Ангел с черным крылом - Скенандор Аманда

В животе Уны снова заурчало. В цокольном этаже вокзала есть ресторан для женщин, но Уна почти никогда не ест во время работы. Ведь надо быть готовой в любой момент броситься наутек, а живот, полный устричного рагу или тушеной капусты с ветчиной, заметно мешает во время бега.

В цокольном этаже можно не только вкусно поесть, но еще и хорошо поработать. Надушенные молодые люди на выходе из парикмахерской, спешащие в туалет леди, бегущие на работу машинисты поездов и проводники… И Уна решила совершить еще один заход перед тем, как отправиться домой.

Она снова зашла в здание вокзала через другой зал ожидания. Направляясь к лестнице, ведущей вниз, она заметила весьма бедно одетого мальчишку: потрепанные штаны, пальто в грязных и жирных пятнах и не менее грязная кепка. Уна закатила глаза, увидев, как оборванец приблизился вплотную к одетому с иголочки мужчине в высоком цилиндре. «Только не это, желторотик!» – пронеслось в голове у Уны. Мальчишка быстро огляделся и потянулся к карману пальто лощеного господина. Уна задержалась на лестничной клетке, хотя и понимала, что через пару секунд сюда отовсюду сбегутся копы. «Не надо!» – мысленно кричала Уна.

Она тоже была когда-то такой же юной. И такой же глупой. Просто чудо, что ей удалось избежать исправительной колонии для несовершеннолетних.

Тем временем мальчишке удалось запустить грязную ручонку в карман пальто мужчины в цилиндре. Уна покачала головой. Неумеха… Уже через секунду он выдернул руку, сжимая в ней золотые часы. Такие стоят не меньше сотни, но воришка получит у скупщика не больше двадцатки. Или еще меньше, если работает на кого-то. Но Уна не могла не отметить, что мальчишке таки удалось незаметно вытянуть часы из кармана. Значит, не такой уж и неумеха…

Мальчик сделал шажок в сторону, и Уна пошла вниз по лестнице. Она успела спуститься всего на пару ступенек – и тут на весь зал раздалось раскатистое «Вор!» Уна напряглась всем телом, как натянутая струна, готовая сорваться с места. Она оглянулась и увидела, что мужчина крепко держит мальчишку за руку, в которой раскачиваются, посверкивая, часы на золотой цепочке.

Вот так малолетки и попадают в колонию. А этот такой худющий, что, если не отправят сейчас в колонию, скорее всего, замерзнет где-нибудь на улице. Уна поспешила к мальчишке, пробиваясь сквозь толпу негодующих зевак, и, не успев сама толком опомниться, уже стояла прямо рядом с ним.

Уна зажала саквояж под мышкой и картинно всплеснула руками.

– Вот ты где, негодник! – громко вскрикнула она. – Мать места себе не находит, а он тут на вокзале ошивается! – и, обернувшись к обокраденному мужчине: – Этот негодник вам чем-то помешал?

Глаза мужчины яростно сузились.

– Этот негодник – самый настоящий вор! Он только что вытащил у меня часы!

Уна опять всплеснула руками и изумленно выпучила глаза. Слишком картинно, должно быть, но нужно во что бы то ни стало отвлечь на себя внимание мужчины.

– Вилли, не может быть! Это что, правда?

– Я… э…

Мальчик еще раз посмотрел на свою руку, все еще зажатую в кулаке мужчины, а затем на Уну… и от его смущения не осталось и следа.

– Простите меня, тётя Мэй! Вы же знаете, мама как запьет… Я уже три дня ничего не ел…

Уна внутренне поморщилась. Люди больше сочувствуют больным, чем пьяным… Но ладно, он ведь еще совсем мальчишка…

– Это не оправдание! Ты же знаешь, у меня всегда найдется тарелка супа для тебя! Немедленно отдай этому джентльмену часы и извинись перед ним!

Мужчина медленно разжал руку. На запястье мальчика остались ярко-красные полосы. Что-то во взгляде этого хитрого лисенка подсказало Уне, что он намерен сбежать, предоставив ей разгребать заваренную им кашу. Поэтому Уна тут же схватила его за воротник грязного пальтишка и хорошенько встряхнула.

– Отдай часы немедленно, ты что, оглох?

