— А почему мы изображаем только мамонтов, быков, оленей и других животных, а людей нет? — поинтересовался один из юнцов. — У меня уже неплохо получается. Я мог бы нарисовать, например, какую-нибудь из наших женщин. Или то, как вождь сейчас забавляется с двумя моими сестрами…
— Бесстыдник! — взревел вождь, от возмущения забывший о своих партнершах и схватившийся за дубину. — А ты подумал, что скажут о нас потомки? Увидят твою пещерную живопись, и обнаружат, что мы ходили голые, что бабы у нас были общие, и сочтут нас совершенно безнравственными людьми. Нет, я решительно запрещаю тебе рисовать всякую порнографию!
54. Отец
Когда граф Фиораванти заметил, что его дочь с кем-то согрешила, предпринимать какие-либо предупредительные меры было уже поздно. Но, сообразив, что будущему ребенку все равно понадобится отец, граф призвал свое чадо и сказал:
— Назови мне, кто этот подлец, и клянусь, я заставлю его жениться на тебе!
— Ах, батюшка! Он забрался ко мне ночью, и я не видела его лица, — скромно потупилась дочь. — Но мне кажется, что в той же обстановке и в темноте я узнала бы его и на ощупь.
В следующие несколько недель граф пропустил через ее покои всех слуг, вассалов, соседей и друзей, после чего снова призвал свое чадо и спросил:
— Ну что, ты узнала, кто же отец моего внука?
— Да, батюшка, — радостно улыбнулась дочь. — Пусть это будет синьор Пентичелли. У него лучше всех получается.
55. Кредит
Князь Гвидон занял у ростовщика Самуила крупную сумму денег. А когда пришло время платить, взял у ростовщика Мафусаила вдвое большую сумму и вернул долг Самуилу. Самуил был настолько удивлен и обрадован своевременным возвратом, что через несколько лет охотно ссудил князя Гвидона суммой, вдвое большей, чем была взята у Мафусаила.
А наследники князя Гвидона регулярно брали в долг у наследников Мафусаила для уплаты наследникам Самуила, и аккуратно занимали у наследников Самуила для возврата наследникам Мафусаила. И все были довольны.
56. Культура
Когда князь Пупыркин вернулся из посольства во Францию, он рассказывал супруге:
— Представляешь, мон шер ами, какой культурный народ! Там любой горожанин лопочет по-французски похлеще наших придворных! Но хозяевам даже этого показалось мало, и они демонстрировали мне крестьян, которые тоже вовсю шпарили по-французски. И крестьянских детишек, едва научившихся ходить, но уже прекрасно знающих французский. С крестьянами-то еще ладно, хотя я и заподозрил уже, что меня надувают, но еще сомневался. А уж с детишками они явно перестарались. Зачем, спрашивается, разве я и без того их культуры не заметил бы?
57. Гуманист
Когда к королю Францу приводили побежденного врага или бунтовщика, ставили на колени и смиренно излагали просьбу казнить или миловать, король торжественно объявлял:
— Милую!
По этому сигналу палач махал топором, и голова провинившегося катилась к ногам его величества. После чего король Франц имел обыкновение разъяснять приближенным, как гуманно он поступает:
— Осужденный всегда так радуется прощению — и умирает в прекрасном настроении. Понимаете, у самого на душе хорошо, когда делаешь людям что-то приятное.
58. Провожатый
Дворянин де-ля-Пистоль был назначен сопровождать и охранять в дальней поездке девицу де Шантан. На первом же ночлеге де-ля-Пистоль сразу набросился на девицу де Шантан и овладел ею.
— Ах, сударь! — возмутилась девица де Шантан. — Я-то думала, что вы настоящий дворянин!
— Простите, сударыня, бес попутал! — бормотал смущенный де-ля-Пистоль. — Я ведь тоже думал, что вы настоящая девица. Иначе, честное слово дворянина, ни за что не позарился бы.
