Хозяйка: Хм, в этом что-то есть. Правда, халат не рубаха, он у меня не последний, и к моим ближним вы не относитесь, но с философской точки зрения тут действительно, разница небольшая и скрыт глубокий смысл. Из вас вышла бы способная неофитка. Сделаем так: я сниму тот халат, который сейчас на мне, и тогда получится, что он и впрямь как бы последний. А когда вы его наденете, то тем самым примете покровительство моей секты и войдете в число моих ближних.
Гражданка: Это такое правило в вашей религии?
Хозяйка: Нет, это я только что придумала. Но обряд кажется мне интересным, и, пожалуй, я введу его в своей секте. Постойте, а как же вы будете одеваться в наручниках?
Гражданка: А нельзя ли их снять на время исповеди? И повязку тоже?
Чиновник: Пожалуйста. Бригада только начала обслуживать генеральшу, возни с ее капризами будет много, и вы вполне успеете.
Гражданка: Вы мне не поможете расстегнуть наручники, ключик там привязан. Можно через порог, чтобы не находиться со мной в одной комнате.
Хозяйка: Разумно. Кажется, я не ошиблась в оценке ваших способностей. Возьмите халат.
Гражданка: Но теперь вы оказались раздеты! Я как-то не подумала об этом.
Хозяйка: Это допускается. Я же не совсем обнажена, а поскольку исполняю мужскую должность, то с формальной точки зрения трусов и тапочек достаточно.
Гражданка: Но я не знаю, допускается ли такое в нашей религии. Лучше возьмите пока верх от моего купальника, он совсем чистый…
Хозяйка: Лапочка, я никогда не ношу лифчиков. Они стесняют свободу тела, и портится цвет кожи. Хотя надо сказать, у вас цвет кожи тоже хороший. Наверное, вы чай с молоком любите? Впрочем, если вас смущает несоответствие моей мужской должности и женской груди, я могу что-нибудь набросить.
Чиновник: Только не берите вещи приговоренной, они оприходованы.
Хозяйка: В ванной у меня есть полотенце. Заодно и заберу его, а то вдруг заляпается? Правда, по нашим правилам перед исповедью требуется омовение, но я как раз искупалась.
Чиновник: И приговоренная вымылась, так что очень удачно получилось.
Хозяйка: Там в кармане халата лежат сигареты. Передайте, пожалуйста. Да и сами закуривайте, не стесняйтесь.
Гражданка: А разве это не влияет на цвет кожи?
Хозяйка: Немножко. Но нервозность влияет сильнее, а сигарета успокаивает. Кстати, я там и темные очки прихватила. Если мне их потом вернут, могу одолжить.
Гражданка: Спасибо большое, уже не нужно. Оказывается, здесь все предусмотрено. Только, я считала, что исповедь должна быть тайной…
Чиновник: Это тоже предусмотрено. К вопросам высших духовных истин мы относимся уважительно, и я сейчас отключу камеры. Тем более, что и других дел полно. Надо супружеской паре напомнить, что пора закругляться с последним желанием. Да и несовершеннолетняя уже приговор получила, а с описью никак не закончит, и, представляете, еще пререкается, что, мол, не привыкла писать голая, и из-за этого не может сосредоточиться!
Хозяйка: Дать ей ремешка, и всего-то дедов. Вмиг сможет.
Чиновник: Здраво, но незаконно. Приговор-то смертный, а не к телесному наказанию, а совмещать два приговора не положено — меньший поглощается большим.
Хозяйка: А нельзя ли взглянуть на нее? И на супружескую пару тоже? На минуточку переключили бы на здешний канал? Очень уж любопытно.
Чиновник: Нет. Это было бы публичной трансляцией, а публичная трансляция подобных зрелищ запрещена комитетом по защите нравственности. Вот месяц назад уж сколько было желающих на кинозвезду посмотреть, и то показ по другим каналам не разрешили, пришлось всем у одного экрана в секретариате тесниться. Хотя там-то настоящее искусство было…
Хозяйка: Да, я помню, о ней писали. Ну и как, было из-за чего тесниться?
