Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! (СИ) - "Котус"

Хмурый полицейский заметно повеселел после того, как его уговорили сесть в кабину вместе с экзаменуемым вместо того, чтоб командовать стоя в центре площадки. Ещё бы: у нас там и тепло, и сухо. А когда я показал секрет, как открыть короб между пассажирским и водительским местом, где стоял термос с горячим чаем, а в соседнем отсеке — фляжечка с кое-чем к чаю…

— На службе пить не положено, ваша милость! — с тоской в голосе протянул этот служака лет так сорока пяти на вид с роскошными уставными усами.

— А что тут пить⁈ Фляжка двести грамм, в чай добавить для запаха. Спирт от горячего испарится почти весь и сразу, останется только запах, а градусов чуть больше, чем в кефире!

А уж когда полицейский убедился, что все экзаменуемые на самом деле умеют водить и узнал, что они накатали не один десяток часов по изнанке каждый, то и вовсе расслабился, прогоняя проверку по минимальной программе. Но при этом пропустить кого-либо без проверки даже не подумал. С другой стороны, опытный экзаменатор на самом деле может за две-три минуты определить, умеет курсант водить или нет, так зачем кататься дольше? Разве что в спорных случаях, которых у нас не случилось, так что весь экзамен уложился в полтора часа. В итоге передал двадцать две фотографии с написанными на обороте данными и сто десять рублей по квитанции. Хорошо хоть, фотографировались прямо в форте, аппаратура была, и опыт съёмки тоже, а так бы наш смолевичский фотограф сколько возился — неведомо.

— Значит, ваша милость, пока выпишем, внесём в картотеку, печати, опять же, в городском управлении… Значит, дня через три-четыре будет готово. Сможет кто приехать?

— Конечно! Вы по этому вот телефону, — я протянул карточку — сообщите заранее, за день хотя бы. Мы приедем, заберём документы, заодно и следующих привезём.

— Следующих⁈

— У меня все дружинники обучены вождению, плюс к тому шофёры гражданского транспорта. Так что ещё минимум два автобуса к вам привезу!

Тот только крякнул. А кому сейчас легко⁈

Сдавать экзамен на водительское удостоверение ездили ещё дважды, причём возили по двадцать пять человек, трое ехали в пикапе. Полицейский оба экзамена провёл в кабине, причём во второй раз дождался приглашения присаживаться и, отдельно, угощаться, а в третий уже привычно устроился в кресле с термосом. В Викентьевке процесс шёл сложнее — фотографические карточки приходилось заказывать в Осиповичах, благо, съёмный кузов, изображавший автобус для поездок детей в школу ещё не разобрали на запчасти. Мои шофёры сперва выбрали весь запас бланков в районном городе, причём первые два забрали Влад и Клим, а потом точно также ездили колонной в Могилёв, поскольку полицейские в Бобруйске возиться с желающими из соседнего района не захотели, что занимало намного больше времени, чем наши поездки в Минск. В итоге с удостоверениями оказались все шофёры и большинство дружинников. Всех решили всё же не возить, были и люди, к вождению категорически не пригодные, и те, кто сядут за руль только в условиях крайней необходимости, а там уже будет не до бумаг и вряд ли найдётся тот, кто захочет проверить их наличие.

Пока возились с получением удостоверений, в поле между червеньским трактом и карьером специалисты залили нашу взлётно-посадочную полосу. Она, в соответствии с розой ветров, прошла чуть наискось по отношению и к дороге, и к тому направлению, по которому я обычно разбегался. Для этого пришлось чуть-чуть подправить рельеф, где-то срезать, где-то подсыпать, но техники в карьере хватало, так что справились быстро и, за счёт использования для изменения ландшафта своих сил, дополнительные земляные работы не слишком сильно повлияли на общую стоимость. Получился словно бы вырванный откуда-то и брошенный посреди поля кусок шоссе длиной двести пятьдесят и шириной двенадцать метров. Кроме того, по моей просьбе, сбоку от полосы, недалеко от ближнего к дороге на Рысюхино торца, залили площадку тридцать на тридцать метров. Здесь будет готовиться к вылету, а в хорошую погоду и обслуживаться техника, ну, и место для манёвра при въезде в ангар и выезде из него нужно. Площадку соединили со взлётной полосой сравнительно узкой рулёжной дорожкой шириной пять и длиной двадцать метров. Дед при этом ворчал, что всё слишком тесно делаем, но строить то, что я подсмотрел в его памяти под названием «Национальный аэропорт Минск», он же почему-то «Минск-2», я точно не буду! Там не один годовой бюджет губернии закопать нужно…

