На запасных путях и в тупиках скопились тысячи вагонов. Не хватало локомотивных и кондукторских бригад. Бастовали железнодорожники. Работа их становилась небезопасной, и многие дезертировали. Повсеместно царил хаос. Сотни и сотни паровозов были повреждены. И вдоль всей магистрали эти металлические монстры составляли многочисленные кладбища. Не было похоже, чтобы кто-либо в ближайшее время смог вдохнуть в них жизнь, зажечь оледеневшие топки.
Острой проблемой стали чешские легионеры. Совсем недавно они были подданными Австро-Венгерской империи, которая, все еще значась на карте, на самом деле перестала существовать, распалась на глазах. Десятки тысяч чехов и словаков, прекрасно обученных и организованных солдат, оказались никому не нужными, но одновременно и необходимыми всем. Использовать эту бесхозную силу в своих интересах, привлечь ее на свою сторону — кто только не ставил перед собой такую задачу!
Цель же самих легионеров сводилась к скорейшему возвращению домой, где Томаш Масарик провозгласил Чехословацкую республику. И это их желание совпадало с решением Международной конференции, постановившей отправить чехословацкий корпус на запад кружным путем. Сначала по железной дороге во Владивосток, а уже оттуда в Европу морским транспортом.
Теперь понятно, почему бывшие военнопленные стали стекаться как поодиночке, так и целыми отрядами к Транссибирской магистрали, видя в ней единственное свое спасение, а потому пытаясь овладеть ею. В короткое время чехословаки захватили расположенные вдоль железной дороги города — Челябинск, Омск, Ново-Николаевск, Томск, а затем повели наступление на Иркутск, откуда почти беспрепятственно был открыт путь к Владивостоку.
Первые эшелоны с чехословаками прибыли во Владивосток за полгода до появления здесь Райли Аллена. Уже в мае 1918 года их было 16 тысяч. Бывшие подданные Австро-Венгрии надеялись, что незамедлительно, прямо с колес, пересядут на суда, идущие в Европу.
Надежды оказались напрасными. Никакие пароходы их не ждали. Вместо этого им предложили казармы в так называемом Гнилом Углу. Не слишком-то приятное место, получившее свое название потому, что здесь вечно сыро и клубится туман.
«Даже у птицы есть гнездо, — подумал Райли, — а эти бедолаги который месяц не найдут себе пристанища».
Чтобы отправить их в Европу, понадобились бы десятки и десятки судов. А где они? Значит, им еще долго находиться во Владивостоке.
Среди бывших военнопленных много раненых, больных. Есть и инвалиды. Американский Красный Крест — их главная, а может быть единственная, надежда.
Райли Аллен уделил папке весь остаток дня. Больше всего в ней было отчетов, которые Рудольф Тойслер еженедельно посылает в Вашингтон. Но были и местные донесения к самому Тойслеру. Там находился дневник, обнаруженный в сумке трагически погибшего врача. Были письма, ждавшие ответа, газетные вырезки и фотографии. Было и множество радиограмм, сухих, без единого яркого слова.
В конце папки он нашел листок, которому вначале не придал внимания. Сообщалось о большой группе детей, оказавшихся вдалеке от дома. Они уехали из Петрограда, чтобы провести каникулы в предгорьях Урала, но к зиме не смогли вернуться к родителям.
Без хлеба и теплой одежды!
У Аллена кольнуло сердце. Он почувствовал и зримо представил трагедию, которая назревает далеко отсюда.
— Я хочу заняться детьми. — Это были первые слова, которые он произнес утром при встрече с Рудольфом Тойслером.
— Хорошая мысль. Я знал, вы не пропустите эту страничку, — ответил Тойслер, хитро прищурив глаза.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Человек, взявшийся написать документальную книгу, невольно становится исследователем. В его руки попадают материалы, вышедшие из-под пера многих людей, а потому представляющие разные и даже полярные точки зрения.
