Последние слова были произнесены так быстро, что Дженни не была уверена, что правильно расслышала их.
– Что вы сказали, мадам? – Дженни даже заикалась от волнения.
– Может быть, ты присядешь, дитя мое? Не надо нервничать, я хочу, чтобы мы подружились.
– Да, мадам, – ответила Дженни и села, нервничая еще больше.
Преподобная мать некоторое время молча смотрела на нее.
– Итак, ты решила стать медсестрой, правда?
– Да, преподобная мать.
– А почему? – спросила вдруг мать Эрнест.
– Почему? – Дженни удивил ее вопрос. – Не знаю, пожалуй, я никогда по-настоящему не задумывалась над этим.
– Сколько тебе лет, дитя мое?
– В следующем месяце, за неделю до выпуска, мне исполнится семнадцать.
– Ты с детских лет мечтала быть медсестрой и помогать больным. Так?
Дженни покачала головой.
– Нет, – искренне ответила она. – До этого момента я никогда серьезно не думала об этом.
– Стать медсестрой довольно тяжело. В колледже Святой Марии у тебя будет очень мало свободного времени. Ты будешь работать и учиться целыми днями и ночевать будешь в колледже. Для посещения семьи у тебя будет всего один выходной в месяц. – Преподобная мать повернула чайную чашку ручкой от себя. – Твоему приятелю это может не понравиться.
– Но у меня нет приятеля, – сказала Дженни.
– Ты ведь приходила на балы с Майклом Халлораном, и ты каждую субботу играешь с ним в теннис. Разве он не твой приятель?
Дженни рассмеялась.
– Нет, преподобная мать, он мне не приятель в привычном смысле этого слова. – Она снова засмеялась, но уже про себя, подумав о долговязом, нескладном юноше, все мысли которого были об ударе слева. – Просто он лучший теннисист в округе, вот и все. Но когда-нибудь я обыграю его, – добавила она.
– В прошлом году ты была капитаном теннисной команды девушек? – Дженни кивнула. – Но в колледже у тебя не будет времени играть в теннис. – Дженни промолчала. – А хотела бы ты быть кем-нибудь еще, кроме медсестры?
Дженни подумала секунду, потом, посмотрев на преподобную мать, сказала:
– Я хотела бы победить Хелин Уиллз в чемпионате США по теннису.
Мать Эрнест рассмеялась. Она смеялась до тех пор, пока сестра Сирил не вернулась с чаем. Тогда она сказала Дженни:
– Победишь. Но я чувствую, что из тебя также получится хорошая медсестра.
3
Том Дентон почуял неладное в тот момент, когда подошел к окошку кассы получать конверт с заработной платой. Обычно у кассира была наготове шутка насчет того, что он станет отдавать заработную плату жене Тома, и тогда прощай субботнее пиво. Но в этот раз дружеского подтрунивания, которым обычно сопровождалась их еженедельная встреча в течение почти пятнадцати лет, Том не услышал. В этот раз все было по-другому: кассир молча, опустив глаза, просунул конверт под решетку кассового окошка.
Том посмотрел на кассира, потом бросил быстрый взгляд на лица людей, стоявших за ним в очереди. Они тоже все поняли, он догадался об этом по выражению их лиц. Его охватило неловкое чувство стыда. С ним этого не должно было случиться, ведь он проработал на компанию пятнадцать лет. Он опустил глаза и отошел от окошка, зажав в руке конверт с деньгами.
Ему не надо было объяснять, что наступили тяжелые времена. Шел тысяча девятьсот тридцать первый год, и он сам прекрасно видел, что творится вокруг. Списки безработных, очереди за бесплатным питанием, серые, усталые лица людей, садящихся каждое утро в его вагон.
Он уже почти вышел из депо, как вдруг понял, что не может больше ждать. Отойдя в темный угол, он открыл конверт, залез в него дрожащими пальцами. Первым попался этот страшный зеленый бланк уведомления об увольнении. Том смотрел на него и не верил своим глазам. Это, наверное, ошибка, его с кем-то спутали. Ведь он проработал не год, не два, и даже не пять лет. У него было преимущество. Пятнадцать лет. Они ведь не увольняют тех, кто проработал пятнадцать лет, пока не увольняют.
