Ольвия (ЛП) - Чемерис Валентин Лукич

— Кто живет на границах Скифии, какие племена и народы?

— Со скифами граничат тавры, каллипиды, алазоны, невры, андрофаги, меланхлены, будины и савроматы.

— Будут ли эти племена помогать скифам? — быстро спросил царь. — В дружбе и мире ли они с кочевниками?

— О нет, владыка! — уверенно воскликнул предводитель. — Как свидетельствуют слухи, собранные твоими верными людьми, племена и народы, живущие по ту сторону Истра, не любят скифов за их набеги. Они не хотят покоряться скифам — злым созданиям Ангро-Манью, и потому никогда не поддержат их. Ибо скифы — это великие хапуги, они хватают все, что увидят у чужих племен, и все их вещи — это награбленные вещи. А что уж скиф ухватит, того никогда не отдаст: будь то вещь какая, или человек, или конь. Когда племена и народы вспоминают скифов, их лица становятся хмурыми. Ибо чего им поддерживать алчных кочевников? Чтобы те еще больше крепли? Ведь тогда будет совсем плохо жить другим племенам. Поэтому все племена хотят, чтобы скифы были хилыми и негромко щелкали своими кнутами и нагайками.

— Я награжу тебя за добрые вести, — сказал Дарий.

— О великий царь, — пав на колени и воздев руки к царю, воскликнул предводитель. — Не за щедрые дары тебе служу, а за честь и славу рода твоего ахеменидского!

Кланяясь, предводитель немного отступил назад, а затем, выпрямившись, застыл на месте, не в силах скрыть радость от обещанных царских даров.

И повелел тогда Дарий, чтобы глашатаи прокричали в войсках такое его царское слово:

— Бог великий Ахурамазда, который сотворил небо, который сотворил землю, который сотворил человека, который сотворил благоденствие для человека, который Дария сделал царем, который царю Дарию даровал царство великое, богатое добрыми конями и добрыми мужами, говорит Дарию так:

Пусть добрые мужи на добрых конях, по воле самого Ахурамазды, завоюют неверных саков, которых здесь называют скифами и которые есть злое создание Ангро-Манью.

Я — Дарий, царь великий, царь царей, царь многоплеменных стран, царь всей великой земли, что далеко раскинулась, сын Виштаспы, Ахеменид, повелеваю:

пусть персидское копье пронзит скифов, которые не сдадутся на мою милость; добро их, коней, стада и отары, кибитки их, жен их и детей пусть разделят между собой славные персидские мужи, а край тот, темное царство Ангро-Манью, пусть персидские кони вытопчут так, чтобы здесь стала пустошь!

Кто сложит голову в походе, того ждет вечная и счастливая жизнь в царстве Ахурамазды!

***

Царское слово едва было зачитано с пергамента царским секретарем на холме, как в тот же миг, по знаку, данному с холма, его принялись кричать глашатаи в войсках.

А тем временем Дарий сказал:

— Кою, который построил этот мост, мы поручаем и разрушить его, как только переправимся на тот берег. На родину мы вернемся другим путем, восточным, вдоль побережья Кавказских гор. И выйдем прямо в Мидию.

Военачальники переглянулись; при словах «разрушить мост» на их лицах проступила тревога, но никто из них не посмел вымолвить и слова.

Тогда вперед выступил Кой и — будь что будет! — рухнул на колени перед царем.

— Тебе чего, строитель моего моста? — нахмурил брови царь. — Или ты не в силах разрушить мост, который сам же и построил?

— Царь царей! — Кой коснулся бородой земли и поднял голову, но по-прежнему стоял на коленях. — Позволь мне, малому человеку, который живет на свете лишь благодаря твоим безгранично щедрым милостям, позволь мне, твоему рабу, слово молвить.

Дарий слегка кивнул, и Кой быстро, боясь, что царь не дослушает, заговорил:

— Великий царь! Ты идешь в край, где нет ни городищ, ни засеянных полей. И как там будет, один лишь бог знает. Я ни на миг не сомневаюсь в твоей победе, ибо сильнее твоего войска нет в мире. Но если в Скифии не окажется воды и не хватит пастбищ для твоих коней или провизии для воинов, то идти на Кавказ будет тяжко. Да еще по безводным степям. Не лучше ли будет приберечь на всякий случай мост на Истре? Что бы ни случилось, великий царь, а тебя всегда на западе будет ждать мост — надежный, и удобный, и близкий.