Первым из американских источников, с которым мне пришлось познакомиться, была небольшая статья — всего дюжина страничек, вошедшая в одну из серий «Делаверских записок» (Университет штата Нью-Йорк) за 1949 год.
«Эпизод из времен Великой русской революции. Детские колонии в Сибири» — таковы заголовок и подзаголовок статьи. Ее авторы Джейн Сван и Вальтер Кирхнер помогли мне узнать, что американцы проявили интерес к детям и желание им помочь еще до приезда Валерия Альбрехта и его спутников в Сибирь, а Райли Аллена — во Владивосток.
В 1918 году в Самаре находилась штаб-квартира Американского союза христианской молодежи, которую возглавлял Байард Кристи. До этой организации дошли слухи о бедственном положении юных петроградцев. Но прежде чем спасать детей, надо было провести обследование: где и как живут колонисты, много ли их…
Это нелегкое задание поручили Альфреду Свану.
Сван, будучи англичанином, родился в России. Он и его жена Екатерина покинули Петроград, гонимые голодом. Супруги Сван добрались до Нижнего Новгорода. Затем спустились по Волге до Самары. Здесь Альфред Альфредович и познакомился с Байардом Кристи и сразу принял его предложение включиться в благотворительную работу.
Масштаб предстоящей операции был таков, что Союзу христианских молодежи в одиночку не справиться. Вот почему к делу помощи детям подключился Американский Красный Крест.
В Самаре находилась и другая благотворительная организация — Миссия друзей, о которой сейчас, десятилетия спустя, я мало что могу сказать. Знаю лишь одно: в нее входили настоящие люди, готовые к самопожертвованию, к какой угодно работе, самой грязной и неблагодарной. Альтруизм был в крови этих людей.
Так в одной упряжке с Альфредом Сваном оказались Грегори Уэлч и Чарльз Коллис. Тоже англичане, а возможно, ирландцы.
Будучи по убеждению пацифистами, Коллис и Уэлч отказались стать солдатами и участвовать в кровавой войне. Но захотели приносить пользу несчастным и нуждающимся. Пусть их пошлют в страну, где труднее всего. Вот и оказались в России.
Движимая чувством милосердия, эта троица (так и хочется сказать — святая троица) отправилась навстречу опасности и неизвестности.
Обследование колонии, группы которой разъехались по разным городам Сибири, показало печальную картину. Примерно тысяча детей в возрасте от пяти до шестнадцати лет нуждалась в хлебе, деньгах, теплой одежде, жилье, дровах, мыле и медикаментах, а главное — в участии, в немедленной помощи.
Картина, нарисованная авторами «Делаверских записок», в целом соответствует тому, что мне рассказывали бывшие колонисты. Но некоторые описания вызывают тем не менее возражения. Не столько мои, сколько самих участников тех далеких событий.
Положение детей было и без того трудным и драматичным. Так стоит ли еще более сгущать краски?! Судите сами.
Из «Деловых записок»
В Тюмени колония помещалась в большом бревенчатом доме, бывшей крепости, построенной родом Строгановых во времена Иоанна Грозного. Когда туда прибыли представители Красного Креста и вошли в обширный двор с его конюшнями и сараями, перед ними предстала плачевная картина.
По темным коридорам взад и вперед сновали полураздетые фигуры. Мальчики с всклокоченной шевелюрой играли в карты, почти не обратив внимания на вновь пришедших… Между игроками происходили драки… Иные валялись на своих кроватях… И вся эта картина венчалась лестницей, превращенной в уборную.
Нет, не следовало изображать мальчишек как стадо необузданных бродяг и диких волчат, лишенных какого бы то ни было внимания и опеки со стороны русских воспитателей.
К слову говоря, другой американский автор, Флойд Миллер, так и назвал свою книгу — «Дикие дети Урала», что вызвало резкие возражения и даже неприятие книги бывшими колонистами. Видимо, и Миллер держал в своих руках «Делаверские записки». Потому и получил одностороннюю информацию.