– Да, мэм…

Он все же бросил неуверенный взгляд на Уну, но в следующее мгновение отпустил цепочку часов. Те упали в ладонь обокраденного мужчины. Мальчик разочарованно проводил их взглядом, пока мужчина засовывал их обратно в карман пальто.

– А извиниться? – настаивала Уна.

– Простите меня, сэр! Это больше никогда не повторится!

– Вот и хорошо! – потрепала мальчишку Уна.

Продолжая крепко держать его за воротник пальто, она обернулась к обокраденному с извиняющейся улыбкой.

– Примите и мои глубочайшие извинения, сэр! Его мать – порядочная женщина! Она просто никак не может прийти в себя после смерти мужа. Я уверена, вы все понимаете, ведь у вас доброе сердце – это сразу видно. Не смеем больше задерживать вас, сэр!

С этими словами Уна еще раз встряхнула парнишку и прибавила:

– И уж будьте спокойны: перед ужином задам ему знатную трепку!

Выражение лица мужчины ничуть не смягчилось. Он тщательно отряхнул свое пальто, словно оно замаралось просто от того, что Уна и мальчишка стояли с ним рядом.

– Да уж, будьте любезны! – процедил он.

Уна поспешила поклониться и за шиворот вытащила мальчишку из зала ожидания. Как только они вышли на улицу, тот попытался вырваться, но Уна затащила его за стальную опору надземки.

– Ты чего добиваешься? – прошипела она. – На Рандалс [3] не терпится?

– Вам-то какое дело?

Уна отпустила ворот его пальто.

– Никакого. Но из-за таких болванов, которые не думают головой и знай только ищут проблем на свою задницу, все становятся подозрительнее, то и дело хватаются за часы и кошельки. Я уж не говорю про копов. А мне и остальным работать вдвое сложнее.

– Я бы и без вас справился. Вырвался бы и удрал.

– Да что ты? Этот тип вцепился в тебя как бульдог! Ты что думаешь – тебя пожалеют в Гробах [4], потому что ты еще маленький? Сожрут и не заметят! Не церемонятся они с такими, как мы с тобой!

Мальчишка просто пожал плечами. Вот упрямец!

– А родители твои знают, чем ты тут на вокзале промышляешь?

– Нет у меня никого!

– Тогда тебе дорога в благотворительную школу. Там будут хотя бы кормить. И научат читать и писать.

– Ага. А потом отправят на Запад, как всех сирот…

– И что? Это все-таки лучше, чем сгнить в тюрьме.

Он снова молча пожал плечами. Уна присела рядом с ним на корточки. Щеки мальчугана были грязными, одна даже слегка расцарапана. С носа капало.

– Ну, или хоть будь осторожнее! В надземке проще, – Уна дернула головой вверх, где прогрохотал поезд. – Там и копов меньше. И начинай с малого. Мелочь из карманов, или несколько монет у дамы из сумочки. Если украдешь все, не успеешь далеко убежать – хватятся. Когда мужчина идет по делам, он сразу же заметит, если пропали часы. Лучше дождаться, пока он не рассядется где-нибудь, уткнув нос в газету или в стакан с джином.

Уна достала чистый носовой платок, поплевала на него и обтерла мальчишке щеки.

– И умывайся чаще, что ли! Лучший вор тот, кто вовсе на вора не похож!

Придав ему более-менее приличный вид, Уна засунула руку в карман и выудила оттуда десять центов.

– Вот, держи! Иди поешь. И подумай о благотворительной школе.

Не успела Уна протянуть монетку, как почувствовала его руку в кармане своего пальто.

– Правильно! Шарить по карманам легче, когда человек чем-то занят. Но только я не настолько глупа, чтобы держать там что-то ценное для таких, как ты.

Мальчишка смущенно улыбнулся и убрал руку.

– И надо делать все быстрее. А руку засовывай поосторожнее. Попробуй скорешиться с парнями, которые по кебам работают. Может, научат кое-чему.

– А у вас есть напарник?

– Нет. Не доверяю…

Краем глаза Уна заметила какую-то суету у входа в вокзал и резко обернулась. Она спряталась поглубже за выступом железной фермы и притянула к себе мальчишку. Тот самый мужчина, которого парнишка пытался обокрасть, что-то громко втолковывал двум полицейским. Уна нахмурилась. Когда они уходили, он злился, но вроде уже успокаивался. Уна снова обернулась к сопляку, прижала к стене и обшарила карманы и, конечно, обнаружила пропавшие золотые часы.