Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза)

— Куда ты смотришь?

— Никуда, — пожал плечами Марко. — На этом берегу я проделывал трюки на велосипеде, чтобы понравиться одной девушке.

— Ты ее заполучил?

— Нет, — немного подумав, ответил Марко.

— Даже не верится. — Рольф вытащил пачку сигарет и сунул одну в рот. — А что случилось?

— Уже неважно. — Марко хотел оставить Элизабетту в прошлом.

— Ну так ей же хуже, верно?

Марко промолчал. Хуже было ему — и будет всегда. Расстроившись, он снова окинул взглядом Тибр и заметил группку мужчин, которые сгребали песок на набережной ниже по течению. Они были обнажены до пояса, некоторые надели на голову платки для защиты от солнца. Один из них нахлобучил шляпу из свернутой газеты.

У Марко промелькнуло воспоминание. Когда-то Элизабетта красовалась у реки в такой же шляпе. Он пошел вдоль стены, чтобы получше разглядеть рабочего.

— Куда ты? — Рольф прикурил сигарету, прикрыв ее от ветра ладонью.

— Хочу посмотреть, что они там делают. — Подойдя достаточно близко, Марко остановился. Парень в бумажной шляпе знатно отощал, но Марко узнал бы его где угодно. Это был Сандро.

Марко остолбенел. Он знал, что евреев из гетто, согласно расовым законам, отправляют на принудительные работы, но прежде об этом не слишком задумывался. Его пронзила жуткая мысль: его старый друг, настоящий гений, копает землю как простой работяга. Сердце сжалось от любви к Сандро, которая до сей поры, должно быть, дремала.

Сандро вдруг поднял голову и посмотрел на Марко, задержав на нем взгляд. У Марко пересохло во рту, и в этот миг он увидел себя глазами Сандро: за ним наблюдает фашист, стоящий рядом с нацистом. И Марко сам себя не узнал.

Сандро продолжил копать, а на Марко снизошло прозрение. Теперь он больше не понимал, кто он такой. Он не знал, кем стал. В прошлом году он так хорошо проявил себя в Палаццо Венеция, был там восходящей звездой. Но его отец оказался прав и еще кое в чем: над начальниками всегда стояли другие начальники, эта лестница никогда не заканчивалась. И Марко уже не понимал, зачем ему по ней карабкаться. Он даже не представлял, куда она ведет.

Его охватил стыд за все, что он сказал и сделал, за то, в кого превратился. Когда-то Марко уверял Сандро, что он — это не его форма. Марко ошибся. Он стал ее воплощением и теперь был сам себе противен.

— Ты знаешь их, Марко?

Марко потрясенно заморгал.

— Да. Вот того, в бумажной шляпе.

— Кто это? — Рольф выпустил струю дыма.

— Мой лучший друг.

— У тебя был лучший друг еврей?

— Да. — Марко отвел взгляд. — Пошли.

— Куда? На службу?

— Не знаю, — ответил потерянный Марко.

Глава семидесятая

Элизабетта направлялась в Сан-Лоренцо на встречу с новым связным с черного рынка. Сан-Лоренцо был более оживленным районом, чем Трастевере. По заполненным толпой тротуарам спешили куда-то торговцы, матери тащили детей за руку, а старушки катили за собой тележки, на широких улицах сигналили автомобили, автобусы и трамваи.

Она свернула на Виа-Чезаре-де-Лоллис, улицу, которая проходила мимо Ла Сапиенцы, и вспомнила о Сандро. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, когда она посещала с ним здесь лекцию, посвященную Грации Деледде. В те времена тревожило ее лишь одно: как выбрать между двумя такими замечательными парнями.

Внезапно из громкоговорителей послышалась сирена воздушной тревоги. Воздух завибрировал от жуткого гула. Элизабетта в страхе посмотрела наверх, как и все прохожие. В небе кружили американские бомбардировщики, их орудия были нацелены прямо в Сан-Лоренцо. Летающие крепости [113]. Она узнала их по фотографиям в газете.

Начался хаос. Женщины пронзительно верещали от ужаса. Кричали мужчины. Все куда-то мчались, чтобы побыстрее убраться с улицы. Завывали сирены. Самолеты устремились вниз. Их двигатели гудели все громче и громче, издавая устрашающий рев.

