Старый дракон хорошо изучил повадки животных, и невольно вспомнилось, как забавно ведут себя такие жучки при появлении дракона. Обязательно высыпают навстречу всей толпой, смешно кланяются, что-то пищат по-своему и как будто даже угощение предлагают. Иногда рогатеньких букашек, которые обычно пасутся вокруг их муравейников. Но это редко, чаще — какую-нибудь свою же жучиху помоложе. И дракон уже привык, доставив себе маленькое удовольствие столь потешным зрелищем, сначала слизнуть то, чем угощают, а потом набить брюхо остальными. А сейчас и это кончилось. Его пищей оставалась лишь живность, случайно забредающая в пещеру, да иногда вылизывал летучих мышей с потолка и крыс из складок кожи. Но осталось, видимо, недолго, и дракон, сознавая это, спокойно ждал своего часа.
И вдруг однажды у входа в пещеру появился блестящий двуногий жучок, который махал лапками и назойливо верещал:
— Эй, дракон! Выходи на битву!
Дракон подумал, что надо бы его сожрать — все лишние калории. Но вылезать ради одного жучка, пожалуй, не имело смысла. И решил подождать — может, насекомое само приблизится. И действительно, оно двинулось к дракону, продолжая жужжать:
— Выходи, чудовище! Ужо я проучу тебя, как разорять деревни!
Ох, как не хотелось выходить из полузабытья, так уютно скрашенного молодыми воспоминаниями. Но жучок не унимался, и дракон почувствовал, как его прямо в нос тычут какой-то соломинкой. Тогда он открыл пасть и нехотя тяпнул двуногое. Только панцирь у него оказался почему-то очень твердым, и обломился гнилой кончик зуба. Было больно, обидно и очень досадно. А жучок продолжал все так же противно верещать и приставать.
— Тьфу, пропасть, ну и времена! Издохнуть, и то спокойно не дадут! — простонал дракон и пополз в болото.
41. Производственная травма
При дворе царя Варфоломея случилось несчастье. Его казначей так рьяно растаскивал казенное добро, что надорвался и набил себе горб.
— Ах, неприятность какая! — сокрушался царь. — Что ж теперь делать-то?
— Да уж, нехорошо. Очень даже некрасиво! — осуждающе кивали бояре.
— Чего уж красивого в горбе! — соглашался Варфоломей. — И пострадал-то, бедняжка на работе. Да еще и в неурочное время трудился, ночей не спал. Надо помочь ему, выделить средства для лечения.
— Выделим! — единодушно приговорили бояре, и тут же оживленно засуетились, стараясь вылезти друг перед дружкой. — А казначеем теперь кого назначишь? В казне-то еще кое-что осталось.
— А чего назначать? — зевнул Варфоломей. — Пусть и дальше трудится. Специалист опытный, самоотверженный — на работе себя не жалел. Из прошлых ошибок сумеет сделать для себя выводы. А что горбатый — то ведь рано или поздно должен исправиться.
42. Дороги прогресса
После долгих и утомительных войн великий азиатский владыка решил встретиться для переговоров с великим европейским владыкой. Беседа проходила в теплой, дружественной обстановке, стороны вполне договорились о нужном им временном перемирии, но перед самым расставанием азиатский владыка ядовито пошутил:
— А в принципе, ваше сопротивление не имеет смысла. Мы же все равно, рано или поздно, должны одолеть вас. Посмотрите на небо. Солнце приходит с востока и побеждает ночь на западе. Ночь приходит с востока, и гасит день на западе…
Европейский владыка долго размышлял над этими словами, проверял их и так, и эдак, и пришел к выводу, что хитрый азиат прав. И что единственным аргументом, способным опрокинуть его доводы, был бы тот случай, если Земля вдруг окажется круглой. Тогда ведь не разберешься, что откуда идет, и что где побеждает. Поэтому великий европейский владыка созвал всех пиратов и честных моряков, приказал им плыть куда глаза глядят, и разузнать, не круглая ли Земля?
Пираты и честные моряки поплыли куда глаза глядят, и узнали, что Земля действительно круглая. А на всякий случай еще и открыли Америку.
