Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили? (СИ) - "Котус"

Майор наконец-то изволил (или рискнул) повернуться ко мне, открыв рот для очередного крика, но как-то резко передумал. Нет, всё же полезно среди военных носить форму, снимает много вопросов. Особенно хорошо, если форма не позволяет тебя припахать запросто, то есть такая, которая предусматривает очень малое количество возможного начальства.

— Господин капитан! Если уж нарядились в форму — извольте ей соответствовать и не перечить старшему по званию!

Поторопился я — не сдаётся хмырь. Он просто пластинку менял, похоже. Ещё и «капитан» с изрядным скепсисом в голосе произнёс.

— Если бы вы, сударь, удосуживались время от времени открывать не только рот, но и, например, Табель о рангах, то знали бы, что младше меня по чину. И, глядишь, научились бы знаки различия читать, чтобы не позориться перед нижними чинами.

Майора от обращения «сударь», которое я ещё и голосом выделил, прямо передёрнуло. Я же через его голову обратился к часовому:

— Мисюркин, думаю, глупостей никто делать не будет, можешь убрать оружие и отпустить солдата.

Часовой мне не ответил, и правильно сделал: есть только четыре человека, которым ему сейчас вообще отвечать можно. Майор же вообще какой-то дикорастущий: обернулся к моему часовому и опять начал ему что-то командовать:

— Ты слышал, что тебе приказано? Как смеешь не отвечать офицеру⁈ Нет, с ним определённо нужно что-то делать!

Тем временем и разводящий с пятью бойцами прибежал. Ага, его я тоже знаю. Он из числа тех, кто получили дар при отражении Волны.

— Мурин!

— Я, ваша милость!

— Мисюркину премию в размере месячного денежного довольствия и десять суток отпуска после возвращения на базу. За образцовое исполнение обязанностей часового.

— Есть, ваша милость! — И, обращаясь к довольному бойцу: — Возвращайся на пост.

— Есть! — Дружинник, перебросив револьвер в левую руку, отдал честь и, дождавшись разрешающего кивка разводящего, опустил руку, после чего отправился… к моему дельталёту!

Вот поросята — они его крыло вместо «грибка» используют, прячутся там от солнца! Ну, и от лишних глаз заодно. Ладно, главное, чтобы не поломали ничего. Майор перебивать меня при общении с бойцами не стал: не то о приличиях вспомнил, не то просто растерялся от того, что сценарий оказался «не тот». Мурин, если что, простолюдин, фамилия от слова «мур» происходит, в переводе на русский — «стена», из семьи потомственных строителей.

О, а вот и этот истерик оклемался:

— И всё же, я требую немедленно освободить место для размещения моей техники!

— Требуйте, воля ваша. Вон, кстати, комендант лагеря едет — обратитесь к нему, чтоб нашёл уголок.

— Мне не нужен уголок! Мне нужно моё место! Вот это вот!

— К коменданту. Но это место — моё. И, поскольку техники у вас кратно меньше, подыскать место вам будет проще.

К этому времени пыль более-менее унесло ветром и стало видно, что там стоит десяток грузовиков. Но майор закусил удила и стал требовать уже от только что спешившегося полковника «немедленно приказать ему», то есть — мне, очистить место. Полковник морщился. Не то от крика, не то от того, что от него что-то требует какой-то майор. Наконец, полковник вздохнул и обратился ко мне:

— Господин барон, лишнюю технику придётся убрать.

— Убирайте, я майору то же самое говорю. Но у меня ЛИШНЕЙ техники нет.

— Господин барон! Не надо становиться в позу, не вы один здесь по указанию Его Императорского Величества!

— Так, минуточку. Мурин!

— Здесь!

— Забирайте часового и отправляйтесь в караулку. Я потом вас вызову.

Полковник кивком одобрил то, что я отослал нижних чинов подальше от начальственной ругани, а вот майору понадобился дополнительный намёк для того, чтобы услать своего бойца.

— Так вот, — продолжил я, когда подчинённые отошли достаточно далеко, — насчёт позы. Если бы кое-кто дал себе труд изучить переданные месяц назад по инстанции материалы о том, сколько и чего требуется разместить и не выделил бы на два отряда место, которого мало даже для одного, то сейчас ему не пришлось бы занимать пафосные позы и пытаться заставить других страдать за его ошибки.