Элизабетта завертелась на месте, высматривая укрытие. Разбегающиеся во все стороны люди толкали ее. Вместе с паникующей толпой она побежала к ближайшему зданию — обувному магазину. Мужчины и женщины яростно и отчаянно сражались за место внутри.

Повинуясь инстинкту самосохранения, Элизабетта стала тоже туда протискиваться. Рев самолетов оглушал. Все закрывали уши, визжали, кричали, молились, плакали. Матери, сжавшись в комок, прижимали к себе детей. Самолеты заполонили все небо и затмили солнце

Бум!

Посреди улицы взорвалась оглушительная вспышка. Ударная волна подбросила Элизабетту в воздух. Словно при извержении вулкана, отовсюду посыпались кирпичи и камни. Она приземлилась на землю вместе со всеми остальными — ошеломленной массой людей, голосивших, рыдающих, кричащих, стонущих и истекающих кровью.

Элизабетта оставалась в сознании. Голова у нее раскалывалась от боли. Она ничего не слышала — словно оглохла. Она велела себе начать двигаться. Необходимо найти укрытие. Элизабетта попыталась встать, но ее придавила какая-то неподвижная женщина.

Элизабетта попыталась дозваться ее, но та не отвечала. И тогда она поняла, что женщина мертва. Рядом копошилась маленькая девочка с окровавленной головой.

Последовал второй взрыв, затем еще один. Земля содрогалась. Повалил черный дым. Крыша магазина просела и рухнула.

От ужаса Элизабетта закричала. Все еще не слыша себя, она с трудом поднялась на ноги. Все тело было в песке и осколках камня. Руки и ноги покрыты порезами. Сумочка исчезла. Одна туфля потерялась.

Бум-бум-бум!

По всему району рвались бомбы. Земля тряслась от взрывов. Повсюду валялись обломки. Из витрин магазинов вылетали стекла.

Дым заслонял обзор. Начали вспыхивать пожары, среди руин зданий расцвели жуткие оранжевые всполохи. Воздух перегрелся. Над развалинами клубился черный дым, тяжелый от пыли. Глаза щипало, ноздри забились. Элизабетта кашляла, задыхаясь. Раненые шли, пошатываясь, будто тени в аду.

Взрывы продолжались. Она метнулась в одну сторону, потом в другую, сталкиваясь с перепуганными, несущимися прочь людьми. Все куда-то бежали с криками. Элизабетта завертелась на месте, не разбирая дороги. Вдруг она услышала плач и поняла, что плачет она сама. Колени подкосились. Элизабетта рухнула на обломки и потеряла сознание.

Элизабетта открыла глаза и поморгала, пытаясь понять, что случилось. В голове пульсировало. Все тело болело. Она лежала на спине поверх обломков бетона. Небо сквозь дым было почти неразличимо.

Мозг отказывался соображать. Американские бомбардировщики исчезли. Атака закончилась. Элизабетта не представляла, долго ли пролежала здесь. Слышались слабые мольбы. Она попыталась пошевелиться. Было больно, но ноги и руки вроде уцелели.

Элизабетта медленно села и стала ощупывать лицо. Ладони испачкались в теплой крови. Руки и ноги были изрезаны. Одежду и тело покрывала серая сажа. Дышать было нечем, ноздри забились. Элизабетта высморкала комок черных соплей. Во рту был привкус песка и земли.

Пошатываясь, она поднялась на ноги и в ужасе огляделась. Сан-Лоренцо сровняли с землей. Видна была даже соседняя улица. На обломках и руинах полыхали пожары. Местные жители и представители власти пытались потушить огонь. Магазины стали грудами кирпича, мрамора, камня и искореженного металла.

Вокруг все превратилось в побоище. Посреди улицы валялись оторванные конечности, словно куски мяса. Мужчины, женщины и дети замертво лежали среди обломков и руин, из страшных ран струилась кровь. Доктора и медсестры бегали туда-сюда с носилками и черными медицинскими сумками.

Повсюду была кровь. Пачкала и пропитывала разодранную, порванную в клочья одежду каждого. Некоторые были еще живы, стонали и плакали, мучительно корчась от смертельных ран. Среди раненых и погибших валялся хлам — остатки человеческой жизни. Записная книжка на пружине. Коричневая сумочка. Очки в роговой оправе. Портфель.