59. Воля провидения
Раз пять или шесть смутьяны и заговорщики во главе с неуловимым бунтовщиком Маккарони пытались взорвать короля Сигизмунда, но всякий раз его величество спасала какая-нибудь непредвиденная случайность. А окончательно он уверовал в волю провидения, когда неуловимый бунтовщик Маккарони оказался все же уловимым и предстал перед королевским судом. Торжествующий Сигизмунд приговорил его к сожжению, самолично примчался на казнь и от великой радости принялся бегать вокруг костра, собственноручно подкидывая дрова и выкрикивая в лицо погибающего врага, что пути провидения неисповедимы, и против воли провидения не попрешь.
Увы, против воли провидения действительно не попрешь, и пути его в самом деле неисповедимы. Потому что для избавления от мучений своего главаря смутьяны и заговорщики сумели тайком заложить в костер бочку взрывчатки.
60. Инквизитор
Инквизитор Якоб был железной личностью. По эффективности истребления ведьм он не знал себе равных. Он не пил хмельного, спал по три часа в сутки, ел урывками, чуждался всяких развлечений, и с раннего утра до поздней ночи занимался только одним делом — упорно, одну за другой, уничтожал ведьм. Была у него единственная маленькая слабость — инквизитор имел обыкновение лично обыскивать всех симпатичных подозреваемых и над их прелестями наставительно подшучивал:
— Жаркое из тебя, милашечка, попадет в желудок дьявола. Только боюсь, оно будет слегка пережаренным.
Выявив и истребив всех ведьм в государстве, Якоб отнюдь не успокоился и поехал продолжать свою работу в колонии. Жаркое из него попало в желудки дикарей. Но оно было ужасно недожаренным. Просто, можно сказать, полусырым. Какой ужас!
61. Шкуры драконов
Рыцарь Джон всю свою жизнь сражался с драконами и убил их аж восемь штук. Это принесло ему бессмертную славу, упоминание в песнях, радикулит и ни гроша денег. Даже собственное хозяйство во время походов совсем развалилось, замок обветшал, и Джон вынужден был ютиться в каком-то уцелевшем сарае вместе с женой, сыном и восемью драконьими шкурами.
Тогда он придумал совсем продать фамильные развалины, на вырученные деньги переоборудовал сарай в мастерскую, нанял нескольких хороших кожевников и начал из драконьих шкур делать дамские сумочки.
Прошел всего год. Джон стал самым богатым человеком королевства. Ему был пожалован титул герцога. В прихожей его дворца, о роскоши которого ходили легенды, считали за честь потолкаться самые знатные дамы и вельможи, а через свои обширные связи он заправлял политикой не только своего, но и соседних государств. Хотя вся драконья кожа была уже израсходована, и сумочки делались теперь из обычной коровьей — с изображением дракона на фирменных этикетках, продукция Джона все так же шла нарасхват и стоила бешеные деньги, а вместо прежнего сарая была построена огромная мануфактура с филиалами в нескольких городах.
Хорошенько все взвесив и обдумав, сын герцога Джона решил не тратить драгоценных лет молодости на всякую нечисть, и сразу заняться выпуском штанов из чертовой кожи.
62. Муки творчества
Граф Сигетти решил заняться искусством и погрузился в муки творчества. Он мучился и творил, мучился и творил, мучился и творил. Он совсем измучился, и все же творил. Потом он такого натворил!.. И отмучился.
63. Отставка
Фельдмаршалу Гутенбергу предложили уйти в отставку по причине преклонных лет и состояния здоровья. Все его попытки доказать королю, что он мужчина еще хоть куда и вполне способен командовать армией, закончились неудачей. Король его только на смех поднял. Тогда фельдмаршал напросился на аудиенцию к королеве и доказал ей, что он мужчина еще хоть куда. Отставка была отменена.
64. Голова
— Ох, не сносить тебе головы! — говорили все родные принцу Ардариху, беспутному гуляке, повесе и бузотеру. Они ошиблись. Принц не только сносил свою голову до состояния глубокой ветхости, но и посносил головы им самим.