43. Вольная республика
Возмущенный кровавыми злодеяниями тирана Дионисия, народ взялся за мечи, сверг диктатора и провозгласил вольную республику. Первым президентом ее стал Архей, главный предводитель восставших. Но сразу же после его избрания второй предводитель, Мархей, сумел неопровержимо доказать народу, что Архей мечтает стать новым тираном. Возмущенная толпа снова взялась за мечи и истребила Архея. Мархей, занявший его пост, просидел на нем недолго. Третий предводитель, Дархей, тут же открыл людям, что и он метит в диктаторы. Те, разумеется, опять взялись за мечи, и вместо изрубленного Мархея провозгласили президентом Дархея.
Потом в президентском кресле по очереди посидели четвертый, пятый и шестой предводители, и только седьмой из них, Зархей, оказался более расторопным. И быстренько объявил всех прочих уцелевших предводителей явными кандидатами в тираны. А когда толпа с энтузиазмом взялась за мечи и измельчила их, Зархей разъяснил, что теперь, за неимением предводителей, тиранической власти может возжаждать любой другой, и поэтому вполне логичным шагом было мечи у народа отобрать.
Кроме того, он раскрыл людям глаза на новую угрозу их вольной республике. Ведь если уничтожили всех явных кандидатов в диктаторы, значит остались тайные — куда более опасные. И для их поиска пришлось создавать тайную полицию, тут же начавшую весьма эффективно вылавливать и истреблять всех, обладающих хоть малейшими тираническими задатками. Многим, правда, постепенно начинало казаться, что потенциальных тиранов обнаруживается слишком уж много. Но вслух этого не говорили, да и вообще теперь старались привлекать к себе поменьше внимания. А то вдруг выяснится, что и ты сам где-нибудь в глубинах подсознания метишь в диктаторы?
Вольная республика жила и процветала, десятками тысяч уничтожая несостоявшихся кровавых тиранов.
44. Вериги
Жили некогда два брата, Жан и Жак. Один отличался крайним благочестием, а другой — крайним беспутством. Свою долю наследства Жан отдал в монастырь и принял постриг. А Жак свою долю быстро промотал и удрал от кредиторов в крестовые походы. Встретились они через двадцать лет.
— Я все это время жил подвижником, — сообщил о себе изможденный Жан.
— Я тоже совершил немало подвигов, — кивнул цветущий Жак.
— Я всю жизнь ношу на теле эти вериги.
— А я латы. Они, пожалуй, потяжелее будут.
— Я напутствовал в мир иной многих грешников.
— Я, наверное, побольше. Уж скольких туда отправил — со счета сбился.
— Я наставлял на путь истинный негодяев. Правда, многие потом снова сходят с пути истинного.
— Ну, те-то, кого наставил я, грешить уже больше никогда не станут.
— Я утолял страждущих и согревал своим теплом замерзающих.
— О, скольких я страждущих баб утолил и согрел, даже не упомню.
— Я постоянно открывал для себя новые духовные богатства.
— Насчет богатств мне тоже везло. После каждой победы все новые и новые.
— Мне удалось достичь чистоты помыслов, избежать соблазнов и уберечься от грехов.
— Чудесно! — искренне порадовался за него Жак. — Значит, в раю будем вместе. Мне за подвиги тоже все грехи уже простили, и прошлые, и будущие.
— Да, — вздохнул Жан, — и все же мало я успел сделал на пути благочестия. Пожалуй, надо будет принять еще обет молчания. Прощай, брат!
— И я сделал еще маловато, — согласился Жак. — Сейчас как раз готовят новый крестовый поход. Так что прощай, братишка!
45. Рыцарь и смерть
С позором изгнанный со службы, проигравшийся до нитки, лишенный наследства и потрясенный изменой невесты, рыцарь фон Макс искал смерти. Он нашел ее на старом кладбище. Смерть сидела за треснувшей надгробной плитой и разбирала груды своих бумаг.
— Здравствуй, Смерть! Я искал тебя! — воодушевленно воскликнул фон Макс.
— Короче. Что вам угодно? — буркнула Смерть, не удостоив его взгляда.