Чиновник: О, это было так трогательно! Такое холеное тело, такие манеры, такая аристократическая возбудимость — я бы сказал, с изюминкой! Даже исполнение приговора выглядело красиво, хотя вообще эти зрелища не из приятных. Уж на что моя секретарша равнодушна к подобным сценам, но и она во все глаза смотрела. Кстати, извините, мне пора глянуть на исполнение приговора генеральше. Ох, вот на нее-то и впрямь глаза бы не смотрели — телеса оплывшие, на животе сантиметровая лента еле сходится, а она еще и кокетничает! Но ничего не попишешь, из-за ее общественного положения придется понаблюдать. А вы займитесь своим делом, а то не успеете. (Монитор отключается)
Хозяйка: Ну что ж, если задумали бежать, то самое время.
Гражданка: Как — бежать?
Хозяйка: Очень просто, как в книжках бегут в одежде священнослужителей. Вы в моем халате, и вас примут за меня. А я раздета, меня поначалу примут за вас. У них народу сколько проходит, разве всех запомнишь? Цвет кожи у нас с вами схожий, я к стене отвернусь, вы темные очки нацепите — пока разберутся, успеете до вокзала доехать, и ищи-свищи!
Гражданка: Но вас же казнят вместо меня!
Хозяйка: Пусть попробуют! А кому они тогда квартиру сдавать будут? К тому же, на мне трусы неучтенные, значит я описи не соответствую.
Гражданка: В спешке их могут и не заметить.
Хозяйка: Ключи-то у вас, запрете дверь. А ломать вздумают, тут я и подниму скандал в качестве хозяйки.
Гражданка: Тогда вас привлекут за содействие побегу.
Хозяйка: Чепуха. Религиозного иерарха по закону нельзя привлечь, пока он не подберет себе замену. А у меня замены нет и не предвидится. Так что валяйте смело, лапочка. Да и какое там содействие? Надеть мой халат вам начальник разрешил, отдать вам ключи тоже он велел, телекамеры сам выключил.
Гражданка: Нет, я так не могу. Это было бы обманом. Выходит, я его подведу, у него неприятности могут быть. Ну и потом, все уже оформлено, люди работали, и получится — все насмарку, из-за меня весь график сорвется! Лучше накиньте полотенце и давайте исповедоваться.
Хозяйка: Как хотите, мое дело предложить. Тогда перечисляйте свои грехи.
Гражданка: Иногда не слушалась родителей. В школе несколько раз не выучила уроки. Списывала. Потом бывало, что опаздывала на работу. Нарушала правила уличного движения. Грубила в транспорте, однажды проехала зайцем. Из-за пустяка поссорилась с лучшей подругой — ей вздумалось порассуждать об одном отвратительном способе секса. Чисто теоретически, но я все равно перестала с ней общаться и даже написала заявление в комитет по защите нравственности…
Хозяйка: Кстати, лапочка, а у вас-то самой как по части нравственности? Сексуальные грехи в вашей вере учитываются?
Гражданка: Учитываются. У меня они тоже были, но по нашим правилам я могу их подробно перечислять только женщине, а вы занимаете мужскую должность. А что, по вашим правилам это обязательно?
Хозяйка: Нет. Но любопытно все-таки. Ну а как с главными прегрешениями, за которые получили приговор?
Гражданка: Они уже не считаются, потому что исполнение приговора их искупит.
Хозяйка: Понятно. А как вообще у вас отпускают грехи?
Гражданка: У нас их не отпускают, а искупают каким-нибудь наказанием. Или их должен взять на себя кто-то другой, и тогда он их искупает.
Хозяйка: То есть, вы назвали те грехи, которые остались безнаказанными? Тогда все просто. Брать их на себя, я, пожалуй, воздержусь. Лучше за все эти грехи встаньте в угол на пять минут. Теперь они искупятся?
Гражданка: Да, когда отстою в углу назначенный срок. А как отпускаются грехи по вашей вере?
Хозяйка: Видите ли, понятие греха у нас не абсолютно, а относительно. У нас много божеств, нравы у них разные, и не согрешить ни перед одним из них в принципе невозможно. Если, например, избегаешь грехов перед богом Таром, то почти наверняка согрешишь перед богиней Итис, и наоборот. Так что у нас каждый сам выбирает, кого считать покровителем, а от кого ждать неприятностей.
Гражданка: Как же можно отпустить или искупить такие грехи?
Хозяйка: Тоже по-разному. Скажем, чтобы очиститься перед Итис, надо танцевать под дождем в сиреневой рубашке. А чтобы очиститься перед Таром, нужно совершить паломничество на гору Кабаран.
