую часть жителей составляли болгары. Кроме того, в Эдирне жили сербы и греки, но жили в основном по принуждению, хоть и не считались рабами. Султан, как и его предшественники, не позволял никому уехать, желая таким образом доказать, что любые народы и племена могут существовать с турками-завоевателями бок о бок.

На улице непривычный глаз почти не различал христиан и магометан, носивших похожую одежду. Судя по всему, христиане подстраивались под магометанские обычаи нарочно - чтобы упростить себе существование. Мужчины-христиане носили длинные кафтаны и большие шапки, а женщины-христианки старательно кутались в платки, подражая магометанским женщинам, которые на улице ходили, накинув на голову плащ, оставляющий видными только глаза. Это казалось непривычно, как и многое другое - например, жилища.

В Турции большинство домов, стоявших вдоль улиц, выглядели неопрятными и неухоженными. В деревнях это были одноэтажные мазанки с облупившимися стенами, а в городах - двухэтажные строения с очень низким первым этажом, над которым второй выдавался на целый локоть, отчего только усиливалось ощущение кривизны и неряшливости.

Улицы в Эдирне выглядели так же неопрятно, как в других турецких городах, но в турецкой столице среди этой неопрятности часто встречались стройные и красивые постройки из камня - городские укрепления, мечети, бани и, конечно, все стены и здания султанского двора.

Иногда на стенах мечетей Влад видел причудливые завитки и точки, нарисованные чёрной краской.

- Что это, отец?

- Это магометанские письмена.

- А что они означают?

- Много чего, - отвечал родитель, - но для тебя только одно - не вздумай трогать эти стены, и уж тем более прислоняться, даже задерживаться около них надолго, если вдруг тебя отпустят гулять по городу. Вон видишь ту надпись? Турки зовут её восточным лебедем.

Завитки, из которых состояла надпись, действительно складывались в фигурку плывущего лебедя, что выглядело очень занятным, и, наверное, поэтому отец Влада много знал про надпись:

- Она означает "Нет бога кроме Аллаха, и Мохаммед - пророк Его". В этих словах заключена суть магометанской веры. Кстати, тебе полезно знать, что сын и наследник султана назван в честь Мохаммеда, но турки выговаривают это имя немного иначе - Мехмед.

- А сколько у султана всего сыновей? - спросил Влад.