Полковник покраснел, и почти прошипел:

— Я, как комендант лагеря и старший по званию, ПРИКАЗЫВАЮ: немедленно освободить полосу двести метров на двенадцать вдоль правой обочины!

— При всём уважении, этот приказ не может быть выполнен, поскольку противоречит ранее полученному приказу от вышестоящего начальства. Если вы его отмените…

— Отменяю!

— Отлично! Пишите.

— Что значит, «пишите»⁈

— Приказ. Я, полковник такой-то, отменяю приказ Его Императорского Величества от двенадцатого мая сего года как не соответствующий моему видению плана проведения учений. Дата, подпись.

Майор икнул. Полковник начал свирепеть.

— Какой ещё приказ⁈

Я с трудом подавил в себе желание повторить свою формулировку, выставляя полковника идиотом, и уточнил:

— Приказ Его Величества: «Представить отдельную миномётную батарею в самом полном предлагаемом штате и специальную технику уровня дивизиона».

— Подтверждаю, был такой приказ.

Ой. Вот это на самом деле «ой» — мы так увлеклись спором, что прозевали прибытие знакомого мне по комиссии генерала, который также подтянулся на стрельбу, хоть и позже полковника. Адъютант коменданта, скромно изображавший коновода, и мой Старокомельский так усиленно грели уши, что прибытие генерала тоже пропустили, или не смогли нас предупредить.

— Ваше превосходительство!

— Вольно. Что тут у вас происходит, Юрий Викентьевич? — генерал обратился напрямую ко мне, игнорируя двух других участников спора, от чего майор снова икнул.

Кстати, о майорах: мой собеседник уже не генерал-майор, а генерал-лейтенант!

— Здравия желаю, Арсений Кондратьевич! Во-первых, позвольте поздравить вас с очередным званием. А происходит тут саботаж ранее упомянутого приказа Государя, причём господин полковник даже выразил желание отменить его письменно. Он желает, чтобы я разместил орудия в одном месте, вспомогательные части — в другом, потому как в первом они так, как хочет господин полковник, не поместятся. Средства усиления и технику дивизиона, похоже, вообще в третьем, а личный состав разместить вообще неведомо где в дальнем углу. Как при этом организовать использование по назначению полевой кухни, лазарета, ремонтной мастерской и штабного автомобиля, не говоря уж о грузовиках с провизией, водой и иными расходными припасами — похоже, вообще не рассматривалось. А господин майор просто считает себя, похоже, как минимум божественным аватаром или сыном повелителя мира…

Полковник хотел что-то возразить, закономерно: я сознательно слегка перекручивал события, но не рискнул устраивать склоку при генерале. Тот же поиграл желваками и попросил:

— Юрий Викентьевич, я хотел бы навестить ваш лагерь. Подготовьте, пожалуйста, документы по составу отряда.

Ага, похоже, отсылают меня в сторонку, как я нижних чинов. Не слишком приятно, но, с другой стороны, оно мне нужно, чтоб полковник на меня затаил, как на свидетеля позора⁈ Старокомельский был явно того же мнения, так что без дополнительных указаний пошёл вслед за мной. Да и адъютант полковника вместе с конями незаметно скрылся «за углом», точнее, за ближайшим грузовиком. Удаляясь, я ещё успел разобрать сказанный генералом вкрадчивым голосом вопрос:

— Господа, вы знаете, где расположен Внутренний Сракестан? Нет? Это примерно на сотню вёрст ближе, чем ваше следующее место службы, если… — а дальше не услышал, очень уж голос у генерала оказался тихий. Дед веселился:

«А генерал-то — поэт! Как он парой слов заменил описание „В самой жопе мира, прямо посреди дырки в ней, и ещё немного вглубь“, а? Учись, студент!»

«Я уже не студент, я инженер».

«Это если академию твою брать, то да, а если по жизни…»

«Вот интересно было бы поучиться, но не слышно ничего. Может, он ещё и заглушил как-то разговор, артефактом, или напрямую — он, как и я, ранговое кольцо не носит, определить уровень и стихию не получится».