Мария I. Королева печали - Уэйр Элисон

– Увы, моя дорогая Мария, в наши дни право немногого стоит.

В том же месяце депутация советников во главе с герцогом Норфолком и герцогом Саффолком вернулась в Хансдон. Впрочем, на сей раз все было чуть иначе.

Герцог Норфолк не стал ходить вокруг да около, а сразу взял быка за рога.

– Миледи Мария, – начал он, обходясь без ее титула, – я должен сообщить вам, что парламент принял акт о том, что вы утрачиваете легитимность и право на престолонаследие, которое переходит к принцессе Елизавете.

– Нет! – закричала Мария, не заботясь о последствиях. – Я законная дочь короля и его законная наследница. Я готова считать Елизавету сестрой, но принцессой – никогда!

– Своеволие и непокорность навлекут на вас гнев короля! – гаркнул Норфолк. – Я в жизни не видел такой неблагодарной и непочтительной дочери.

Марию трясло как в лихорадке, но она оставалась непоколебимой:

– Я подчинюсь лишь решению папы, и я не верю, что оно уже вынесено.

В разговоре наступила пауза, причем достаточно длинная, чтобы Мария поняла: стрела попала в цель.

В тот раз они уехали, но вскоре вернулись, причем Норфолк был настроен более решительно. Он громко откашлялся и произнес:

– Я говорил с королем о вашем упрямстве, миледи Мария, и он велел передать, что вам запрещено пользоваться титулом принцессы, а ваш двор должен быть распущен. Вы уже не в том возрасте, чтобы нуждаться в учителе, в связи с чем доктора Фетерстона освободят от его обязанностей.

– Нет! – Мария пошатнулась, словно от удара, и ей пришлось схватиться за стул, чтобы устоять на ногах. – Они не могут так со мной поступить! Где я буду жить?

– Желание короля – закон. Он хочет, чтобы вас отправили в Хатфилд прислуживать принцессе Елизавете. Ее двор будет сформирован там в декабре.

Марии казалось, что она вот-вот лишится чувств. Она потеряла дар речи. Все обернулось даже хуже, чем она ожидала, поскольку свита Елизаветы в основном состояла из сторонников Болейнов, и все они были врагами Марии.

– Ну и когда будет распущен мой двор?

– Скоро, – лаконично ответил Норфолк.

Леди Солсбери выступила вперед, ее лицо было белым как мел.

– Милорд герцог, а мне разрешат остаться с принцессой?

– С леди Мэри! Этот титул запрещен. – (Леди Солсбери явно собралась возразить, но в результате молча склонила голову. Мария знала: как только Норфолк уедет, воспитательница нарушит запрет.) – А вам, миледи, поручено доставить драгоценности леди Марии. Их потребовала ее милость королева.

Мария буквально задохнулась от подобной наглости.

Глаза леди Солсбери гневно вспыхнули.

– Чтобы я отдала драгоценности принцессы женщине, являющейся позором христианского мира! Даже и не надейтесь!

Норфолк смерил ее злобным взглядом:

– А вот за это, мадам, вы тоже уволены.

Мария увидела, что леди Солсбери съежилась, как от удара.

– Прошу прощения, милорд, но я была шокирована подобным требованием. Умоляю, позвольте мне остаться с Марией!

– Нет! – Норфолк оставался неумолим. – Возвращайтесь к себе в поместье, миледи.

– Я буду прислуживать ей за свой счет, – не сдавалась леди Солсбери.

На глаза у Марии навернулись слезы. Она не могла потерять воспитательницу, ведь та была ей словно вторая мать.

– И само собой, поощрять ее строптивость! – парировал герцог. – Нет, миледи, вы сейчас подчинитесь приказу его милости, да и потом тоже.

В ту ночь они горько рыдали в объятиях друг друга. Мария льнула к леди Солсбери, держась за нее, как утопающий хватается за соломинку.

– Не знаю, как я буду без вас жить, – всхлипывала Мария.

– Для меня это тоже будет нелегко, – шмыгнула носом леди Солсбери. – Но вы должны знать, что я каждый день буду молиться за вас и мысленно всегда буду с вами. А если я смогу оказать услугу вам или королеве, вашей матушке, то за мной дело не станет.