С противоположной от рулёжки стороны площадки своими силами залили фундамент будущего ангара, пока — тоже тридцать на тридцать, с двумя въездными воротами шириной в четыре с половиной метра, так, чтобы с запасом проходил дельталёт со сложенным крылом. Кроме фундамента пока больше ничего не сделали, ждали, пока раствор наберёт прочность под прикрытием брезентового тента. Ах, да — ещё дорожка от просёлка на имение к полосе. Но её дорожным камнем не заливали, а поручили выровнять и уплотнить Алесю Кудрину, который управился с задачей, хоть и потратил на неё почти неделю, но и полотно поднял, и даже канавки для воды по бокам оформил. В итоге отводок получился по качеству на голову лучше, чем основная дорога, что заставило задуматься на тему, как жить дальше: сам Алесь с его уровнем, между первым и вторым барьерами, эти полторы версты будет до весны поднимать и выравнивать.

Вообще, после того, как молодой маг земли почти три месяца провоевал с грунтовыми водами, подмывавшими фундамент острога на Щучьей, у парня к воде на стройплощадке особое отношение образовалось. Там доходило до того, что и он, и прочие строители на полном серьёзе предлагали натащить в подвал взрывчатки и разнести эту халабуду вдребезги. И построить новый острог, рядом, на сухом месте. А вместо старого сделать пруд, дешевле и проще выйдет, мол. И, возможно, на самом деле получилось бы проще, если бы не одно «но» — амулет защитного купола, установленный и активированный. За его перенос, а точнее — за снятие и новую установку, с повторной юстировкой контуров, взяли бы столько, что проще и дешевле весь подвал бетоном залить, и снаружи на три метра от фундамента, сделать монолит в рост человека толщиной. Но в результате — справились. Худа без добра не бывает, и Алесь набрался опыта, а также стал сильнее. Нет, формальный уровень остался тот же, а вот владение силой и навыками стали совсем другими, так что несколько подросший запас энергии он теперь тратил гораздо экономнее и результативнее. Но намучился там изрядно, я даже ждал, что он вторичный аспект Грязи откроет, но не вышло. Возможно, для этого данную субстанцию нужно было полюбить и научиться ценить, а не ненавидеть, пусть даже глубоко и искренне.

Ещё к пользе для Алеся можно отнести то, что все три месяца, пока он воевал с фундаментом острога, жалование ему начислялось, как и все виды довольствия, а вот тратить это на изнанке было в принципе некуда, так что деньги у него копились, и сейчас было достаточно, для покупки приличного выходного костюма, и не только. Что за «другие виды довольствия»? Очень просто: до меня ещё в начале сборов дошло, что и Алесь, и Оксана — военнообязанные, оба! А, значит, их в любой момент могут призвать. Чтобы избежать этого, по совету знающих людей приписал их к дружине, как мага поддержки и фельдшера соответственно. А став дружинниками, пусть и «в запасе», они получили право на кое-какие преференции. В частности, на полевую форму, а также на котловое довольствие на время пребывания на службе, и ещё кое-что «по мелочи».

Кстати, насчёт формы. Возник вопрос — во что одевать Оксану? Мои жёны радостно бросились придумывать «мундирное платье» на основе формы дружинников, но оказалось, что полевая такой переделке не поддаётся, только парадная и чуть-чуть — повседневная. Да и, не касаясь тонкостей покроя и выбора тканей, возникла простая проблема: ползать по грядкам в длинной юбке — неудобно и негигиенично, рвётся и пачкается, а в короткой — неприлично и тоже негигиенично, а ещё грозит массой мелких травм, с учётом же прискорбной привычки изнаночной растительности накапливать яд во всех своих частях… Это же соображение, кстати, выступало против привычки сельских жительниц подворачивать или подтыкать длинные юбки во время работы. На форменных брюках же, помимо прочной многослойной ткани, имелись упрочнённые щитки на коленях и не только. Так что полевую форму Оксане сделали брючную, невзирая на всякого рода бурчания. Опасность, причём реальная, которую сама Оксана понимала, возможно, лучше всех остальных, поцарапаться до смерти перевешивала все прочие рассуждения с разгромным счётом. Вот повседневную форму мои жёны придумали уже с юбкой, а парадную и вовсе в виде мундирного платья.