И все-таки они уволили его. Уволили... какая злая насмешка. Наверное, чтобы не попасть под увольнение, следовало согласиться на понижение заработной платы, даже профсоюз советовал им так поступить.
Он сунул конверт в карман, стараясь унять страх, внезапно охвативший его. Что ему теперь делать? Он разбирался только в машинах и забыл другое, что когда-то умел. Единственное, что он неплохо помнил, так это работу подносчика кирпичей, но тогда он был еще молодым.
Том вышел из темного депо на яркий свет и сощурился. В сторонке стояло несколько человек в синей форме. Один окликнул его:
– Дентон! Ты тоже получил?
Том кивнул.
– И мы, – сказал другой мужчина. – Они увольняют работников со стажем потому, что мы больше получаем, с новичками им будет проще.
– Вы уже ходили в профсоюз? – спросил Том.
– Ходили, но вернулись. Там закрыто, сторож сказал, чтобы приходили в понедельник.
– А кто-нибудь звонил Риордану?
Его домашний телефон не отвечает.
– Но кто-то ведь должен знать, где он, – сказал Том. – Пойдемте в профсоюз, и пусть сторож пустит нас в зал. Для чего в конце концов мы платим взносы, если не можем собраться там?
– Хорошая мысль, Том. Что бы там ни было, мы не позволим им уволить пятьдесят пять кадровых работников.
Они всей толпой направились к зданию профсоюза, расположенному в двух кварталах от депо. Том шагал молча, погруженный в свои мысли, он все еще не мог поверить в происшедшее. Десять центов в час было не так уж и много для компании, почему же он должен соглашаться на очередное понижение заработной платы? Это было неправильно. Они должны найти Риордана, ведь он руководитель профсоюза и наверняка знает ответ.
В здании профсоюза не было света. Они подошли к дверям и принялись стучать, пока им не открыл старик сторож.
– Я же сказал вам, ребята, что Риордана нет, – раздался ею раздраженный старческий голос.
– А где он?
– Не знаю, – ответил сторож, пытаясь закрыть дверь. – Шли бы вы лучше, ребята, по домам.
Том просунул ногу в щель и толкнул дверь, сторож отлетел назад и чуть не упал. Толпа прошла в здание вслед за Томом.
– Эй, ребята! Остановитесь! – кричал сторож.
Не обращая на него внимания, они прошли в зал для собраний – большую комнату в конце коридора. К этому моменту их было уже человек тридцать. Войдя в зал, они в нерешительности остановились, не зная, что делать дальше!
– Давайте зайдем в кабинет Риордана, – предложил Том. – Может быть, обнаружим что-нибудь, что подскажет, где его искать.
Кабинет Риордана находился в конце зала и был отделен стеклянной перегородкой. В этот тесный закуток смогло войти всего несколько человек. Том посмотрел на стол профсоюзного лидера, там находились календарь, зеленый блокнот и несколько карандашей. Он стал один за другим выдвигать ящики стола, но обнаружил только карандаши, ведомости взносов и квитанции.
В зале появился сторож.
– Эй, парни! – закричал он. – Если вы не уйдете отсюда, я позвоню в полицию.
– Проваливай, старик, – крикнул ему в ответ мужчина в синей форме кондуктора.
– Да, – закричал другой, – это наш профсоюз. Мы платим взносы и арендную плату, поэтому имеем право находиться здесь.
Сторож выскочил в коридор. Мужчины посмотрели на Тома.
– Что будем делать?
– Может быть, лучше придти в понедельник? – предложил кто-то. – Увидим Риордана и послушаем, что он скажет.
– Нет! – резко возразил Том. – В понедельник никто уже ничего не сможет сделать. Мы должны решить этот вопрос сегодня.
– А как мы можем решить, если Риордана нет?
– Риордан – это еще не весь профсоюз, – сказал Том. – И если мы не можем найти его, то нужно действовать самим. – Он повернулся к одному из мужчин. – Патрик, ты же входишь в правление. Что Риордан обычно делает в таких случаях?
Патрик снял фуражку и почесал седую голову.
– Не знаю, – задумчиво произнес он, – но думаю, что первым делом он бы собрал собрание.