Военачальники переглянулись: ионийцы боятся идти в Скифию, потому-то их предводитель, строитель Кой, и плетет что-то там про «всякий случай», про то, что надо беречь мост. Он просто хочет со своими людьми отсидеться у моста. Трус!

Но Дарий одобрительно кивнул головой.

— Оставайтесь у моста. В помощь тебе отдаю милетянина Гистиея с его войском.

И милетянин Гистией, обрадовавшись, что не пойдет он с персами в тяжелый и изнурительный поход на непокорных и диких кочевников, которых и в степях-то найти трудно, пал ниц перед царем, поцеловал землю и поднял бороду.

— Твое повеление, о великий царь, будет исполнено. Мост мы будем беречь до тех пор, пока ты велишь нам его беречь!

И Дарию подали длинный ремень из сыромятной кожи; он завязал на нем узел и сказал:

— Это — первый день, как мы войдем в Скифию.

И завязал еще пятьдесят девять узлов, и сказал:

— Здесь ровно шестьдесят узлов. Каждый день, после того как последний мой воин перейдет через мост, развязывай по одному узлу. Как развяжешь последний, шестидесятый, узел, а меня и моего войска не будет — уничтожай мост. Но до тех пор, пока на ремне будет оставаться хоть один узел, береги мост как зеницу ока.

И все поняли, что царь царей собирается закончить поход в Скифию за шестьдесят дней.

И встал Дарий, и сказал:

— Коня!..

***

Как только бог солнца Митра поднялся над землей и осветил все персидское войско, начался переход на скифский берег. Первыми по новому мосту через Истр прошли десять тысяч отборных и знатных персидских всадников с луками — хшайя, — царских воинов. За ними прогремели по мосту боевые колесницы с серпами на осях, ведомые ратайштарами, за ними двинулись десять тысяч копьеносцев с копьями, опущенными вниз.

И лишь тогда появился личный отряд Дария — «бессмертные», тоже десять тысяч. Они ехали гордо и величаво и, казалось, ни моста, ни земли под копытами своих коней не чувствовали.

Сразу же за «бессмертными» в боевой колеснице, запряженной двумя белыми конями, ехал сам Дарий. Он стоял в колеснице, которой правил его личный возничий, стоял в розовом плаще, наброшенном поверх панциря, в золотой тиаре, вспыхивавшей под солнцем ослепительным огнем.

За колесницей слуги вели царского коня Верного, за конем громыхали царские повозки с различным добром, повозки сподвижников царя, знатных мужей, царских родичей, повозки личного лекаря царя, секретаря-глашатая, начальника походного царского шатра, далее повозки с наложницами, флейтистками, танцовщицами, слугами…

Затем переправились десять тысяч копьеносцев с копьями, поднятыми вверх, за ними — десять тысяч всадников с луками. А уже за ними до самого вечера, колоннами по десять тысяч, шла персидская конница. Всю ночь при свете факелов двигались через мост всадники, и казалось, им не будет ни конца ни края.

Лишь в полдень второго дня настала очередь переправляться персидской пехоте. Пешие воины в мягких войлочных шапках, в ярких хитонах, с рукавами, покрытыми металлической чешуей, с большими плетеными щитами, луками и дубовыми палицами с железными навершиями шли через мост всю ночь… И когда в третий раз взошло солнце, по мосту уже шла пехота других племен и народов, покоренных Дарием.

Шли мидийцы в войлочных, как у персов, шапках, с луками и щитами,

шли ассирийцы в медных шлемах, со щитами, копьями и деревянными палицами с железными навершиями,

шли бактрийцы в войлочных шапках, с тростниковыми стрелами в колчанах, с короткими копьями,

шли индийцы в хлопковых одеждах, с луками и стрелами с железными наконечниками,

шли согдийцы, одетые и вооруженные как персы,

шли каспии в козьих шкурах, с персидскими мечами,

шли арабы в длинных, до пят, одеждах, с большими луками,

шли эфиопы в львиных шкурах, с маленькими тростниковыми стрелами и наконечниками из острых камней, с копьями, к которым вместо наконечников были привязаны рога антилоп,