Последовавшие за этим недели были омрачены обрушившимся на них несчастьем и пролетели слишком быстро. Вскоре вещи Марии начали упаковывать, а дом – готовить к закрытию. Один за другим его покидали слуги, прощание с некоторыми из них надрывало душу. Мария из последних сил старалась быть любезной, не теряя самообладания. Эти люди служили ей годами, некоторые всю ее жизнь, и было невыносимо больно смотреть, как они уходят. Она настолько погрузилась в свои страдания, что почти не обратила внимания на принесенную Генри Поулом новость о женитьбе герцога Орлеанского на Екатерине Медичи, дочери герцога Урбино.

Очень скоро не будет никаких новостей от Генри Поула, как и от кого бы то ни было. Не будет ни уютных вечеров с леди Солсбери у горящего очага, ни интеллектуальных дискуссий с доктором Фетерстоном. Она останется одна как перст, отрезанная от мира, во враждебном окружении.

Глава 7

И вот пришел день Рождества – день, наступления которого она страшилась. Сегодня она попрощается со своей прежней жизнью, со всем, что было привычно и нежно любимо. Закутавшись в меха для защиты от декабрьского ветра, Мария стояла посреди двора в ожидании носилок, в которых ее должны были доставить в Хатфилд. Леди Солсбери пришлось поддерживать воспитанницу, иначе та, находясь в расстроенных чувствах, непременно упала бы. Привычное спокойствие покинуло даже провожавшего ее доктора Фетерстона. Мария увидела слезы в его глазах.

Они с леди Солсбери придерживали для Марии дверцу носилок, рядом нетерпеливо топтался герцог Норфолк. Марию охватила паника.

– Я никуда не поеду! – закричала она.

– Вы будете делать то, что вам велено! – рявкнул он.

– Поезжайте, Мария, – ласково прошептала леди Солсбери. – Своим отказом вы ничего не добьетесь.

– Не хочу, – упорствовала Мария. – Я не собираюсь преклонять колени перед незаконнорожденной, укравшей мой законный титул.

– Довольно! Не желаю слышать подобные разговоры! – взревел Норфолк, угрожающе нависая над Марией. – Если бы моя дочь оказала столь чудовищное сопротивление, я бы выбил из нее всю дурь и разбил бы о стену ей голову, сделав мягкой, как печеное яблоко.

На какой-то ужасный миг Мария решила, что он прямо сейчас так и поступит, и не смогла сдержать слезы.

– Угрозами, милорд, вы не сдвинете меня с места, – всхлипнула она.

– Залезайте! – Он грубо схватил Марию за руку и втолкнул в носилки.

Она даже не успела обнять леди Солсбери и доктора Фетерстона. Тяжело опустившись на мягкое сиденье, Мария почувствовала, что носилки тронулись с места, и, заливаясь слезами, отдернула шторку.

– Да хранит вас обоих Господь! – крикнула она. – Молитесь за меня!

Доктор Фетерстон поднял руку, благословляя Марию, а леди Солсбери послала ей воздушный поцелуй. Какое счастье, что они успели попрощаться наедине! Мария, глотая горькие слезы, смотрела на своих дорогих воспитателей, пока те не скрылись из виду. Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.

То было ужасное путешествие, в холоде, в некомфортных условиях. Мария всю дорогу ощущала нависшую над ней угрозу. Слезы текли ручьем, и, пока маленькая процессия прокладывала путь к северу от Лондона, приближаясь к Хатфилду, у Марии непрерывно сосало под ложечкой.

И вот наконец впереди показался дом. Отец давным-давно получил его от епископа Или. Мария хорошо знала этот дворец из красного кирпича, поскольку воздух в здешних местах был особенно чистым и она нередко бывала тут в детстве. Но теперь все вокруг казалось ей чужим, и, когда носилки остановились во внутреннем дворе, Мария внезапно почувствовала, что ее подавляют башни, контрфорсы, фронтоны и изогнутые трубы.

Встречу трудно было назвать слишком пышной. На крыльце стояла, дрожа от холода, женщина лет пятидесяти с кислым лицом, в богатых одеждах и старомодном гейбле с длинными концами.

– Миледи Мария, – без улыбки приветствовала она девушку, когда та ступила дрожащими ногами на землю. – Я леди Шелтон, тетя королевы. Я ваша новая воспитательница. Ступайте за мной, я покажу вам вашу комнату.